Путин Vs Ленин. Противостояние

А вот в патриархальной России второй половины ХIХ века царит относительная тишь, да благодать. Лишь только-только объявлена крестьянская реформа, упразднившая рабство в Российской империи. Она возвещалась Манифестом об отмене крепостного права от 19 февраля 1861. Основными причинами реформы стали кризис крепостнической системы и крестьянские волнения, число которых только в период с 1855 по 1860 год составило 474, и почти критическое отставание в индустриальном, научном и образовательном развитии. Патриархальные формы крепостного труда уже не соответствовали изменившимся общественным условиям: крепостной труд был мало производителен и невыгоден. Всегда с моральной точки зрения, продажа человеком человека выглядит неприглядно, но о об этом позорнейшем явлении наши правдолюбцы монархисты и сторонники России, которую мы потеряли, предпочитают не вспоминать. Для них прелесть и безупречность царизма скрываются в горностаевой мантии государя императора, во французской булке, которой меланхолично хрустит барышня-крестьянка, да малиновом звоне шпор заезжего поручика. Но достаточно почитать объявления в газетах того времени, где не стыдясь ничего и никого, крепостники предлагали на продажу людей, оптом и в розницу, чтобы понять. что хрустобулочная идиллия не имеет ничего общего с реальной Россией. Вот, например, ‘‘Московские ведомости’’ за 1800 год. ‘‘Продаются за излишеством дворовые люди: сапожник 22 лет, жена ж его прачка. Цена оному 500 рублей. Другой рещик 20 лет с женою, а жена его хорошая прачка, также и белье шьет хорошо. И цена оному 400 рублей. Видеть их могут на Остоженке, под N 309… Продаются шесть серых молодых лошадей легких пород, хорошо выезжанных в хомутах, которым последняя цена 1200 рублей. Видеть их можно на Малой Никитской в приходе Старого Вознесения’’. Человек ценился дешевле лошади. Логика помещика была проста, как грифельный карандаш: русский крепостной давал дохода немного, ценился он дешево. Дешевле собаки для псовой охоты. Если десяток людей можно обменять на щенка, то легко заставить крепостную кормить его грудью. Щенок-то всяко дороже человеческого детеныша стоит. Совсем как в современной России, где олигархи и власть готовы продать свой народ за яхту или шахту. Да и в СМИ часто читаем: команда N купила игрока за 1 миллион рублей. И все довольны. А особенно доволен раб, которого купили.

Особо следует упомянуть и о том позорном факте, что крепостниками выступали не только государство и дворянство, но и церковь. Исторические документы свидетельствуют, что в 1590 году патриарх Иов ввёл барщину на всех патриарших землях. Его примеру сразу последовал Троице-Сергиев монастырь. В 1591 году крупнейший землевладелец – Иосифо-Волоцкий монастырь - перевёл всех крестьян на барщину: ‘‘И которые деревни на оброке были, и те ныне пахали на монастырь.’’ А 9 марта 1607 года последовало ‘‘Соборное уложение о запрещении перехода крестьян,’’ принятое Шуйским вместе ‘‘с отцом своим Гермогеном патриархом, со всем освященным собором.’’ В погоне за крепостными душами и за экономическими выгодами, церковь дошла до того, что с крестьян требовали и исполнения барщинных работ, и поставки продуктов сельского хозяйства, промыслов, и денежных поборов. Так, в челобитной крестьян Савво-Сторожевского монастыря названо до 30 денежных и натуральных поборов. Крестьяне Волосова монастыря Владимирского уезда должны были платить до восьми разновидностей денежных поборов, обрабатывать свыше 80 десятин пашен и поставлять в монастырь продуктовый оброк (скот, птицу и т.п.). Подобное положение было в сотнях монастырских вотчин. Резко возросли во второй четверти XVIII в. различного рода работы крестьян по заготовке строительного материала для монастырских построек, по заготовке дров, ремонту церквей и хозяйственных помещений. Просвещенная монастырская братия наряду с традиционным хлебом в зерне и печеным хлебом, наряду с мясом, салом, медом, крупами, куриными и гусиными яйцами, солеными и сушеными грибами требовала с крестьян и таких оригинальных поборов, как ягоды шиповника или живые муравьи по полфунту с души мужского пола. (История России / Институт российской истории РАН, под ред. член-корр. А.Н. Сахарова. – М.: АСТ, 1996. – С. 161-162). Но, следует подчеркнуть, что с одной стороны, были высшее духовенство и монастыри, которые являлись крупнейшими землевладельцами, а с другой было низшее духовенство – по достатку и условиям жизни близкое к крестьянам. Массовые выступления монастырских крестьян в 1760-е годы способствовали тому, что 26 февраля (8 марта) 1764 года указом Екатерины II была проведена полная секуляризация церковных земель и около двух миллионов душ монастырских крестьян перешло в ведение Коллегии экономики. Халява для высшего духовенства закончилась победой государства. Тем же, кто захочет обвинить меня в очернении православия, хочу указать, что я обрисовал не православную церковь, как институт паразитирующий на народе, а лишь прослойку людей, находившихся на высших постах в церковной иерархии и стремившихся обобрать ближнего своего прикрываясь принадлежностью к церкви. Церковь, как учение, и люди, примазавшиеся к ней ради выгод, это две большие разницы.

