Путь Скорби

— Да, если уберёшь свою морду с этого вечера, чтобы мы тебя здесь не видели, — ответил он, явно провоцируя меня на конфликт.

— Не помню, чтобы вы меня позвали на этот приём синьор, — задумался я, — мне кажется приглашение поступило от кардинала Просперо Колонна. Или вы считаете себя выше него?

Тот, видя моё спокойствие, переключился на Бартоло, который просто пылал от злости.

— А ты кто? Ослик уродца? — обратился он к нему.

— Бартоло, сын кардинала Мессины, — я поднял руку, заставляя секретаря молчать, и ответил за него, — мы с кардиналом подружились, так что я могу ответить на любые вопросы, которые касаются его сына синьор.

— То есть он просто ваша безмолвная лошадь, — подхватил перепалку ещё один парень, а все с явным удовольствием это слушали, особенно Анна, которая покусывала губы, смотря на меня.

— Ваша мама тоже лошадь синьор? — мирно поинтересовался я, — она девять месяцев носила вас в своей утробе, получается по вашим словам, все женщины — лошади? Я не согласен с вашим мнением, простите синьор.

Парень открыл рот, не зная, что мне ответить, так что вступил в разговор молодой человек самых крупных габаритов.

— Ты урод и это понятно без всяких словесных кружев! Ты посмотри на себя, твоя мать наверно отдалась сатане, чтобы родился такой как ты! — сквозь зубы произнёс он, цедя каждое слово.

— Отвечу вам синьор, словами пророка Исаии, — мирно и терпеливо ответил я на это прямое оскорбление, — «прежде пригвождения ко кресту Иисус предан был на биение. Это служит нам наставлением, что мы должны равнодушно переносить от людей всякое оскорбление и обиду». Так что я буду молиться за вас сегодня вечером синьор, дабы господь простил вас за ваши слова.

— Да он не дворянин вовсе! Если сносит подобное! — радостно воскликнул один из парней, — зачем мы будем тратить время на сопливого монашка? Пойдём лучше повеселимся!

Радостно обсуждая, как они оскорбили меня, и я всё это снёс, они пошли дальше. Я же просто забил на эти детские выходки и задумался, как лучше быстрее отсюда свалить, чтобы этого не заметили.

— Синьор Иньиго! — неожиданно взорвался Бартоло, — да как так можно! Почему вы ответили им достойно?! Я же знаю, что вы умеете?!

— Зачем Бартоло? — своим вопросом я поставил его в тупик.

— Как зачем, чтобы они знали с кем связались и не подходили к вам больше! — хватая воздух, возбуждённо ответил он.

— Они всё равно подойдут вне зависимости от того, что я им отвечу, — спокойно ответил я ему, — ты же видишь, что их натравливает на меня Анна Колонна. Так что я им ответил, как ответил и чувствуя за собой победу, они ушли. Нам больше не докучают малолетки, что тебе ещё нужно мой дорогой друг?

— Но! Но! Это неправильно! — продолжил возмущаться он.

— Пойдём лучше перекусим, — мирно сказал я и показал ему на столы с едой, где сидело множество людей.

Глава 15

Бартоло в отличие от меня стал налегать на вино, чтобы успокоиться, так что был слегка пьян к тому моменту, когда я увидел, что ужин покинул папа.

— Пора Бартоло, — я показал ему на выход и парень, допив последний глоток из кубка, поднял меня на руки, пошатнувшись при этом.

— Неси меня аккуратно болван! — тут же возмутился я, — ещё не хватало чтобы и здесь ты меня уронил!

Бартоло смутился и пошёл медленнее, что привлекло к нам внимание. Кардинал Колонна подошёл ко мне.

— Уже уходите синьор Иньиго? — удивился он, — я планировал с вами поговорить наедине.

— Вы всегда это можете сделать ваше преосвященство, — мирно заметил я, — мой дом для вас открыт. Благодарю вас за прекрасный вечер, но мне завтра рано вставать.

— Учёба? — понятливо поинтересовался он.

— Сначала работа, затем папская библиотека ваше преосвященство, — улыбнулся я ему, — книги, которые в ней хранятся настоящие сокровища.

— Не сомневаюсь в этом, — кивнул он, — тогда до встречи синьор Иньиго, уверен она ещё состоится.

— Доброго вечера ваше преосвященство, — попрощался я и Бартоло зашагав к выходу неуверенной походкой, наконец вынес меня на свежий воздух. Пришлось ещё некоторое время ждать, когда подгонят мою повозку и только когда она появилась вместе с охраной я тут же обратился к старшему швейцарцу.

— Фабио надень на себя кенгурятник и забери меня к себе за спину, пока этот пьяница меня не уронил, — попросил я его и тот быстро всё сделал. Бартоло же засунули в повозку, где он тут же захрапел, а я же вознёсся над всеми вверх, оказавшись за спиной большого швейцарца.

— Синьор Иньиго, — обратился он ко мне, когда мы поехали в обратный путь.

— Да Фабио?

— Бернард просил вам передать, что завтра вечером хотел бы с вами поговорить, если вы, конечно, свободны.

— Скажи, чтобы зашёл после шести вечера, — согласился я.

— Благодарю вас синьор, — его голова впереди кивнула и дальше мы поехали молча.

Внезапно я услышал тихий возглас и шум слева от нас. Ночной Рим был сильно опасен, особенно в последнее время, когда стычки между последователями Орсини и Колонна случались чуть ли не каждый день, так что я хотел было не обратить на это внимание, но послышавшийся далёкий возглас.

— Смерть Колонна!

Заставил меня передумать. Как бы я ни хотел быть подальше от этих семейств, но новая смерть кого-то из Колонна ещё больше взбудоражит город, что было мне точно было ни к чему.

— Фабио, мечи наголо, скажи арбалетчикам приготовиться, — я показал в сторону проулка, где услышал шум.

— Слушаюсь синьор Иньиго! — кивнул он и быстро стал отдавать команды, мы повернули влево и вскоре увидели, как тридцать человек окружили поводку, убили часть людей, которые её охраняли, и последние трое защитников, тяжело дыша и прижавшись спиной к стене отбиваются от них, закрывая своими спинами женщину. Всё это было видно мне, который отлично видел в темноте, также было видно то, что их скоро сомнут и зарежут.

Услышав шум от нашего приближения, бой сам собой замер, а ко мне повернулась часть нападавших.

— Добрый вечер синьоры, — я выглянул из-за спины Фабио и вежливо с ними поздоровался.

— Убирались бы вы лучше синьор отсюда, — вперёд вышел высокий мужчина, с накинутым на голову глубоким капюшоном плаща, — римские ночи опасны.

— О, это мне прекрасно известно синьор незнакомец, — тут же согласился я с ним, — но только не кажется ли вам, что грубить человеку на дорогах Рима, который имеет большую вооружённую охрану и неизвестно кем является, может быть весьма недальновидно?