Путь к вершине

Поэтому Хару решил ехать в Инчхон, в район, который называют «Хамбак Вилладж» или «Саданджи». Тоже далеко не самое радушное место, потому что это… ну, практически мигрантское гетто. Опять же — какая страна, такое и гетто, ничего ужасного там нет, разумеется.

И все же… Хару очень не хотел ехать туда один. Причина была ему даже не совсем ясна, просто не хотелось — и все тут. Первого января он попытался найти себе «партнера» в лице мамы, но та его огорошила — уже куплены билеты в научный музей для Хансу, как раз на второе января. Там какая-то краткосрочная выставка, просто так не зайдешь, а Хансу очень хотел. Сейчас, когда с финансами в семье стало полегче, Хансу стараются почаще водить в такие места.

Мама немного расстроилась, что не сможет составить Хару компанию, даже предложила поехать прямо сейчас. Хару отрицательно покачал головой. Он сомневался, что первого января кто-то будет работать в русском квартале.

Они разговаривали за кухонным столом. Хансу пошел играть в шахматы с дедушкой, бабуля хлопотала у плиты.

— На самом деле, у меня к тебе еще есть важный разговор, вчера не хотела поднимать эту тему, — сказала мама.

Хару удивился: важный разговор? К нему?

Бабуля не дала маме продолжить. Выставила перед ними на стол тарелочку с рисовыми пирожными и кружки с чаем.

— Отложи важную беседу на пару минут, — обратилась она сначала к маме, а потом обратилась к Хару. — Зачем тебе в Инчхон? Неужели к папе захотел?

Хару покачал головой:

— Нет… Даже не знаю, как сказать… вы особо не спрашивали, но вряд ли пропустили мой пост, где я признался, что немного знаю русский язык.

Бабуля кивнула:

— Я все ждала, пока ты заведешь этот разговор… и когда только успел выучить?

— Выучить — это громко сказано, — осторожно ответил Хару, — Я просто… кое-что знаю, а современные переводчики в браузерах позволяют мне читать на русском. Но это неважно сейчас. Я… хочу попробовать русскую кухню. Поймал себя на этом еще в Японии, а в последнее время это превратилось практически в манию. Хочу съездить в русский квартал в Инчхоне. Нашел там кафе с хорошими отзывами.

Технически, это столовая. Но вкусный борщ, как известно, варится ведрами, а не в маленьких кастрюльках, так что столовая ему идеально подойдет. Отзывы на заведение хорошие как среди русскоязычных, так и у корейцев, которых случайно занесло к этот район.

— Я могу поехать с тобой, раз не хочешь есть один, — заметила бабуля.

Хару вздрогнул. Не из-за предложения бабушки, а из-за осознания, насколько сильно корейские привычки влияют даже на те сферы, где вроде как восприятие Антона важнее. Ведь ему было бы лучше поехать в русский квартал одному — без лишних свидетелей. В корейской же культуре есть одному — это очень грустно, даже немного стыдно. Стримы, где люди едят на камеру, популярны среди азиатов как раз из-за иллюзии «совместной трапезы». Да, сидишь напротив экрана с едой, но вроде как ешь не один. Получается, что и Хару не хотел ехать один, потому что ему неприятно есть в одиночестве.

— Я буду рад, если вы составите мне компанию, — улыбнулся Хару.

Бабушка тоже улыбнулась, а потом обернулась к маме:

— А теперь можно и о делах.

Хару тоже повернулся к маме. Ты немного неуверенно улыбнулась:

— Мне несколько дней назад звонила моя сестра. Она просила об одолжении.

Хару осторожно кивнул. У мамы есть младшая сестра, Хару видел ее раз пять. Тетиных дочерей… Ну, можно сказать, что один раз. Ему было двенадцать, кажется, когда мама возила его на стодневный юбилей младшей кузины — тогда он нормально познакомился с Сольги, но уже почти ее не помнит.