Не стоит сбрасывать со счетов и позорное поражение царизма в Крымской войне. Превосходство англо-французской коалиции в экономической и военной сфере привело некогда одну из развитых держав к катастрофе. Военное поражение, как никогда наглядно, показало порочность крепостничества и критическую необходимость перемен. Причины поражения, если не считать крепостничества, брали истоки в разнице стартовых позиций по времени, в неразвитости транспортной инфраструктуры, в практически абсолютной и неконтролируемой власти дворянства, в сдерживавшии частной инициативы. Зато в Западной Европе эти препятствия к моменту Крымской войны давно уже стали лишь историческим фактом.

Давно назревшая, но запоздалая реформа, открывала дорогу к развитию капитализма в России и к ее последующей индустриализации. К середине ХIХ века отставание России от передовых капиталистических государств в экономической и социально-политической сферах проявилось настолько явственно, что этого не могли не замечать высшие круги империи. Даже шеф жандармов А.Х. Бенкендорф видел в крепостном праве ‘‘пороховую мину’’, заложенную под государственные устои, о чем можно прочитать в его письмах и докладных на имя царя. События середины XIX века показали значительное ослабление России на международной арене, крепостное право уже настолько проявило себя главным тормозом на пути развития буржуазной системы, что не замечать этого мог только слепой. Для сравнения достаточно сказать, что в Европе процесс освобождения крестьян от крепостной зависимости прошел еще в XI-XIV веках, и как результат, она имела к середине ХIX века значительное превосходство в промышленном развитии. Зарождавшиеся мануфактуры, фабрики, мелкие кустарные производства получили в свое распоряжение огромный людской резерв, происходил процесс накопления технического опыта и внедрения технических изобретений, что позволило создать к началу XIX века не просто крупные производства, но и целые династии квалифицированной рабочей силы, что может быть только преимуществом при создании новых, более совершенных изделий. Промышленный переворот (переход от ручного производства к машинному), который в Европе в основном завершился еще в 1760-х - 1780-х гг., в России берет начало только в 40-е годы 19 века. Столь запоздалое вступление России в индустриальную эпоху и медленное осуществление промышленного переворота вело к экономическому отставанию страны и технологической зависимости от Запада. Была подорвана в значительной степени и финансовая система. Введенные при Екатерине II бумажные деньги обесценились, курс колебался в зависимости от того, какими серебряными монетами производился обмен, крупными или мелкими. В государстве не существовало устойчивого курса ассигнаций, его не могло установить само правительство. Попытки правительства уменьшить количество ассигнаций не привели к хорошему результату. Экономическая основа государства, где могло производиться все необходимое, отсутствовала напрочь. Да что говорить, если еще в эпоху Екатерины в российском экспорте совсем не было готовых изделий, только сырье и полуфабрикаты. Кстати, еще один пример, разбивающий доводы нынешних либерастов о том, что, якобы, только Советский Союз построил свою экономику на экпорте сырья. Однако, не следует думать, что Россия была уж вовсе отсталой страной, не имевшей собственных производств. Будь так, не смогла бы наша страна оставаться независимой, не стать колонией Запада, на что он стремился еще со времен раннего средневековья.

