Путешествие Чандры

– Матушка! – Нанду и Ананду бросились в ноги женщине, та подняла их со слезами радости и умиления. – Да, мы очень хотим, чтобы вы вернули к жизни отца и дядю!

Ганика с посветлевшим лицом взяла рис и прошла в комнату больного. Царь по-прежнему лежал на постели неподвижно, устремив взор в никуда. Ганика вздохнула и, исполненная сострадания, поднесла к его губам щёпоть риса. Как только рис коснулся губ царя, он вздохнул, заморгал и огляделся недоумённо.

– Дядя! Отец! Супруг! – бросились к нему домочадцы. Только ганика стояла в стороне, улыбаясь.

– Что здесь произошло? Я так странно себя чувствую… – проговорил царь, оглядывая окружающих.

Ему наперебой рассказали события последних суток. Махарадж уселся на трон с короной в руках в глубоком раздумье. Все, волнуясь, ждали его решения.

– Вы все показали себя храбрыми людьми, которым свобода родной страны и честь дороже, чем даже жизнь, – наконец изрёк царь. – Мой дух всё это время бродил по мрачным местам, испытывая мучения, каким подвергаются грешники. Мне повезло, что всё это я узнал не после смерти, а во время жизни, и могу ещё исправить то, что сделал неправильно. Я отрекаюсь от трона и отдаю корону Нанду и Ананду – пусть правят вместе. Соберите народ, я спрошу его, верно ли поступаю.

Под ликующие крики придворных царь вышел к народу, просить разрешения удалиться в лес.

– Два брата на одном троне? – спросил Мангал, незримый для смертных, поднимая бровь. – Нет, так не годится. Всё или ничего! Вот девиз настоящего мужчины.

– Почему вы всегда стараетесь посеять раздоры? – не утерпел Буддх. – Как править вдвоём – это интересная задача, здесь есть возможность применить интеллект!

– Яблоко от яблони… – начал с угрозой Мангал, разворачиваясь к юноше. – Знай своё место, Буддх, и не лезь в дела старших!

– Возраст – не причина, чтобы не говорить правду! – вспыхнул сын Чандры.

– Что ты прицепился к Буддху? – Чандра решительно встал между готовыми начать схватку дэвами. – На самом деле ты ведь хочешь померяться силами со мной, ведь так?

– А что, ты готов выйти на честный бой, без этих своих увёрток? – усмехнулся шиванш. – Да, я давно хочу, чтобы ты понял, кто достоин места визиря!

Буддх, покрасневший от возмущения, готов был что-то сказать, но Чандра покачал головой:

– Нет, Буддх. Ты не должен вмешиваться на этот раз. Сходи к гуру Брихаспати – он знаток обрядов, может быть, он поймёт, как же Абхилаше соединиться с Ананду, если она замужем за царём.

– Но… – попытался всё-таки возразить юноша.

– Это не просьба, Буддх, а приказ, – отрезал Чандра. Буддх исчез, и Мангал остался наедине с лунным дэвом, если не считать оленя.

– Ты защищаешь сына, – Мангал усмехнулся. – Я давно понял, что ты стараешься ради него – хочешь, чтобы Буддх занял важный пост. А он даже не видит этого. Зол на тебя из-за того, что ты сделал с его матерью.

Чандра молчал, опустив ресницы. И выглядел подавленным, вот-вот заплачет.

– Что за дела, Чандра, будь мужчиной, защищайся, – фыркнул Мангал, и его глаза вспыхнули красным. Вокруг лунного дэва встало огненное кольцо, языки пламени едва не обжигали его нежную кожу. – Сейчас никто не придёт тебе на помощь, я просто уничтожу тебя. Но что в тебе такого? Может, Индра-дэв прав и Шани просто хочет, чтобы важный пост занимал бесхребетный, во всём ему послушный хлюпик? Во имя всех небесных лок, разве ты мужчина? Слава, сила, свет – ничего этого нет у тебя. Ты даже рассердиться не можешь как следует – сколько же усилий мы с Индра-дэвом приложили, чтобы ты вышел на битву планет, сразиться с Шани напрямую, ты бы знал… Пастух он и есть пастух, какой бы пост ни получил…

– Индра-дэв? Как понимать слова Мангала про битву планет? – строго спросил Сурья-дэв дэвраджа.

