Путешествие стипендиатов (илюстр)
Шрифт:
Что же касается самого перехода через Атлантику, то на хорошем судне, да еще в это время года, когда в тропических широтах господствуют пассаты [104] , он должен был, безусловно, проходить в самых благоприятных условиях.
Покинув британские воды, Гарри Маркел, вместо того чтобы направиться на юго-восток, как он намеревался при первоначальном плане, взял курс на юго-запад. Ведь согласно этому варианту «Стремительный» должен был пересечь Индийский океан, чтобы побыстрее оказаться в Тихом. Теперь же ему предстояло добраться до прибрежных районов Антильских островов, миновав тропик Рака примерно на семидесятом градусе западной долготы. Поэтому, поставив все паруса, даже бом-брамсели [105] ,
[104]Пассаты — в тропических широтах господствуют в течение всего года, хотя в зависимости от времени года область их развития несколько смешается то к северу, то к югу.
[105]Бом-брамсель — прямой парус, поднимаемый над брамселем.
[106]Правый галс — такой курс судна относительно ветра, при котором ветер дует в правый борт судна.
При таком ходе никто, разумеется, не страдал морской болезнью. Накренившись на левый борт и испытывая едва заметную бортовую качку, «Стремительный» скользил по гребням небольших волн так легко и изящно, что килевая качка почти не ощущалась.
Однако после полудня мистер Паттерсон ощутил легкое недомогание. Правда, благодаря заботам миссис Паттерсон и согласно известной прописи Вергала [107] в его чемодане находились различные снадобья, которые, если верить мнению самых осведомленных лиц, могли с успехом побороть недуг, именуемый морской болезнью, или по-ученому «пеладалгией».
[107]Вергал — возможно, автор имеет в виду голландского адмирала Карела Хендрика Ферхюлла (1764 — 1845), графа Севенэра, заканчивавшего карьеру на французской службе.
Кроме того, в течение последней недели, проведенной в Антильской школе, предусмотрительный эконом не забывал прибегать к различным весьма эффективным слабительным средствам, дабы достойно противостоять коварным проделкам Нептуна. Он слышал, что эффективность сих профилактических мер якобы подтверждена большим практическим опытом, и, естественно, будущий пассажир «Стремительного» не мог не взять их на вооружение. И наконец, им была принята и еще одна мера, на этот раз гораздо более приятная: перед отплытием из Куинстауна, имея в виду предстоящее плавание, мистер Паттерсон весьма плотно позавтракал в компании юных спутников, неоднократно поднимавших в его честь бокалы и произнесших множество заздравных тостов.
Вообще-то мистер Паттерсон уже знал, что самым спокойным местом на судне, где качка менее всего заметна, является его средняя часть. Килевая и бортовая качка наиболее ощутима на носу и корме. Поэтому с первых же часов плавания ментор подумывал о том, чтобы поселиться на полуюте. Приятно было смотреть, как он прогуливался там, широко расставив ноги как заправский моряк, дабы лучше сохранить равновесие, и советовал своим спутникам следовать его примеру. Но, похоже, они не вняли его советам, столь неподходящим им ни по возрасту, ни по темпераменту.
В этот день мистер Гораций Паттерсон не проявил во время завтрака свойственного ему аппетита, хотя судовой кок приготовил несколько блюд, и как всегда отменно. После десерта, не испытывая ни малейшего желания поразмяться, он уселся на одну из скамеек на полуюте, поглядывая на Луи Клодьона и его друзей, разгуливавших поблизости. После обеда, к которому мистер Паттерсон едва притронулся, Вага проводил его в каюту и уложил на койку, — голова ментора была слегка приподнята, а глаза прикрыты, как перед сном.
На следующий день мистер Паттерсон встал довольно бодро и уселся на складной стул у дверей кают-компании.
Когда мимо проходил Гарри Маркел, эконом чуть оживился.
— Ничего нового, капитан Пакстон?… — спросил
он слегка ослабевшим голосом.— Ничего нового, сударь, — учтиво ответил тот.
— Погода не изменилась?…
— Ни погода, ни ветер.
— Перемены не предвидится?…
— Да нет, разве что ветер слегка посвежеет.
— Стало быть… все в порядке?…
— Безусловно.
Вполне возможно, мистер Паттерсон в глубине души полагал, что все совсем не так уж распрекрасно, как накануне. Быть может, стоило немного подвигаться?… Решившись, он встал на ноги и, опираясь правой рукой о планшир [108] , прошел от полуюта до грот-мачты. Это был один из многих советов, содержавшихся в рекомендации Вергала, которой должен следовать каждый пассажир, попадающий на борт корабля. Находясь в средней части судна, эконом надеялся перенести без осложнений килевую качку, гораздо более неприятную, чем бортовая, которая, кстати, почти не ощущалась, поскольку «Стремительный» имел значительный крен на левый борт.
[108]Планшир — деревянный брус с закругленной верхней частью, устанавливаемый поверх фальшборта или на леерном ограждении.
Ковыляя на ватных ногах по палубе, мистер Паттерсон несколько раз столкнулся с Корти, и тот посчитал своим долгом сказать:
— Позволите дать вам совет?…
— Конечно, друг мой.
— Так вот… старайтесь не смотреть в открытое море. Так меньше укачивает…
— Однако, — возразил мистер Паттерсон, опираясь о кнехт [109] , — в инструкциях для пассажиров я читал, что рекомендуется фиксировать взгляд на море…
Действительно подобный совет содержался в рекомендации Вергала, равно как и первый, хотя они и противоречили друг другу. Однако мистер Паттерсон решил следовать абсолютно всем советам, каковы бы они ни были. Например, миссис Паттерсон снабдила его красным фланелевым поясом, который трижды опоясывал его талию и перетягивал как муравья.
[109]Кнехты — парные чугунные тумбы, прикрепленные болтами к палубе судна и служащие для закрепления швартовых или буксирных концов.
Однако, несмотря на все принятые меры, мистер Паттерсон чувствовал себя все хуже и хуже. Ему казалось, что сердце у него в груди раскачивается как маятник, и, когда Вага прозвонил к завтраку и молодежь устремилась в кают-компанию, бедный ментор остался сидеть у основания грот-мачты.
Тогда Корти, напустив на себя серьезный вид, обратился к нему:
— Видите ли, сударь, если вы чувствуете себя, что называется, не в своей тарелке, то это оттого, что сидя вы не можете следовать за движениями судна…
— Но, друг мой, это было бы весьма непросто…
— Напротив, сударь, взгляните-ка на меня…
И Корти показал все наглядно, отклонившись назад, когда нос барка врезался в волну, и подавшись вперед, когда корма «Стремительного» опустилась вниз, коснувшись пенной струи.
Мистер Паттерсон попытался подняться, но не смог удержать равновесия и простонал:
— Нет, просто невозможно… Помогите-ка мне сесть… Море слишком неспокойно…
— Это сегодня-то море неспокойно?… Да ведь это масло, сударь… чистое масло! — утверждал Корти.
Разумеется, ученики не оставляли мистера Паттерсона во время его страданий. Ежеминутно они являлись справиться о его самочувствии… Старались развлечь беднягу разговорами… Давали ему различные советы, напоминали, что рекомендация Вергала включает еще массу наставлений, касающихся предупреждения приступов морской болезни, и, будучи от природы человеком чрезвычайно покорным, мистер Паттерсон ни от чего не отказывался.
Хьюберт Перкинс сбегал в кают-компанию за флягой рома. Он наполнил стаканчик живительным напитком, столь благотворно действующим на сердце, и мистер Паттерсон покорно выпил его маленькими глотками.