Александр II, далеко не глупый царь, интуитивно чувствовавший назревающий кризис, понимавший важность смягчения противоречий именно эволюционным путем, ради сохранения монархии и основных государственных устоев, заявил перед собранием дворян и уездных предводителей: “Я убеждён, что рано или поздно мы должны к этому прийти. Я думаю, что и Вы одного мнения со мной; следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу”. И позже, уже 28 января 1861 года, выступая в Государственном совете с речью, он потребовал от Государственного совета закончить дело об освобождении крестьян в первой половине февраля текущего года, чтобы оно было объявлено до начала полевых работ. Император решительно заявил: “Повторяю, и это моя непременная воля, чтоб дело это теперь же было кончено…Всякое дальнейшее промедление может быть пагубно для государства”.

Для тех же, кто стремится в этом показать Александра II этаким защитником крестьянства, не лишне будет указать, что, выступая на заседании Государственного совета при обсуждении проекта реформы, император подчеркнул, что “все, что можно было сделать для защиты интересов дворянства, было сделано”. То есть, в первую очередь, реформа была нацелена не столько на устранение накопившихся противоречий, сколько на максимальное сохранение существовавших привилегий дворянства, и даже на их усиление. А ведь реформа могла бы пройти по более мягкому сценарию, например, как предлагал П.Д. Киселёв, отвечавший за управление государственным имуществом в правительстве Николая I. Согласно его плану крестьяне могли получить личную свободу путем принудительного выкупа заложенных имений — с уплатой помещикам лишь небольшой разницы между стоимостью имения и накопленной недоимкой по просроченной ссуде. В результате такого выкупа большинство имений перешло бы к государству, а крепостные крестьяне перешли бы в разряд государственных, получив личную свободу. Вот только помещик, не мог позволить себе потерять хотя бы копеечку дохода, и потому реформа, проведенная по схеме царя, по своей сути, дав крестьянам свободу, заложила в обществе часовую бомбу, которая рванула уже в следующем, ХХ веке, поскольку сам механизм реформы не просто дал свободу, он при важном по сути освобождении крестьян от крепостничества, усилил расслоение общества как по имущественному, так и по сословному признаку. Один из историков писал, что крестьяне формально стали свободными, но в их положении ничего не изменилось, наоборот, даже ухудшилось: в частности, пороть крестьян помещики стали ещё больше. Да и как можно было считаться свободным, и в то же время ходить на барщину, отрабатывая в год 40 мужских и 30 женских дней из расчета на каждого человека?

Да, история могла пойти по другому пути, но любой российский самодержец всегда преследовал сохранение неограниченной власти. Так и Александр II. Человек весьма разносторонне образованный, с широким кругозором, он умел вникать в суть трудных государственных вопросов, выбирать сотрудников и выслушивать их мнение. Но всегда при этом исходил из твердо усвоенных представлений о незыблемости самодержавной власти. Александр II говорил: ‘‘Прежде всего я желаю, чтобы Правительственная власть была властью и не допускала никаких послаблений, и чтобы всякий исполнял свято лежащую на нем обязанность. Вторая же обязанность: стремиться к постепенному исправлению тех недостатков в нашей администрации, которые все чувствуют, но при этом не касаясь коренных основ Монархического и Самодержавного правительства.’’

Потому можно смело утверждать, что, не смотря на прогрессивность отмены крепостного права, царизм сделал все возможное, чтобы дворянство, а не крестьянство, в самой полной мере смогло воспользоваться ее результатами. Россия, и ранее не хваставшая высокой урожайностью, теперь тем более не могла повысить культуру земледелия. выселение крестьян на ‘‘песочек’’ еще более усилило угрозу голодных годов.