Причина редких встреч вовсе не в том, что мама не ладит с сестрой, просто… так уж в Корее принято. Клановая система, после свадьбы женщина как будто переходит в семью мужа. Это вовсе не значит, что вся связи оборваны, сестры могут оставаться подругами, поддерживать друг друга, но… Начать стоит с того, что мама с сестрой никогда не были близкими подругами. Они хорошо общались, но какой-то особой близости у них не было. Мама с тетей рано осиротели, у них не было поводов собираться в доме родителей. Ну, и самый важный пункт — мама вышла замуж за столичного жителя, а тетя — за мужчину, живущего на самом юге страны, причем, даже не в крупном городе, а в каком-то захолустье.

Несколько раз тетя, приезжая в Сеул, жила у них. Семья Нам достаточно гостеприимная, они не видели ничего дурного в том, что сестра мамы поживет в их доме, пока занимается делами в столице. Просто все это было достаточно давно, когда у тети еще не родилась вторая дочь.

Мама с сестрой общается. Дежурные созвоны раз в месяц-полтора, рассказ обо всем новом и не очень, пожелания здоровья… обещания когда-нибудь увидеться.

Хару сразу в голову пришло, что этот мамин «серьезный разговор» — формальность. Семья Нам часто соблюдают традиции, которые самому Хару кажутся лишними, но мама вполне может обратиться к Хару, как к новому владельцу дома: он должен дать разрешение на то, чтобы тетя у них пожила. Но мама внезапно его удивила.

— Твоя кузина, Пак Сольги, очень… очень давно мечтала стать певицей, айдолом. Они живут практически в деревне, там нет ни уроков вокала, ни танцев, но у девочки потрясающий голос… Не подумай, тетя не просит тебя устроить Сольги в агентство! Они уверены, что ее и так возьмут. У сестры две просьбы… Они пришлют Сольги к нам, на год. Если повезет — она сразу пройдет прослушивание New Wave, оно в январе, станет трейни. Тогда тетя просит тебя присмотреть за ней в агентстве. А если девочка не пройдет, то сестра хотела бы, чтобы Сольги год пожила у нас, посещая танцевальную студию. Все расходы на обучение они оплатят, сестра даже говорила, что они будут высылать деньги на питание, просто…

— За ребенком нужно присмотреть, — добавила бабуля. — Ей исполнится пятнадцать в феврале, она совсем юная. Хорошая школа искусств и стоит дорого и поступить туда не так-то просто, если ты не из столицы. А так — мы за ней присмотрим, девочка будет следовать своей мечте.

Хару удивленно покачал головой: да уж, неожиданные новости. Он помнит Сольги совсем малышкой, она стеснялась сначала, а потом спросила: «Хочешь послушать, как я пою?». Это было одним из самых ярких воспоминаний Хару о кузине — как та пела какую-то к-поп песню, закрыв глаза и смешно задрав подбородок.

— То есть, вы с дедулей не против? — уточнил Хару у бабушки.

Та уверенно кивнула:

— Дедушка Хару, конечно, ворчал, что в этом доме развелось подозрительно много творческих людей, но он тоже не против помочь девочке.

— Тогда почему я должен быть против? — удивился Хару.

— Кроме того, что это теперь твой дом и присмотреть за кузиной просят именно тебя? — уточнила мама и тут же добавила: — Она девочка. Ей нужно где-то жить…

— А-а-а, — протянул Хару, — На этот год ей придется отдать мою комнату…

Он замолчал на секунду. Глупо делать вид, что комнаты ему совсем не жаль. Это его личное пространство, он недавно себе даже кровать купил, сразу по росту, чтобы ноги гарантировано не свисали. Но он же не навсегда отдает комнату. Тем более — он сейчас живет в общежитии, дома бывает редко. В случаях, когда он ночует дома, ему не сложно поспать с Хансу или на диване. Если же Сольги пройдет прослушивание в New Wave, ее также могут попросить переехать в общежитие — агентства не любят, когда их трейни живут под боком у родителей, так их сложно контролировать.