Путин Vs Ленин. Противостояние
Шрифт:
А тесно общавшийся с царем Г.И. Шавельский писал так: “Однажды он сказал министру иностранных дел С. Д. Сазонову: “Я стараюсь ни над чем серьёзно не задумываться, — иначе я давно был бы в гробу”. Своего собеседника он ставил в строго определённые рамки. Разговор начинался исключительно аполитичный. Государь проявлял большое внимание и интерес к личности собеседника: к этапам его службы, к подвигам и заслугам…Но стоило собеседнику выйти из этих рамок — коснуться каких-либо недугов текущей жизни, как государь тотчас менял или прямо прекращал разговор”. Сам Сазонов С.Д., 3 августа 1916 г. в беседе с М. Палеологом сказал: ‘‘Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным.’’
Женившись на Алисе Гессенской, царь немедленно попал под ее влияние. Не мог терпеть людей с сильным характером, в отношении них проявлял лицемерие, подозрительность и недоверие. Наиболее типичные примеры в этом ряду:
Любил читать как лёгкую развлекательную литературу, так и серьёзные научные труды, часто на исторические темы; русские и зарубежные газеты и журналы. Был замечательным отцом и с удовольствием возился с детьми. Он дорожил своим покоем, привычками, здоровьем и особенно благополучием своей семьи. Очень любил охоту. Для понимания его характера и душевных качеств, не лишним будет указать, что на прогулках любил заниматься отстрелом ворон, бездомных кошек и собак. Из дневника царя: ‘‘8-го мая. Воскресенье. День простоял холодный и серый. В 11 час. поехали к обедне и завтра[кали] со всеми. Принял морской доклад. Гулял с Дмитрием в последний раз. Убил кошку. После чая принял князя Хилкова’’. Убийство кошки, видимо, как раз и есть пример для подражания, достойное деяние для будущего страстотерпца и святого. Любил он и выпить, о чем не раз писал в своем дневнике, как, например, в августе 1906 года: “Вернулся к 8 час. домой. Николаша угостил нас отличным обедом в палатке. Пробовал 6 сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно”. Впрочем, в глазах многих русских это совсем не недостаток. Многие лица из царского окружения отмечали его хладнокровие, или даже безразличие, с которыми он встречал неприятные известия, будь то поражение при Цусиме, или поражения в Первой мировой войне.
Безусловно, при режиме абсолютной власти, его личные качества и посредственные способности не могли не влиять на внутреннюю и внешнюю политику. И все вместе взятое, в совокупности с требованиями общественного развития и нежеланием перемен, привело в итоге как к краху всей империи, так и его личной трагедии. Стоит учесть и влияние Григория Распутина, который через императрицу воздействовал на царя, а значит, и косвенно влиял на принятие решений царем. Широко известна фраза, сказанная царем Джунковскому: “Лучше один Распутин, чем десять скандалов императрицы.” Можно сколько угодно спорить по поводу Распутина, но бесспорно одно – его влияние на царскую семью было огромным, и также сыграло трагическую роль в событиях, предшествовавших революциям 1917 года.
Но при всем этом не следует также впадать в крайности, и объявлять абсолютно все действия последнего русского царя, как реакционные, негативные и бездарные. Не вредно будет напомнить тебе, дорогой читатель, например, что именно по инициативе России были созваны гаагские конференции по разоружению в 1899 и 1907 годах. Что отмечался высокий экономический рост, который пусть даже проходил в узких шорах самодержавия, сдерживавшего прогрессивное на то время развитие капитализма в России, но все же был налицо. Однако в целом, к сожалению, внутренняя и внешняя политика России, скованная незыблемостью служения самодержавию, терпела провалы, порой катастрофические, о чем пойдет речь позже.
Само царствование Николая II началось с трагического события, которое имеет все основания называться одним из поворотных пунктов истории России, наряду с 9 января 1905 года, Цусимой и другими. Имя этому событию – Ходынка.
По давней традиции коронования российских царей проходили в Москве. В этот раз, по странной беспечности властей место для народного гулянья и раздачи царских подарков было выбрано крайне неудачно. В ту пору Ходынское поле использовалось как учебный плац для войск Московского гарнизона, оно было испещрено глубокими рвами, оврагами и траншеями, и было пригодно разве что для военных целей. Причем даже накануне гулянья, когда стало очевидно, что сюда стекается колоссальное количество народа, не были приняты экстренные энергичные меры, способные предотвратить катастрофу.
