Путь
Шрифт:
— Это Аттал Иванович из Ахеи. Слышал о таком?
Мужик побледнел и осунулся.
— А это Слава Орлан из Элама. Слыхал о нём?
Мент стал одного цвета с мундиром.
— Я представляться не буду, ты меня и так знать обязан. А раз обязан, тогда объясни нам, какого чёрта ты сюда припёрся? Здесь авторитетные люди свадьбу своих детей празднуют. Будь добр, растолкуй нам, что ты здесь делаешь? Эй, очнись. Эй!
— Мне, мне, — зажевал губами мент, — мне приказано было арестовать К-к-к… Николая Кащеева и сообщников.
— За что арестовать? — зыркнул на него Аттал.
— За поджог, —
— Чего? — не понял Морозини, переспросив.
— Чьё, чьё имущество он сжёг? — прищурился и вытянулся Орлан.
— Кооператива. Ганзейской Гильдии. — Снова произнёс страшные слова полицейский. — Несколько большегрузов, тяжёлые экскаваторы, бетономешалки, две малоэтажки, но самое главное — только что отстроенный учебный корпус младшей и средней схолы. Новый — муха не сидела. Из-за него молодёжь то в Хаб и хотела ехать. А теперича это затормозит стройку.
— А кто такое, вообще, сказал, что это Колька сделал? — чуть прищурился Аттал.
— Да никто не сказал, — мент вдруг отчего-то почувствовал в себе силу и залепетал уже уверенней. — Записи есть с нескольких камер разных ведомств. Как поджигали — есть, как врезались в дерево, как сюда приехали. Я сам видел. Лица есть. Пробили мобили по номерам — оба куплены на имя Николая Вячеславовича Кащеева. Установлено уже, что им же были незаконно взяты на это деньги из кассы кооператива. Следствие считает, что таким образом он пытался скрыть пропажу денег, компенсировав их страховкой…
— Да у него бы мозгов на это не хватило! — фыркнул родной отец, а приёмный недовольно на него покосился. Микеле повернулся к мужчинам:
— Так, парни. Думаю, тут какая-то ошибка. Колян, конечно, парень… непростой, но не настолько же?! Поэтому я предлагаю всем успокоиться и порешать ситуацию. — Морозини сделал успокаивающий жест рукой. Мент снова взбодрился.
— Послушайте, мистер Морозини. У меня простое задание: выявить наличие двух мобилей и вмятину от удара на одном из них, в случае удостоверения факта, брать оперативников и арестовывать подозреваемых Кащеева и соучастников, либо вызывать подмогу. Вот.
Что-то незаметно изменилось в воздухе, возможно, помогло чувство уверенности, когда за тобой сила Союза. Вера победила дрожь перед известными именами, и мент решился:
— Уважаемые господа. Сообщаю вам, что мне поручено арестовать Николая Кащеева и соучастников. И, именем закона Союза и законов Ганзы, мне придётся это сделать. Извините.
Воцарилась тишина, которую нарушил Аттал:
— Знаешь, кто Коля Кащеев?
— Нет.
— Он вообще-то жених на свадьбе.
— Жених?
— А моя дочь — его невеста. Ты это учти!
— Невеста?
— Чё ты, как попугай? Давай-ка договоримся!
— Договоримся?
— Ты чё, как дятел, капитан! Давай завтра приходи!
— Что, я не понял?
— Завтра приходи и арестуешь всех — всю их шайку сцапаешь.
— Нет, нет, у меня приказ!
— Скажешь, что только на следующий день утром прочитал, и всё!
— Я так не могу, со мной ребята!
— Ребятам по бутылке коньяка, а тебе от нашего стола свадебный подгон.
— Но ведь… я тогда,
если узнают, то ведь…— А ты никому не говори, земеля. Тогда и не узнают. А мы тут все неболтливые.
Мент испуганно поглядел на дожа Микеле Морозини. Тот хранил молчание, прикрыв глаза. Аттал достал из кармана крупные купюры и принялся их пересчитывать. Орлан хрустнул кулаком. И как-то всё образовалось.
*
После того, как мусора незаметно ушли, трое мужчин поглядели друг на друга.
— Быстго газгешился наш спог, — подал голос Орлан, искоса взглянув на Аттала. — Я выигал!
— На что спорили? — поинтересовался Морозини.
— Я говогил, что эта идея изначально обгечена на неудачу.
— Какая идея?
— Идея под названием «Никола Голый на хозяйстве в Ганзе».
Микеле хмыкнул и спросил:
— Я слышал, что его тут подписали под фуфлогона?
— Да.
— И ещё он, оказывается, спалил схолу в Хабе?
— Точно.
— И скоро менты придут его арестовывать.
— Есть такое.
— То есть ему нужно сегодня сваливать.
— Пгямо сейчас.
— Да, лучше щас, от греха подальше.
Микеле со Славой понимающе глядели друг на друга.
— Аттал, что ты молчишь? Надо увозить пацана. Но куда? К кому он поедет? Аттал, очнись!
— Я думаю, — впервые открыл рот Аттал. — Что он, наверное, поедет ко мне. Я правильно понимаю, Слава?
Тот выставил вперёд челюсть и плавно покивал головой.
— Он может и к Мишке, как сам захочет…
— Лучше не надо, — отозвался Морозини. — У меня в Аквилее ещё и союзная полиция есть, не только своя. Поступит ориентировка на розыск — и они его найдут, даже к гадалке не ходи. Парни работают на совесть. И вообще, почему ко мне, а не к тебе, Слав? Это ведь твой сын.
— А мне его тоже не надо. Это совсем не тот пагень, котогого я отдал Атталу. Это не мой сын.
— То есть ты своих детей оцениваешь с точки зрения — нравится или не нравится? — гневно вскричал Аттал.
— С точки згения — достоин или не достоин! — парировал ему Орлан.
— И что? По-твоему, Колян не достоин?
— Ты не у меня спгашивай. Ты у себя спгоси, — жёстко ответил Слава. — Или вон у Мишки…
— Нет, нет. Свои семейные дела решайте сами, я вмешиваться не буду. Вообще, господа, мне пора к супруге! — он сделал прощальный жест и открыл дверь, чтобы выйти.
*
Когда дверь распахнулась, на пороге возник растрёпанный Кащей. Он, то ли подслушивал, то ли пытался войти в этот момент. Увидев Морозини, Колян вытянулся по стойке смирно и неровно улыбнулся. Микеле смерил его взглядом сверху донизу, хмыкнул и прошёл мимо. Коляну же ничего не оставалось, как войти в комнату отдыха.
Кащей понемногу приходил в чувство, правда пальцы до сих пор прыгали, словно исполняли «Полёт шмеля» на невидимом пианино, челюсти же, хоть и огромным усилием воли, но всё же жених удерживал в более-менее спокойном состоянии. Колян нервно оглядел двух спорящих отцов и, не зная, с чего начать, вскричал срывающимся голосом, обращаясь к Орлану: