Путь

— Опять ошибаешься, Бо, — снова расплылся в ухмылке Юсуф. — Они поделили не по кампусам, а по сферам влияния.

— Как?

— Я не знаю, можно ли тебе об этом говорить, — замялся Юсуф.

— Зачем-то же ты начал этот разговор, значит, сейчас подходишь к самому интересному, верно? — вопросом на вопрос парировала она.

— Как сказать… — Юсуф осёкся, затягивая с ответом и, словно обрубив, вдруг выпалил: — Короче говоря, Аттал будет тут «снегом» торговать, а Орлан возьмётся трясти коммерсов. Такой расклад.

— М-да, невесело, — протянула Бо, понимая, что теперь из Ганзы придётся точно валить. А ведь она тут всю жизнь…

Юсуф перебил её мысли, с волнением затараторив.

— Вообще невесело, Бо, ты права. Вообще! Вот поэтому я и приехал к тебе! Просто мне самому нужно понять, куда мне идти. Меня сейчас несёт вместе с ними, и я не знаю, куда занесёт. Как в реке, знаешь, бывает — вода бьёт по камням бурным потоком, не разбирая пути — вот и я сейчас так же, Бо. Я так устал, ты не поверишь…

— Поверю, Юсуф, поверю. Ты не очень хорошо выглядишь для своих… сколько там тебе? Полтос?

— Какой полтос, Бо? — невесело хмыкнул он. — Сорок четыре ещё.

— А! Так ты ещё молодой?

— Да не очень уже, Бо. Немолодой я уже. Понимаешь? Немолодой уже! Я взрослый мужик! И тут приходит парнишка безголовый и начинает немолодым мною руководить. Я многое в жизни повидал. Многих пережил. И я вижу, что он глупый, алчный, с кучей ещё подростковых комплексов. Я понимаю, какой этот Кащей из себя, и знаешь, что?

Бо вскинула подбородок.

— Я сравниваю его с Доктором. И вижу разницу.

— А зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Так ты же с Доктором общаешься.

— Я? Да с чего это ты такое взял?

— Вы с ним в одном доме…

— Что в одном доме?

— Жили вместе…

— Я?! С ним?

— А разве не так?

— Ну, и? И что дальше?

— Вы всё время вместе были.

— Просто работа, ничего личного.

— Какое там! Вы с ним духом похожи.

— И? Поэтому мне жить с ним прикажешь?

— Ладно, это ваше личное дело, я в него не лезу.

— Вот и не надо вмешиваться. Я с Доктором — никак.

— Да понял, понял, я ваще по другому делу. По личному.

— Чего ты хотел? Только просто, без византийских церемоний.

— Я бы хотел… Я бы хотел получить от тебя совет. Ты умная женщина, это все знают. Просто я бы… — Юсуф сморщил лицо, соединив кустистые брови в одну полоску, и решился. — Бо, подскажи мне, что делать, а? Куда идти?

Та пожала плечами.

— То есть? Я тебя не понимаю.

— Просто скажи мне, куда нужно двигаться, а?

— Уезжай отсюда куда подальше. Что я тебе могу ещё сказать?

— Да куда я поеду? Я полжизни во всесоюзном розыске, ты же знаешь! Это тут по липе* (по поддельным документам) я ещё как-то двигаюсь, а в Союзе меня любой в охапку загребёт. То есть из полиса мне никуда не деться. А что я умею в свои сорок четыре? Да нихера. Кому я нужен? Аттал меня не примет, у Орлана своих до хера, мне до них далеко. То есть теперь мне сто процентов придётся под Кащеем этим жить, выполнять его указания. А я не хочу, Бо, я не могу больше! Они мне все вот тут уже! — он провёл по горлу. — Я не знаю, что мне делать! Не знаю! Куда идти, а? Куда?

Бо задумчиво поглядела на него пару секунд и неторопливо ответила:

— Я тоже не знаю, что тебе ответить, Юсуф, — женщина развела руками. — Правда, мне нечего тебе сказать. Чтобы понять, куда идти, нужно много думать. А я о твоих проблемах впервые слышу, какой совет я тебе могу дать? Никакого.

— Слушай, Бо, я тут вот что подумал.

— Что, Юсуф?

— Может быть, мы с тобой вместе?..

— Что вместе?

— Уедем куда-нибудь. И прорвёмся…

— Мы с тобой?!

Бо спросила это у него такой интонацией и с таким видом, что Юсуф всё понял, закрыл рот и больше не издал ни звука. Так они сидели долго-долго, вглядываясь в гладь озера, обдуваемого тёплым сентябрьским ветерком.

Наконец Юсуф прервал молчание:

— Это, Бо. Хотел ещё кое о чём у тебя спросить…

— Ну, если это не о нас с тобой — спрашивай.

— Про Сашу Доктора. Ничего, что я о нём?

— Да ладно, Юсуф, говори уж, раз начал.

— Насчёт полиса и Алисы хотел узнать.

— Давай не тяни. В чём вопрос-то?

— Скажи, Бо, тебе его не жалко?

— Почему его должно быть жалко?

— Просто он, скажем так, всё просрал.

— Ага, и что дальше? Я-то здесь причём?

— Просто чувство жалости вызывает у вас…

— У кого это у нас, Юсуф? Что-то я не пойму.

— Бо. Иногда женщины из жалости к мужчине, ну…

— Ты хочешь меня спросить, не вернусь ли я к Доктору?

— Это не я хочу тебя спросить, это ты задай себе такой вопрос.

Юсуф повернулся к ней, но Бо, внезапно вспылив, соскочила с места:

— Ладно, Юсуф, хватит на сегодня риторических вопросов и пустой болтовни. Я уже чувствую себя, как на плохом интервью, — со злостью выпалила она. — Ты лучше сам-ка мне скажи, что насчёт Кащея придумал? Раз ты говоришь, что он наличку взял, потратил на себя. Ты-то что собираешься делать с этим? Предъявлять ему?

— Да ничего я не придумал, Бо. И делать ни хера не собираюсь, ни предъявлять, ни-хе-ра! — Юсуф поднялся, устало отряхнул колени и, вяло махнув рукой, медленно потопал к мобилю. Чуть отойдя, обернулся: — Я его тупо пережду, Бо. Просто время действует против него. Рано или поздно он слетит, как слетели и Вуйчики, и Скачок, и Пика по своей борзоте. Они в земле, а я ещё живой. Живой. Так что Юсуф пока затаится, будет подчиняться и жить потихоньку. Вот такой план.

— Хреновый план, Юсуф. Барабошиться ты будешь, а не жить. Пойми ты это, наконец, в свои сорок четыре года.

Тот быстро отвернулся, сжав зубы, и широко зашагал прочь. Бо осталась на месте, немного поглядела ему вслед, а затем снова опустилась на порядком повядшую траву. Быстро стемнело, исчезли тени, загорелись первые звёзды, а она, не отрываясь, смотрела вверх, наблюдая, как далеко-далеко в небе несётся огромный камень. Ну, просто очень огромный, чуть ли ни с четверть Земли. Причём летит очень быстро: от Пекина до Берлина домчится всего за два часа — во много раз быстрее самых быстрых «магов».