Путешествия в другие миры

— Грэм, ты чувствуешь? Чем это так воняет?

Тошнотворный сладковатый запах, сначала едва заметный, с каждым шагом становился всё сильнее. Грэм озабоченно глянул на Алекса и, щёлкнув затвором, перехватил автомат поудобнее.

Туннель расходился на две ветки. В тусклом свете аварийных ламп, Алекс смог разглядеть, что проход в правый туннель почти полностью завален чем то белым.

Подойдя чуть ближе, он почувствовал, что омерзительный запах идёт именно оттуда. Полуобнаженные вздувшиеся, местами почерневшие, тела лежали как попало, видимо их приносили и просто сваливали в кучу.

Несколько огромных крыс даже не подумали прервать свой обед, когда Грэм выхватил их из темноты лучом фонарика.

Алекс сдержал рвотный позыв и отвернулся. Грэм хмуро оглядел находку и шагнул в левый проход. Впереди чернели гермоворота. Алекс взял автомат наизготовку. Друзья молча переглянулись. Подошли ближе. Постояли, прислушиваясь. Из-за ворот не доносилось ни звука.

Грэм решительно забухал прикладом по металлу. Двадцать минут ожидания показались годом. Грэм стучал ещё и ещё. Потом раздался испуганный мужской голос:

— Кто это? Что надо?

— Открывайте, люди мы. С поверхности идём, — прокричал Грэм. — Сталкеры.

— У нас эпидемия, нас тут умирать бросили, нельзя к нам, — прошелестело едва слышно.

— У нас лекарства есть, мы аптечный склад нашли нетронутый, — закричал Грэм и замер, ожидая ответа.

Сразу же послышался металлический лязг отпираемых затворов. Дверь медленно приоткрылась. В проёме показался мужчина лет тридцати. Бледное худое лицо, черные круги под глазами. Куцая рыжая щетина как будто специально выстрижена неровными клочками. Волосы всклокочены. Просторная рубаха и такие же штаны, видно сшитые вручную, болтались на худом теле. В нос ударил кислый запах немытого тела. Грэм протиснулся вперёд, отодвигая мужика чуть в сторону, и открыв дверь пошире, шагнул внутрь. Алекс вошёл следом. -Ч-и-т-а-й- -к-н-и-г-и- -на- -К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

— Нас заперли тут, — лепетал мужичок бесцветным голосом. — Хотели выгнать на улицу, а потом почему-то сжалились, оставили умирать. Ну то понятно. У всех же родные, тоже могут заболеть. Не приведи Господь! Но проход перекрыли, обратно не пускают, шмаляют всех, кто приблизится. А у нас еда закончилась. Мы уже две недели без еды. Только умирают все. Устали их выносить. Таскать-то некому. Все лежат. Кто не сильно болел — уже от голода опухли. Ходить не могут.

— Как тебя зовут? — спросил Грэм.

— Павел. Павел Петрович Сипунов. Я тут помощником врача был. Евгения Степановича. А он возьми да помри. Эпидемия у нас.

— А что за болезнь-то знаете? — спросил Грэм.

— Да как не знать. Грипп проклятый. Не знаю откуда зараза пришла. Но свалила всех. Горят люди, лихорадка сжигает.

— Еды у вас нет. А вода-то есть?

— Вода есть. Как не быть! Вода у нас тут наилучшая. Буровая установка из пласта минеральную воду качает. Мы до эпидемии по всему бункеру торговали. Вода у нас знатная, лечебная. Для желудка, или там для печени — очень пользительная. Тем и жили.

— Кроме тебя кто-нибудь ходит ещё? Или все вповалку лежат?

— Степанида ещё. У неё тоже температура, но не такая высокая, как у остальных. Хоть есть кому воды подать. А то я один и не управился бы.

— А ты что ж? Не заболел?

— Иммунитет у меня, в детстве я гриппом переболел. Тогда ещё антибиотики были. Так только, почихал чуть-чуть. А гриппа, почитай, мы уже лет двадцать не видали.

— Есть у нас лекарство от гриппа. Антибиотики есть, — Грэм наклонился, развязал рюкзак, вытащил оттуда аптечку, достал две пачки блистеров перехваченных резинкой. — Тут жаропонижающие и антибиотики, дай всем по таблетке, детям по половинке.

Как лекарство раздашь, поставь котлы на огонь, тушёнку мы принесли, будем бульон варить, людей покормим.

— Степанида! Степанида! — заорал одуревший от неожиданности Павел, схватил лекарство и умчался в туннель.

— А вдруг у них не грипп? — выразил опасения Алекс.

— Это антибиотик широкого спектра действия. В любом случае хуже не будет, — отозвался Грэм, наклоняясь и засовывая аптечку в рюкзак.

— Хуже тут уже некуда, — добавил он мрачно и обернулся на незапертые ворота.

Покрутил колесо, дверь плавно закрылась, задвинул ригели, прижимая затвор к окладу, после чего загерметизировал уплотнительной резиной.

— Пойдём, — мотнул он головой.

— Грэм, они по-русски говорят, как такое может быть?

— Существуют такие параллельные вселенные, мне уже попадались. Вот эта почти с точностью повторяет нашу, только история в ней пошла по-другому руслу. К примеру, тут никогда не было Союза. А страна называется Московия. Столица, кстати, тоже Московия.

— Интересно, а мы тут есть?

— Не думаю. В любом случае, даже если есть — это уже не мы.

— А с кем была война?

— Война была Мировая, никто не остался в стороне. Я, когда был в прошлый раз, облетел весь шарик с дозиметром. Везде фонит, больше сорока лет прошло, а радиация не спадает.

Под огромным натянутым тентом на матрасах рядами лежали люди. Многие стонали и просили пить. Некоторые метались в горячечном бреду. Между ними сновали Павел и Степанида, раздавая лекарство.

Степанида оказалась аккуратной, немного полноватой женщиной неопределённого возраста с уставшими добрыми глазами.

Она обернулась, улыбнулась и кивнула.

— Давайте мы вам поможем, — шагнул к ней Алекс. — Где у вас тут можно поставить котелки на огонь?

Степанида оторвалась от больных и подошла к парням:

— Пойдёмте я вам покажу, — сказала она негромко.

Женщина провела их в в боковой проход, где некогда располагалась служебное помещение, которое позже превратили в кухню.

Прямо на полу большой очаг, сложенный из кирпича и бетонных обломков, было видно, что его очень давно не зажигали, в углу неровной стопкой свалены разномастные доски. Вдоль стены несколько казанов разных размеров.

Из стены торчал кран с огромным синим вентилем.

— Я так вам благодарна, — бормотала Степанида. — Так благодарна.

— У нас кроме мясных консервов, есть сгущёнка, — сказал Алекс. — Можно детям навести горячего молока. Вы идите. Мы всё сделаем.

— Спаси вас Господь! — всплеснула руками Степанида, вытерла глаза рукавом рубашки и поспешила к больным.

— Тут нам не пройти, — задумчиво произнёс Грэм, после того, как они остались одни. Надо отдать им весь провиант и лекарства, и лететь домой. Я подумаю, что можно для них сделать. Есть у меня на примете одна планетка.