Пять минут до понимания

...Ольга тяжело вздохнула - добро кулаками - страшная сила - и, найдя в списке входящих нужный номер, нажала кнопку вызова. Вслед за губками полились грустные мысли.

Ту-уууу.....жаль, что потенциальный жених видел ее без маски, во всей красе и мощи движущейся к цели танковой колоны...

Ту-ууу...жаль, что план Марины провалился...

Ту-ууу...жаль, что не удастся породниться с семьей шефа

Ту-ууу...жаль, очень жаль...

Наконец, Митя взял трубку:

– Алло, добрый день. Это Ольга. Я хочу еще раз извиниться и предлагаю встретиться....

Долгожданное рандеву состоялась в милом итальянском ресторанчике. В таких часто доводилось встречаться с клиентами и никогда с ухажерами. До местного прейскуранта мальчики не дотягивали даже в прыжке.

Узнать Митю не составило труда. То же, что на фото полноватое не выразительное лицо, добрые глаза. А вот невысокий рост оказался новостью.

Обмен приветствиями и дежурными репликами, плюс заказ заполнили неловкость первых минут, затем зависла пауза.

– Извините, я должен вас развлекать, но не знаю, с чего начать, - признался потенциальный жених.
– И вообще плохо представляю, как мы будем общаться

– Антошин любит повторять: в бой главное ввязаться.

– Простите: какой бой?

Ольга чертыхнулась и следующие пятнадцать минут весело щебетала, стараясь снять напряжение, написанное большими буквами на лбу визави. Накатанные на многочисленных переговорах приемы сработали в очередной раз. Митя успокоился и... неожиданно спросил:

– У вас недавно кто-то умер?

– Да, один знакомый.

– Сколько ему было лет?

– Семьдесят восемь...

– Жаль. Но возраст все-таки. Это друг вашей семьи?

Заданный в угоду праздному любопытству вопрос априори не требовал подробностей. Однако, непонятно зачем, Ольга, поведала о последних событиях. Правда, слегка переврав факты: мол, помогала психологине в одном проекте, подружилась, познакомилась с ее ухажером, который, как выяснилось, жил по соседству с доставшейся в наследство квартирой. Теперь дед умер, новая знакомая горюет. О предчувствиях и убийстве, естественно, не было произнесено ни слова.

– Вы так близко к сердцу приняли смерть почти незнакомого человека или я что-то не понял?
– подвел итог Митя.

– Я симпатизирую Вере Ивановне Лопухиной, и мне искренне жаль ее сейчас.

– А...

– Извините, я на минутку отлучусь.

В туалете Ольга укоризненно посмотрела в глаза своему отражению. Мужчинам нельзя рассказывать о своих проблемах. Базар надо фильтровать!

Симпатичная барышня в зеркальной глади согласно наклонила голову. Видимо, сочла полученное замечание справедливым.

Возвращаясь в зал, Ольга думала: "Митя, конечно, скован, смущен, цедит слова, сидит, будто аршин проглотил, но вроде ничего. И на шефа здорово похож...значит, можно вести партию дальше..."

Увы, инициативу уже перехватили.

За столиком рядом с Митей сидел...Павел Рубан и увлеченно вещал:

– ...Ольга - моя женщина и тебе здесь нечего ловить. Вали отсюда, пока цел!

– Что здесь происходит?

Простой, казалось бы, вопрос, привел представителей сильного пола в замешательство. Митя пожал плечами. Павел скорчил смущенную гримасу, поднялся, галантно отодвинул перед Ольгой стул, пояснил.

– Я объяснил твоему знакомому "who is who" в этом мире.

– Разве мы перешли на "ты"? Я что-то не помню.

Павел сердито свел брови, промолчал.

На лице Мити мелькнула тень злорадного удовлетворения.

– Мы знакомы с Павлом полторы недели, - Ольга сочла необходимым объясниться.
– Он - сын доктора Лопухиной, о которой я рассказывала. Иной связи между нами нет.

– Связь есть!
– возразил Рубан.

Засим последовал полный бред. Сначала Павел излился желчной тирадой по поводу переменчивой женской натуры, потом посетовал на доверчивость мужчин и поведал о встрече, ставшей инсайтом для обоих. В смысле для него и Ольги, буквально с первых минут почувствовавших притяжение друг к другу и не позволивших реализовать свою страсть на практике исключительно из-за тонкости момента. Имелась в виду смерть Василенко. Под финал прозвучало требование: Мите предлагалось убраться вон из кафе и жизни Ольги, причем подобру-поздорову, пока некоторые еще держат себя в руках...

Ольга слушала Павла, как зачарованная. Он говорил так вдохновенно, так искренне, что на какое-то мгновение показалось, будто каждое услышанное слово - правда. Что ее и Павла, действительно, связывает любовь и что встреча с Митей - измена, предательство только зародившегося большого чувства и, что третьему лишнему нечего здесь делать.

Митя испытал, видимо, схожее чувство. Не дослушав один особенно бурный пассаж, он достал кошелек, отсчитал нужную сумму, положил деньги на стол, резко поднялся и решительно направился к выходу.

Ольга проводила потенциального жениха растерянным взглядом. Потом увидела ликующую улыбку на лице Павла.

– Вы сумасшедший?
– спросила удивленно.
– Что вы себе позволяете?

– Да. Вы свели меня с ума!

Она пожала плечами и, молча, покинула зал.

*

– Ольга не сделала ничего плохого. Обижаться не на что. На работе мы не такие, как дома...

Митя лежал на диване в своей комнате, внимательно изучал потолок, старался не слушать дядю. Однако, в унисон навязчивым проповедям память услужливо подсовывала недавние впечатления.

Он замер перед дядиным кабинетом. Ждет, пока женский голос за дверью закончит гневную речь. Сопрано давит, плющит собеседника, злые упреки бьют не в бровь, а в глаз. А вот и лицо Ольги. Такой он увидел ее впервые. Брови сведены, глаза полыхают, рот сжат, узкие губы корчит гримаса пренебрежения...

– И дурацкий случай в кафе тоже ни о чем не говорит. Ольга все объяснила...

Действительно, но он видел, как она смотрела на Павла. Пока гламурный тип живописал свои (хотелось верить) фантазии, женский взгляд полнился мечтательной негой, обещанием воплотить эти фантазии в жизнь. И без промедления.

– Твоя бурная реакция говорит о том, что Ольга тебе понравилась. И не мудрено. Она такая живая, яркая, с ней, блин, можно в пир, мир и разведку...

Да, уж, эффектная шатенка, аппетитные формы - не захочешь, обратишь внимание. И энергетики не занимать. Хватить для освещения районного центра.

– Димка, жизнь нельзя написать, как программу. Жизнь всегда сложнее любого алгоритма.

– Дядь Сань, отстань. Твоя протеже - всем хороша. Но не про меня и нечего воду в ступе толочь.