Путь служанки

Фуча Фухэн очнулся и, улыбнувшись, ответил:

– Я иду.

Он вошел во внутренние покои. Минъюй злобно зыркнула на Вэй Инло и поспешила за ним.

Вэй Инло продолжила методично подметать опавшие лепестки. Если цветам суждено опасть, так обязательно и случится, если людям суждено встретиться, этого не избежать.

Долго ждать ей не пришлось.

Перед ней снова появилась пара мужских сапог.

Вэй Инло улыбнулась одними уголками губ и медленно подняла голову. Ветер колыхнул несколько тоненьких прядей у ее висков, белый цветок коснулся щеки и полетел дальше.

– Стражник Фуча, что изволите?

Фуча Фухэн стоял прямо перед ней, его взгляд не отрывался от яшмовой подвески.

Вэй Инло отвязала ее и показала ближе:

– С этой подвеской что-то не так?

Фуча Фухэн непроизвольно протянул руку, но Вэй Инло быстро убрала украшение.

– Эту подвеску обронил я, – только и мог ответить Фуча Фухэн.

– Правда? – с сомнением взглянула на него Вэй Инло. – Когда же и где?

– Где-то в императорских садах, вроде как. Не помню точно когда, – неопределенно ответил он. – Верни мне ее.

– Как же я могу ее вам вернуть, если вы не помните, когда и где ее потеряли? – с улыбкой покачала головой девушка.

Фуча Фухэн выглядел несчастным.

Когда такой красивый и статный мужчина, как он, так огорчался, то во всей Поднебесной едва ли нашлась бы женщина, способная отказать ему хоть в чем-нибудь.

К несчастью для него, Вэй Инло с ее каменным сердцем к их числу не относилась.

Видя, что девушка не отвечает, Фухэн добавил:

– На ней выгравировано мое имя. Вдобавок в нижнем правом углу есть маленькая трещина – это я по неосторожности уронил подвеску. Можешь проверить.

Вэй Инло опустила голову, внимательно разглядывая подвеску.

На самом деле проверять было не нужно, Фухэн говорил правду.

Бесчетными днями и ночами девушка рассматривала имя на подвеске и гладила ту самую трещинку. Она даже являлась ей в кошмарах.

Разве что не могла ответить на вопрос, который интересовал девушку больше всего: принадлежала ли эта подвеска убийце.

Вэй Инло вновь подняла голову. Ненависть и недоверие мешались в ее душе, но на лице расцветала милая и трогательная улыбка. Казалось, от самой юной служанки начал исходить цветочный аромат.

– Протяните руку.

Фуча Фухэн слегка опешил, но послушно протянул правую руку.

Вэй Инло вложила ему в ладонь подвеску и словно невзначай коснулась его кончиками пальцев – совсем легонько, как будто стрекоза касается озерной глади, – и те слегка царапнули, будто кошачьи коготки.

Рука дрогнула, подвеска едва не выпала, и Фуча поспешно сжал ладонь. И руку Вэй Инло.

Мозоли от многолетних тренировок с мечом встретились с мозолями от ежедневного вышивания.

– Прости! – поспешно разжал руку Фуча Фухэн и отступил на несколько шагов. Его уши заметно покраснели.

Вэй Инло удивилась и тоже сделала шаг назад:

– Ничего страшного, молодой господин.

Услышав такое обращение, Фуча Фухэн поднял брови:

– Молодой господин?

– Ее величество – моя госпожа, а вы, разумеется, молодой господин! – почтительно объяснила Вэй Инло, особенно выделяя последние два слова.

Любое слово, слетающее с уст такой красавицы, звучало истинной музыкой для слуха, что уж говорить о таком нежном и трогательном молодом господине.

Фуча Фухэн потупился. Уши его стали багрово-алыми. Низким голосом он произнес:

– Не нужно так улыбаться мужчине. Это неприлично.

Вэй Инло думала, что стражник Фуча купится на ее уловку.

Кто бы мог подумать, что внешность так не совпадает с характером. По виду он беспутный молодой господин, завсегдатай борделей. Но, похоже, совсем несведущ в таких делах.

«Кто знает, не притворяется ли он так же, как я?»

– У стражников много дел, я пойду. Спасибо, что вернула мою подвеску, – сказал Фуча Фухэн, развернулся и скрылся. Хотя вернее было бы сказать, убежал.

Вэй Инло смотрела ему вслед, наблюдала за его удаляющейся фигурой. И тут услышала строгий женский голос:

– Вэй Инло! Ты нахалка!

Повернувшись, она увидела крайне недовольную Минъюй:

– Средь бела дня осмелилась соблазнять стражника Фуча!

Неизвестно, сколько она здесь стояла и сколько видела. Инло решила выяснить это, обратив все в шутку:

– Не только средь бела дня, но и у всех на глазах. Вы ведь наблюдали за нами, я бы не посмела и слова ему лишнего сказать, не то что соблазнять.

– Ты еще и пререкаешься! – Минъюй, кажется, собиралась ударить ее. – Я своими ушами слышала, как ты назвала его молодым господином. Где ты и где он? Ты как посмела вести себя так бесстыже?

Понятно. Видела и слышала она не так уж и много…

Вэй Инло тут же успокоилась:

– Сестрица Минъюй, если я в чем-то провинилась, то ты можешь доложить ее величеству. Но получать упреки просто так я не хочу.

Минъюй явно не хотела раздувать из этого скандал.

Вернее, не хотела подпускать Вэй Инло к императрице.

– Отлично! Какая-то ничтожная служанка, а все время препираешься. Решила, что дворец Чанчунь твой дом родной? Хозяйкой себя здесь возомнила? – разошлась Минъюй. – Я погляжу, времени у тебя предостаточно, чтобы прохлаждаться здесь. Работы тебе, значит, мало. Совсем, смотрю, зазналась! Вымети начисто весь дворец! Я проверю. Найду хоть пылинку – шкуру с тебя спущу!

Если до сегодняшнего дня Минъюй вела себя более сдержанно, то теперь она беззастенчиво начала придираться к Вэй Инло.

Самая трудная и изнурительная работа непременно доставалась ей. Минъюй с дотошностью все проверяла. И если находила, скажем, пыль между оконной рамой и стеной, то Вэй Инло приходилось заново убирать весь дворец.

В конце концов даже старшая служанка Эрцин пожурила Минъюй:

– Не переусердствуй. А если ей это когда-нибудь надоест и она отправится прямиком к императрице? Тогда тебе несдобровать.

– Думаешь, я это допущу? – лишь усмехнулась Минъюй.

Если раньше она просто игнорировала Вэй Инло и не позволяла ей встретиться и заговорить с императрицей, то теперь при каждом удобном случае жаловалась своей госпоже на ошибки новенькой служанки.

– Госпожа, вот ваша вода для умывания.