Путешествие туда, не знаю куда

— Я вступаю в твое племя, Змей. Теперь моя жизнь принадлежит тебе.

Варвара потерлась о щеку Зоры.

— Молодец, теперь ты с нами, — и медленно вернулась на свое место ко мне за пазуху.

— Варечка, я не переборщил, все нормально? — спросил я тихо.

— Она тебя не слышит, Гор, и ты ее не слышишь, у вас разные уровни восприятия. Все нормально, насчет смерти — в самый раз, там, где она жила, нравы весьма жестокие. И поддержи ее энергией, она почти на грани.

— А ты что?

— От тебя помощь будет более правильной.

— Какая умная у меня подруга!

— А ты сомневался?

Наш диалог занял всего несколько секунд, Зора стояла неподвижно. Нет, я не могу смотреть на это. Взял свою телогрейку, лежащую около нашей обеденной скатерти, и накинул ее на голые плечи нового члена несуществующего племени. Опять изумленный взгляд. За тобой что, никто не ухаживал? Бедная женщина.

— Дай мне руку, Зора.

Негритянка без колебаний протянула мне руку. Накрыв ее своими ладонями, я начал потихоньку закачивать в нее живительную энергию. Сначала все уходило, как в бездонную бочку, и лишь спустя некоторое время почувствовался отклик ее организма. Все, пока хватит, теперь она точно не умрет.

Зора поклонилась, прижав руки к груди, затем встряхнулась и плотоядно посмотрела на вождя. Ну, где-то я ее понимаю, там есть, чем поживиться.

Вождь, все это время не отрывающий от нас глаз, замычал, замахал руками.

— Змей, ты что делаешь?! Уходите! Уходите отсюда! — он на четвереньках бодро добежал до своего тесака и выставил его перед собой, схватив обеими руками

Зора вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачал головой.

— Нет, не трогай его. Лучше иди вон туда, садись и ешь все, что там осталось.

Женщина опустилась на колени около плошек и стала хватать куски, торопливо засовывая их в рот. Печальное зрелище, вождь — ты дерьмо.

Дерьмо не дерьмо, а пара вопросов к вождю у меня еще осталась. Я подошел к толстому и уселся рядом.

— Медведь, убери свой замечательный нож, все нормально, никто тебя не тронет. Ты лучше скажи, можешь дать проводника до «Скальной крепости»? Я заплачу золотом.

Вождь неотрывно смотрел на Зору и молчал.

— Медведь, эй! — я помахал рукой у него перед лицом, — очнись! Я же сказал, все нормально.

В глаза вождя вернулась жизнь.

— Змей, что это было? — Медведь вполне узнаваемо изобразил змею.

— Большая Серебряная Змея, ты разве не понял? Я же тебе говорил, что меня зовут Гор Серебряный Змей. Она внутри меня живет, поэтому так и зовут.

Вождь попытался отодвинуться от меня, но отступать было некуда, спиной он упирался в стенку чума.

— Да ладно тебе, не бойся. Мы же друзья. Так как насчет проводника?

— Дам проводника, обязательно дам. Десять мешочков.

Честно говоря, килограмм золота за проводника дороговато, но для дела можно было бы и заплатить. Вот только мне не понравился слишком быстрый ответ вождя.

— Хорошо, Медведь, я дам тебе десять мешочков, хоть это и очень дорого, но сначала выслушай одну историю. Попросили как-то хорошие люди одного вождя дать проводника в страну далекую. Дал вождь проводника, да только оказалось, что тот дороги-то не знает. Тогда вернулись эти хорошие люди и убили вождя и все его племя. Вот такая история. Чикер, неси сюда золото.

Вождь хмуро отвернулся.

— Не надо золота, не ходим мы туда, очень давно уже не ходим, никто туда дороги не знает. Там у этих дремучих варваров что-то плохое происходило, люди пропадали.

— То есть, они дремучие, а вы, значит, не дремучие? — подколол я вождя.

— Мы — коряны! — Медведь опять гордо ударил себя по могучей груди. — А там живут дремучие и жадные пырки, они темным богам поклоняются.

— Хорошо, хорошо, не кипятись, мой просветленный и совсем не жадный корян. И что дальше?

— Еще мой отец пытался с ними договориться, но не получилось. Из шести посланных воинов вернулся только один, но и тот недолго прожил, все какие-то страшные сказки рассказывал. После этого никто туда больше не ходил.

— А зачем ходили, о чем хотели договориться? Про что выживший воин рассказывал?

— Слишком много вопросов, Змей, — усмехнулся вождь, — не знаю я ничего, маленький был.

Сдается мне, что все он знает, только говорить не хочет. И дорогу, наверняка, знает, но не покажет. Выдаст нам местного Сусанина, который по приказу вождя заведет в такую глушь, что и не выберемся. Ладно, сами поищем, что нам стоит пятьсот километров прочесать, за пару-тройку лет управимся. А если серьезно, есть у меня некоторые мысли, как искать эту крепость.

Бывшая пленница все смела подчистую. Сидя в той же позе, она молча ждала окончания нашего разговора. Пора закругляться, нам еще возвращаться на границу леса. Если начнется сильный ветер, то наши лошадки ночь не переживут, это не северные олени.

— Ну что, Большая Лапа, спасибо тебе за хлеб, за соль, нам пора. У меня в стране есть замечательный обычай — при прощании надо выпить с другом по стаканчику, так сказать, на посошок, — с этими словами я налил нам по полной плошке. В бурдюке жалобно плескались остатки — неслабо мы приложились.

Вождь большими глотками осушил свою посуду и посмотрел в сторону скатерти, чем бы заесть, но после Зоры искать еду было бесполезно. Медведь хотел встать, чтобы позвать кого-нибудь из своих, но ноги подвели, и он плюхнулся обратно.

— Что мы сюда, жрать пришли, что ли, а, вождь? Али ты не мужик?! Давай еще по одной!

— Я воин! — заревел вождь, схватил бурдюк и присосался к нему. Оторвавшись от пустой емкости, вождь громко рыгнул, количество, наконец-то, перешло в качество, глаза закатились, и он рухнул на спину. И сон сморил богатыря… Спи спокойно, дорогой товарищ, завтра тебя ждет хмурое утро, тебе будет плохо. Или очень плохо.

Я поднялся.

— Все, уходим.

Зора мгновенно оказалась рядом, Чикер уже давно переминался с ноги на ногу, не смея отойти от мешка с золотом. Я посмотрел на босые ноги женщины, потом на спящего вождя. Нет, не вариант, в его унтах она утонет.

— Потерпи еще немного, ладно? — обратился я к ней. — В лагере у нас есть запасная пара обуви.

Я с грустью вспомнил Торага, он так и не успел примерить обновки.

Мы вылезли из чума, на улице уже смеркалось. Мешок с золотом я у Чикера забрал, от греха подальше, ибо сказано — не искушай слабого, он и так слаб. Замерзшие солдаты вместе с Шеломом угрюмо топтались у входа.