Путь

— На мизинец — значит, понарошку.

— Да цыц ты!

— А что, у меня бабка так говорила.

— Я тебе: тсс!

— А теперь молодожёны могут поцеловать друг друга, в добрый путь вам, новая семья!

*

— Снимайся, снимайся! — со скрежетом зубов кряхтела Алиса, стоя в уборной и пытаясь сорвать с мизинца золотой обруч. Палец уже начинал темнеть, а кольцо всё никак не желало слезать. Да ещё дверь очередной раз постучали:

— Алиса, у меня через семь минут следующая церемония, открывайте, вам говорят! Алиса!

— Сейчас, подождите! — нервно вскрикнула невеста.

— Да сколько можно ждать! — тоже повысила голос бедная Катарина, у которой впереди ещё предстоял нелёгкий рабочий день, а нервы уже были на пределе. — Что вы там делаете?!

— А вам какое дело?

— Как какое? Кольцо невесты у вас! Алиса!

— Да не могу я! Не могу я эту хрень снять! Твою ж мать!

— Откройте дверь. Откройте! Кому говорят? Вот… — изнутри звякнула щеколда, и Катарина ворвалась. — Где, где? Показывайте! Блин! Да что ж вы сразу-то не сказали? Ну-ка, стойте тут. Палец уже у неё посинел, дурёха какая! — и, оглушённая атомной дозой эмоций, Катарина, неловко ступая, побежала куда-то наверх, ругаясь на ходу. Через минуту она вернулась опять же с заведующей, весьма, к слову, недовольной происходящими сегодня событиями. Домна, железной рукой схватив запястье Алисы, недовольно пробасила:

— Почему на мизинце?

Все промолчали. Алиса опустила глаза, а Катарина, наоборот, подняла к небу. Поняв, что ничего не понятно, управляющая отточенным движением достала из под воротничка иголку с леской, с первого раза просунула её между кольцом и кожей, немного раскроив последнюю, затем плотно, плотно намотала леску на фалангу перед кольцом, ближе «к выходу», взялась с другого конца за иголку и принялась сначала медленно, а потом всё быстрее разматывать леску. За считанные секунды колечко скатилось с руки и исчезло в огромных ладонях. Женщина-монумент передала трофей, окинула всех тяжёлым взором и снова молча исчезла в недрах Дворца.

Катарина, этот ярко накрашенный лоцман на пути из холостого дрейфа в пристань супружества, покрепче сжала в дрожащих руках символ семейных уз.

— Уф-ф-ф, всё! Теперь до жениха, забрать его кольцо и бегом, бегом на церемонию, уже опаздываю! — Катарина повернулась к невесте. — Так где он, Алиса, где ваш жених?

— А я откуда знаю?! — пожала плечами девушка. — Но мы вместе в уборную зашли. Значит, наверное, он в мужском туалете. Или вышел уже.

— Нет, нет, он не выходил, я за вами следом шла и его не видела.

— Значит, он до сих пор там, в мужском. Идите, постучитесь.

— А почему это я должна стучаться. Это же ваш супруг?

— Но там и другие мужчины вполне могут быть!

— Ну и что тут такого? Вы же жениха ищите.

— Ага! И по мужским туалетам трусь!

— Да при чём тут? А как позвать?

— Я не знаю, это ж вам надо!

— Да как вам не стыдно?

— А у меня не видно.

— Я же с душой!

— У меня её нет.

*

— А чё тогда есть?

— Амфетамин. «Снега» вообще не достать. Нипель, сука, не вовремя сел.

— Ам-витамин? Так это детские витаминки такие? — удивился Кащей.

— Нет. Это какой-то старинный наркотик, — веско сказал Тяпа.

— Наркотик — амвитамин, не знаю я такой. А чё под ним?

— Да как со «снега», говорю же, несёт немножко.

— Ну, как несёт? Мне бы для уверенности!

— Дак под ним уверенно, конечно!

— Ладно, давай тогда. Чуток.

— Чуток, так чуток. На.

— Нюхать? Так?

— Дак так.

— О!!!

*

— Николай Вячеславович, Николай Вячеславович!

— Что это? Кто это? Кто-то постучался? Тяпа?

— Да, да, да, это в дверь колошматили.

— Кто там стучится? Чё кому надо?

— Это я стучалась, Николай.

— Кто это, чего надо?

— Это Катарина.

— Дальше чё?

— Кольцо.

— Чего?

— Отдайте.

— Какое кольцо?

— Чужое. То, что вам дали.

— Так бы стразу и сказала. Заходи.

Когда женщина несмело вошла, Тяпа скромно мочился в писсуар, а Кащей вытирал под носом, глядя на себя в зеркало и делая вид, что сморкается. Катарина тут же отвернулась от Тяпы.

— Заходи, чё ты, не стесняйся, все свои уже.

— Я бы… мне бы… кольцо бы… да идти.

— Да на своё кольцо! И где оно? А нету.

— Как нет, Николай, где же оно тогда?

Колян в недоуменье вытаращил глаза и уставился на свои ладони. Пошевелил пальцами. Повертел кистями. Поиграл фалангами. Пошлёпал ими себя по щекам и, будто не замечая реакции потерянной женщины, хлопнул в ладоши и устремился к выходу, по пути громко крикнув:

— За мной, Тяпа, погнали на свадьбу, комон! Вот теперь я чувствую, что всё будет круто! Ух, как круто!

— Что мне теперь делать? Меня же уволят, — сморщилась и захныкала женщина.

— Да пошла ты, клюшка! — захохотал Кащей и был таков.

Лицо Катарины лучше было не видеть.

*

«Петрово подворье», где праздновалась свадьба, располагалось тут же, через бульвар от Дворца бракосочетаний. И, пока все гости ожидали молодых в фойе, а потом бурно аплодировали им, несколько человек незаметно отделились от общей массы и вышли из здания Дворца. Вместе с ними исчез и Орлан.

Спустившись к гостям, Колян поискал глазами отца, но заметил только папу Аттала, он заволновался было, но тут его мысли мгновенно изменили течение: он воодушевился от рукоплесканий в свою честь и сосредоточил внимание на изменении сознания — его движения стали резкими, Кащей заиграл губами, то собирая их в улыбку, то разбирая в усмешку. Раздались хлопки шампанского, полились было первые тосты, но тут музыка в зале немного стихла, намекая на то, что пора перемещаться в соседнее заведение. Все как-то интуитивно поняли ситуацию и стали собираться к выходу.

В это время парни Орлана заканчивали проверку «Петрова подворья» на наличие передатчиков в помещении и отсутствие яда в пище. Проблем не обнаружилось, как Слава и ожидал — он прямо чувствовал, что полис, по сути, становится его хозяйством. Отец жениха засунул большие пальцы за кармашки жилетки, барским взглядом оглянул добротное немецкое заведение и улыбнулся своим мыслям.

— Аттал-то понятно зачем в полис лезет — он хочет тут «снег» пгодавать. «Это бизнэс, просто бизнэс», — с ударением на «э» произнёс он у себя в голове. И тут же продолжил мысль: — Но надо его осаживать, а то подсадит на нагкоту весь полис, потом получим здесь гетто. Нужно газделиться, пускай он в Сталингаде габотает, а я на Гайх сяду — с немцев можно геальные гублы поиметь. Главное — не давить, но и не давать слабины. Так-то будет хогошо, так-то будет славно, — Орлан даже начал притопывать ногой, чрезвычайно довольный собой.