Путешествие Чандры

– Границ нет… Ограничений нет… Ограничения ставит только наш ум… – быстро забормотал дэв. – Знаешь, дружок, а Раху прав. Да, признаю, Буддх обижен на меня, и с репутацией не всё в порядке. Но почему я позволяю этим вещам определять себя? Кто я? Хорошо, Мангал не хочет, чтобы я обращался к Махадэву, но к маме-то я могу обратиться?

С этими словами Чандра закрыл глаза и глубоко вздохнул. А когда открыл, взгляд его был чистым и ясным, и смотрел прямо в противоположный небесный дом – Четвёртый, дом Матери. На экране ума дэва взошло воспоминание, и волшебная карта показала его зрителям в Сурья-локе.

– Мама!

– Всё хорошо, сынок, я рядом, всё хорошо, – Анасуйя погладила светлые волосы, когда Чандра опустил голову ей на колени. Это был взрослый Чандра, и по тому, как он выглядел, зрители поняли, что воспоминание относится ко временам уже после проклятия риши Бхригу, но до того, как Махадэв поместил Месяц на свою голову.

– Мама, я странно себя чувствую…

– Это ничего, это можно пережить, – мягко сказала Анасуйя. – Что у тебя там?

Чандра протянул руку – на ней алел свежий порез.

– Милый, где это ты порезался?

– Это так называется? Я просто гладил траву…

– Трава бывает разной, сынок. Раньше ты этого не замечал, потому что ничто на свете не причиняло тебе вреда – ни земля, ни растения, ни животные. Теперь стало по-другому, и тебе нужно научиться быть осторожнее. Только и всего. Смотри, теперь всё быстро заживёт, – Анасуйя достала небольшой горшочек с целебной мазью, и смазала царапину.

– Но я не хочу, чтобы трава резалась! Я не хочу испытывать боль, и всякие иные неприятные ощущения! Только радость, как раньше!

– Что поделать, сынок, это реальность, – Анасуйя снова принялась гладить сына по светловолосой голове. – Глупо и опасно отрицать реальность, сынок. Но это не значит, что ты не можешь радоваться. Плохие времена проходят, и настроение меняется. Помни, что все настроения – не вечны, а преходящи, как волны на воде.

– Да? – Чандра поднял расстроенное лицо, сложил брови домиком. – Почему я не могу радоваться всегда? Зачем нужно грустить?

– Чтобы знать, что что-то не так, – серьёзно ответила Анасуйя. – Когда мы чувствуем опасность, мы пугаемся и действуем осторожнее. Когда мы поступаем неправильно, то испытываем вину и стыд – это тоже неприятно, но эти чувства учат нас не делать плохо. В материальном мире есть страдания, есть грусть – чтобы мы не забывали, что на самом деле мы в нём – гости. И играем свои роли. А наш настоящий дом – не здесь.

– А где? В том доме нет грусти?

– В том доме её нет, сынок. Где он… вот это тебе предстоит узнать самому. Но для этого тебе нужно научиться переживать свои настроения и не думать каждый раз, что когда тебе плохо – это навсегда. Когда радостно – это тоже не навсегда.

– А что же навсегда?

– Узнаешь у Махадэва, сынок.

– Мама, мы всегда молимся Махадэву, почему он не отвечает?

– Конечно, отвечает, сынок! Может быть, не сразу, а может быть, таким образом, что сложно нам понять. Но ответ всегда есть. Пойдём, поклонимся Ему. Отдай Ему все свои изменчивые настроения.

– Как это?

– Предложи их в жертву своему божеству, сынок. Как жертвенный дар. Сосредоточь все свои мысли на Нём, и всё само получится. Ты узнаешь, что такое радость, не зависящая от внешних причин и настроений.

Воспоминания растаяли, а Чандра слегка улыбнулся, получив это наставление из своей памяти.

– Наконец-то я тебя нашёл! Пуру, пойдём быстрее! – затормошил пастушка вор Варгун. Он был бледен и постоянно облизывал губы – нервничал.

– Что? Куда? – Пуру выплыл из мира своих воспоминаний и с изумлением уставился на вора.

– Любимая царица старого царя, который нас с тобой отправил красть его корону и надел специальные браслеты, чтобы мы не сбежали, – помнишь? Вот царица выпустила нас всех из тюрьмы, но велела привести тебя. Только нам обоим одновременно она снимет браслеты, понимаешь? А ведь Сурья вот-вот зайдёт! И взойдёт Луна! – сбивчиво объяснял Варгун, подталкивая Пуру к выходу.

– О да, Луна непременно сегодня взойдёт, – усмехнулся Пуру, и если бы вор понял значение этой усмешки, он, возможно, немедленно подался бы в аскеты, о чём никогда не помышлял ранее.

– Так ты говоришь, что ожерелье тебе подбросили? – царица с сомнением разглядывала пастуха. Пуру кивнул и развёл руками:

– Простите, госпожа, но это так, и я понятия не имею, кто взял ожерелье на самом деле. Но, возможно, это знает он, – Пуру кивнул на Варгуна.

Тот сначала сделал непонимающие глаза, но царица пригрозила:

– Говори правду, иначе с восходом Луны этот волшебный браслет испепелит тебя!

– Хорошо, хорошо, – неохотно заговорил Варгун. – Ожерелье нам дал Ананду, это сын ганики. Откуда оно у него – я не знаю.

– Вот так взял и отдал? – поднял брови Пуру. Царица нахмурилась.

– Мы забрали это ожерелье в залог его долга – проиграл в кости, – у вора не было иного выхода, как сказать правду. – Ананду не хотел отдавать, но пришлось.

– Где же этот Ананду? – заламывая руки, воскликнула царица.

– Наверное, у своей матери… – неуверенно сказал Варгун. – После того, как мы заставили его пойти красть корону царя и нас поймали, а затем выпустили, я его не видел.

– Тогда скорее беги, ищи Ананду! – воскликнул Пуру. – Луна вот-вот взойдёт, а без него царица не снимет браслет!

– Не сниму! – сурово подтвердила царица.

Варгун в ужасе бросился в дом ганики, а Пуру только с усмешкой покачал головой.

– Браслеты не повредят, вы ведь знаете это, – сказал он царице. Та смущённо кивнула.

– Да, царь хвастал мне, что ловко обманул двух воров. Тот мастер оставил царю только золотую птицу. Но ты как узнал?..

– Царь назвал имя мастера, – улыбнулся пастух. – Он действительно может сделать золотую птицу, предупреждающую о злых мыслях, но никогда не сделает вещи, убивающие человека таким образом.

– Варгун приведёт Ананду? – волнуясь, вопросила царица.

– Не думаю. Но если вы хотите его увидеть…

– Очень хочу! Пожалуйста, если ты можешь, Пуру, приведи его ко мне! – воскликнула царица.

– Я-то могу, – медленно произнёс пастух. – Но вы осознаёте последствия? Зачем вам, замужней женщине, видеться с посторонним мужчиной?

– Ах, какая же я жена, мой супруг даже не прикасался ко мне, только приходил разговаривать, – чуть не заплакала женщина.

– Но священный обряд был проведён? Значит, вы – жена царя, перед людьми и небесами, – твёрдо объяснил Пуру.