– Давайте я всё потом объясню, – поспешно предложил Индра, мысленно пытаясь подать сигнал Мангалу, чтобы тот замолчал и перестал раскрывать интригу.

– Шани-дэв, Мангал решил убить Чандру, разве вы не видите, не вмешаетесь? – волновалась Дхамини, а дэви Чхая только молча смотрела на сына.

– Не переживайте, у Чандры ещё есть силы, ситуация не совсем безнадёжна, – успокоил женщин Сатурн, не отрывая взгляда от карты. – Смотрите!

– Ты совершенно прав, я – пастух, – тихо произнёс Чандра, не поднимая ресниц. Мангал не заметил, что на этот раз глаза лунного дэва не льют слёзы. – Ты вызываешь меня на поединок, Мангал-дэв?

– Да! Я уже давно вызываю тебя на честный бой, Чандра! И моё терпение заканчивается! Если ты не ответишь, то будешь получать удары, хотя и не защищаешься! Должен прийти конец твоим увёрткам!

– Хорошо, – Чандра поднял ресницы, и все увидели, что они горят ледяным пламенем ярко-синего цвета. – Но моё право – выбрать, как будет проходить поединок. Я выбираю танец.

– Что? Танец? – опешил Мангал.

– Ты же рождён из танца Махадэва и прекрасно умеешь танцевать тандаву – танец разрушения, – отчеканил лунный дэв.

– Да, я понял, о чём ты, – Мангал вновь обрёл почву под ногами и усмехнулся страшной, злой усмешкой. – В этом танце мне нет равных, за исключением самого Махадэва! Хочешь, чтобы я разрушил тебя посредством божественного танца? Эту просьбу я исполню!

Зрители в Сурья-локе ахнули.

– Успокойтесь, нам не стоит вмешиваться, давайте посмотрим, что из этого выйдет, – увещевал собравшихся Сурья-дэв вместе с Ямой. Но Чхая стояла рядом с супругом, ломая свои пальцы и закусывая губы, – так волновалась она за исход странного поединка. Ями взяла мать за руку, чтобы немного успокоить, Дхамини – за другую, а Яма положил руку на плечо сестры. Но всем было очень тревожно. Только Шани был невозмутим, как обычно.

– Мангал рождён из соединения энергий гневной тандавы Махадэва и Матери-Земли, – пояснил Каколю дэв Вишвакарма. – Если он захочет, то разорвёт Чандру своим танцем… Разрушения трудно себе вообразить.

Мангал, поклонившись своему отцу, Махадэву, немедленно начал тандаву – танец, которым в последнюю эпоху Махадэв разрушит мир и погрузит его в изначальный хаос. Может, тандава Мангала и не могла разрушить весь мир, но небольшую легкую граху, такую, как Чандра, – запросто могла.

– Прекрасно, – Чандра глянул на изготовившегося Мангала без улыбки, олень тревожно бил копытцем. – Если ты – тандава, то я буду ласьей!

– Ласья – это танец, дополняющий тандаву, делающий её значение противоположным – не разрушение, а созидание, – проговорила Дхамини, смахивая невольно навернувшиеся на глаза слёзы. – Ласью танцует Шакти – супруга Махадэва, дэви Парвати.

– О боги, – только и сказала Ями. Тут ей пришла в голову мысль, и Чхае тоже, потому они, увлекая и Дхамини, бросились прочь из залы.

Сурья только недоумённо посмотрел вслед женщинам.

Тем временем зрители в Сурья-локе могли видеть необычный танец присущим дэвам духовным зрением. Трудно было бы описать, как, порождённые движениями грах, огненные энергии танца Мангала смешивались и успокаивались прохладными лунными энергиями танца Чандры. Мангал налетал, стремясь смять, подчинить, а при сопротивлении – и уничтожить. Это было подобно вихрю и пламени, яростно бушующему, неукротимому. Чандра же был подобен ростку – сначала он, как семя, пребывал в лоне Матери-Земли, под её защитой, а затем, расправляясь, выпрямлялся, приспосабливаясь к движением поднятой вокруг ярости, и постепенно всё больше и больше включался в поток, приноравливая его, в свою очередь, к собственному ритму.