В программу предстоящего гулянья на Ходынском поле входила раздача с 10 часов утра всем желающим царских подарков, заготовленных в количестве 400 тысяч штук (завернутый в цветной платок гостинец состоял из полфунта колбасы, сайки, конфет, орехов, пряника, эмалированной кружки с царским вензелем и позолотой); в 11- 12 часов должны были начаться музыкальные и театрализованные представления; в 14 часов ожидался “высочайший выход” на балкон императорского павильона. И предполагаемые подарки, и невиданные театральные зрелища
из “Руслана и Людмилы”, “Конька-Горбунка”, “Ермака Тимофеевича” и цирковой программы дрессированных животных Дурова, а также желание увидеть своими глазами “живого императора” и возможность, может быть, раз в жизни поучаствовать в подобном действии, заставили огромные людские массы направиться сюда еще задолго до начала.В своих воспоминаниях, мастеровой Василий Краснов, так объяснил свои мотивы присутствия в тот день на Ходынском поле: “Ждать утра, чтобы идти к десяти часам, когда назначалась раздача гостинцев и кружек “на память», мне казалось просто глупым. Столько народу, что ничего не останется, когда я приду завтра. А до другой коронации еще доживу ли я?.. Остаться же без “памяти’’ от такого торжества мне, коренному москвичу, казалось зазорным: что я за обсевок в поле? Кружки, говорят, очень красивые и “вечные’’... Тогда еще эмалированная посуда была в диковинку”.
История Ходынской трагедии достаточно описана как в исторической литературе, так и беллетристике. Потому просто приведем всего лишь несколько свидетельств очевидцев.
Те, кто пережил тот день, впоследствии вспоминали “кровавую субботу” как самое страшное потрясение своей жизни. “Погода стояла тогда превосходная, - писал впоследствии П. Шостаковский, - и предусмотрительный московский люд... решил провести ночь на Ходынском поле, на свежем воздухе, чтобы на месте быть к самому началу гулянья... Ночь, как на беду, была безлунная, и Ходынское поле погрузилось в полную темноту. Люди все прибывали и, не видя перед собой дороги, спотыкались, падали в овраги... Все более плотной становилась необозримая толпа. Народ все прибывал и прибывал. Не менее полумиллиона людей скопилось к утру между городской границей и стеной из 100 буфетов. Горсточка полицейских и казаков, отправленных на Ходынское поле „для поддержания порядка», почувствовала, что положение становится угрожающим и что ей не справиться с этой стихией... Утро выдалось тихим, ни ветерка. Притока свежего воздуха над спрессованной толпой не было. Дышать становилось все труднее. Пот заливал синевато-бледные лица, и они казались заплаканными”.
Известный репортер, корреспондент газеты “Русские ведомости” В. А. Гиляровский, единственный из двухсот отечественных и зарубежных журналистов, освещавших коронационные торжества, кому довелось провести ночь на Ходынском поле, вспоминал: “Толкотня, давка, вой. Почти невозможно было держаться против толпы. А там впереди, около будок, по ту сторону рва, вой ужаса: к глиняной вертикальной стене обрыва, выше роста человека, прижали тех, кто первый устремился к будкам. Прижали, а толпа сзади все плотнее и плотнее набивала ров, который образовал сплошную, спрессованную массу воющих людей. Кое-где выталкивали наверх детей, и они ползли по головам и плечам народа на простор. Остальные были неподвижны: колыхались все вместе, отдельных движений нет. Иного вдруг поднимет толпой, плечи видно, значит, ноги его на весу, не чуют земли… Вот она, смерть неминучая!”
Шеф жандармов и свитский генерал В.Ф. Джунковский писал в своих записках: “Над этой почти миллионной толпой стоял от людских испарений пар, похожий на болотный туман. Этот туман скрывал толпу во рве. Дышать было нечем. Около 6 часов утра стали раздаваться крики о помощи. Толпа заволновалась и стала требовать раздачи угощений. В 2-3 буфетах начали раздавать. Раздались крики: «Раздают», и это было как бы сигналом к началу несчастья. Море голов заколыхалось. Раздирающие стоны и вопли огласили воздух. Толпа сзади наперла на стоявших во рву, некоторые взбирались на плечи и по головам шли вперед, происходило что-то невообразимое, артельщики растерялись, стали бросать кружки и узелки в толпу.
Не прошло и 10 минут, как буфеты были снесены, и вся эта масса, как бы пришедшая в себя, отхлынула назад, с ужасом увидала ров, наполненный и мертвыми, и изуродованными. Прибыли власти, началась ужасная работа - отделение живых от мертвых. Умерших обнаружено было 1 282 человека, раненых более 500; покойников увозили в течение почти всего дня на Ваганьково кладбище, где их приводили в известность, несчастных раненых отвезли в больницы и приемные покои.”
Печально известный по русско-японской войне Куропаткин А.Н. также вспоминал, что “в 12 часов пополудни, по дороге к Ходынскому полю, встречались возы с убитыми, которых по глупому чьему-то распоряжению развозили днем по всем частям Москвы. Многие, ехавшие на праздник, в том числе, как говорили, государь, встретили эти возы. На празднике стали получаться всё более и более печальные вести. Обручев сказал мне, что убитых 1100 человек. Другие говорили — до 3000 человек. Тем не менее все собрались и заняли нарядные эстрады. Съехались высочайшие особы. Прибыл государь с государыней, хор в 1000 человек (другие говорили в 2000 человек) с Сафоновым грянул “Боже, царя храни”.