Для любителей самодержавия, специально приведу такой факт. Вопреки целям, декларированным крестьянской реформой 1861 года, урожайность в сельском хозяйстве страны не увеличивалась вплоть до 1880-х годов, ситуация в этой важнейшей отрасли экономики России лишь ухудшалась. В царствование Александра II периодически начинался голод, которого в России не было со времен Екатерины II, и который принимал характер настоящего бедствия (например, массовый голод в Поволжье в 1873 г.). В 1842 году правительством было констатировано, что неурожаи повторяются через каждые 6-7 лет, продолжаясь по два года кряду. За вторую половину XIX столетия особою жестокостью отличались голода, порождённые неурожаями 1873, 1880 и 1883 года. В 1891-1892 году голодом были постигнуты 16 губерний Европейской России и губерния Тобольская) с населением в 35 миллионов; особенно тогда пострадали Воронежская, Нижегородская, Казанская, Самарская, Тамбовская губернии. В Поволжье от катастрофического голода пострадали восточные области чернозёмной зоны - 20 губерний с 40-миллионным крестьянским населением. В менее обширном районе, но не с меньшей интенсивностью бедствия голод повторился и в 1892-1893 годах. В докладе Александру Третьему в 1892 писалось: ‘‘Только от недорода потери составили до двух миллионов православных душ’’. (О том же свидетельствуют материалы газет тех лет и письма графа Льва Николаевича Толстого. По данным либерально настроенных историков — погибло не более 500 тыс. человек). Учет велся по церковным приходам, поэтому говорится о православных. А вот не православные души не учитывались. Поволжье, Кавказ, Средняя Азия - сколько там от голода мусульман и последователей иных конфессий - неизвестно и поныне. А вот уже из доклада Николаю Второму в 1901 году: ‘‘В зиму 1900-1901 гг. голодало 42 миллиона человек, умерло же их них 2 миллиона 813 тыс. православных душ’’. Для подавления крестьянских волнений в связи с этим голодом только в Полтавской и Харьковской губерниях было использовано 200 тысяч регулярных войск, т.е. 1/5 всей русской армии тех лет, и это — не считая тысяч жандармов, казаков, урядников и т.п. (по свидетельству генерал-адъютанта Куропаткина). Из доклада уже Столыпина в 1911 году: ‘‘Голодало 32 миллиона, потери 1 млн. 613 тыс. человек.’’

И после этого вы, господа либерасты, еще смеете бубнить о сталинском голодоморе. Негодяи, стонущие над трупом империи, где за правление Николая II почти каждый второй год был голодным, тыкают нам в глаза так называемым ‘‘голодомором‘‘. А сами прекрасно знают, что за период Советской власти голод был всего два раза. Причем, для его ликвидации принимались самые спешные меры. И не вина Советского правительства, что люди все равно погибали от голода. Но количество жертв было неизмеримо меньше, чем в правление ваших любимых Романовых. Но разве это довод для беснующихся антикоммунистов?

Голодные годы и малая эффективность сельского хозяйства способствовали тому, что цели реформ, поставленные царизмом, не достигались. Буржуазное право крайне медленно проникало в пореформенную деревню, старое общества, основанное на общинном сознании не сдавалось. Сотни лет общинных отношений, встретившиеся с новыми, частнокапиталистическими отношениями, медленно, но не уклонно, стали обостряться. Отмена крепостного права, обезземелившая крестьян, но сохранившая поземельную общину, лишь обострила социальное напряжение. Процесс расслоения по имущественному и земельному неравенству привел к образованию новых групп на селе: кулаков, середняков и бедноты. К концу века это расслоение и обострение привело к таким глубоким антагонизмам, что разрешить их стало возможным только революционным путем.

А вот в Западной Европе сельское хозяйство переживало аграрную революцию. Из феодального, основанного на обмене натуральным продуктом, оно превратилось в предпринимательское, где стали господствовать товарно-денежные отношения. Свободная рабочая сила, большое количество промышленных предприятий. развитая банковская система и буржуазное законодательство привели к возникновению фермерских хозяйств, работавших на рынок и использовавших наемный труд. Совершенствовалась и создавалась новая сельскохозяйственная техника. Почва лучше обрабатывалась и удобрялась, урожайность зерновых культур значительно повысилась и достигала 14—20 центнеров с гектара, а в Дании в 1913 году - даже 29 центнеров. Все это имело неоспоримы преимущества над сельским хозяйством России. А ведь следует учитывать и то, что в Западной Европе доля сельского хозяйства сокращалась, но при этом производительность труда и урожайность позволяли успешно решать проблему голода.