Пять минут до понимания
Шрифт:
– Пойдемте, на кухню, - велела она.
– Не могу на него смотреть...
– Да, конечно, - охотно согласилась Ольга.
– Чаю хотите?
– Нет, мне сейчас кусок в рот не полезет.
– А я выпью. Умираю от жажды.
– После "умираю" Вера Ивановна зашлась новой порцией слез.
– Ох, Андрей, Андрей...Я как чувствовала, весь день на нервах. С его ли сердцем так чудить...
Оказывается, идея долголетия полностью подчинила себе полковника. Узнав о кончине двух бывших однополчан, он развел бурную активность: убедил Веру Ивановну подать заявление в ЗАГС, продал квартиру,
– Он такое творил, уму непостижимо. Словно одержимый выжимал из себя все соки. Вот организм и не выдержал...- закончила рассказ Лопухина.
– Его убили, - поправила Ольга.
– Что?
– Полковника убили. Я была права. Предчувствие оправдалось.
– Опять вы за свое. Сейчас не время и не место обсуждать ваши дикие фантазии.
– Его убили. Я могу доказать.
Вера Ивановна устало отмахнулась:
– Не желаю слушать.
– На запястье есть след от укола.
– Ну и что?
– Я знала, как убьют Андрея Петровича. Ему сделали укол и ввели какой-то яд.
– Ах, оставьте!
– Я видела убийцу...в реальности...Вернее, я заметила только темную шапку и край синей куртки.
– Пойдемте.
Дырочка на коже не произвела на Лопухину ожидаемого впечатления.
– Глупости. Андрею недавно прописали витамины. Вены у него уже плохие. Видимо, пришлось уколоть в запястье. Обычная практика, - буркнула она и вернулась на кухню. Ольга, чувствуя себя полной дурой, поплелась вслед.
– Но мое предчувствие...
– Ольга, вы - взрослый нормальный человек. Вы должны отличать игру воображения от реальности. Полковнику было семьдесят восемь лет и в данном случае произошло неизбежное. Все мы когда-то уйдем.
– Это не естественная, а насильственная смерть. Я видела убийцу...
– Возможно, кто-то вышел из соседей квартиры...
– Я бы услышала...
– Вы были не в себе...
– Не настолько же.
– И все-таки, мне кажется, что вы принимаете желаемое за действительное. Скорее всего, у Андрея не выдержало сердце. Я уверена, участковый врач подтвердит мой диагноз.
– У моего начальника сосед служит в органах, попрошу его разобраться.
– Только не забудьте поведать о том, что вы вошли без приглашения в чужую квартиру, обнаружили труп буквально через несколько минут после смерти, терпеть не могли покойного и, главное, консультировались у психиатра, меня, то есть, по поводу невроза.
– На что вы намекаете?
– Я прямо говорю: вас упекут в психушку или кутузку. А я еще и виноватой окажусь. Ведь мне придется рассказать правду.
– Какую правду?
– У вас невроз. Состояния, в котором люди совершают странные не мотивированные поступки. Не делайте такие глазки! А как вы полагали: разве у нормальных людей бывает навязчивые состояния?
– Что же делать?
– Для начала успокойтесь и взгляните на ситуацию непредвзято. Вы явились ко мне и объявили, что Андрей Петрович скоро умрет. Так и вышло. Причем я обнаружила вас около трупа буквально через несколько минут после смерти. Если милиция начнет задавать вопросы, я вынуждена буду сообщить об этом. А также, что вы относились
к полковнику весьма недружелюбно. Кроме меня о ваших конфликтах настучат соседи. В итоге, вы попадете на нары.– Бред какой-то. Я не убивала Андрея Петровича.
– Поэтому и не надо поднимать шум. Так будет лучше для вас в первую очередь.
– Но ведь совершено преступление...
– Олечка, Андрей просто умер. Не согласны? Воля ваша. Желаете поделиться с ментами своими соображениями - флаг в руки. Но тогда будьте готовы к худшему. Иначе - уходите отсюда поскорее и молчите в тряпочку.
– Лопухина хмыкнула невесело: - Если б у меня сейчас не болела душа, я бы пошутила: бегите из города, из страны, сделайте пластику. Но мне не до юмора, поэтому будет достаточно, если вы покинете квартиру и забудете все что видели и слышали.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Меня нисколько не прельщает роль свидетеля обвинения и мысль, я не смогла удержать вас от глупостей. Мне хватит собственных хлопот.
– Значит, мне уходить?
– растерянно спросила Ольга.
– Давайте, сделаем так. Вам нельзя оставаться одной. Поэтому я сейчас позвоню одному человеку, и он присмотрит за вами. И не спорьте. Не заставляйте меня убеждать или уговаривать. У меня - горе, а я всякой ерундой занимаюсь.
*
– Не знаю, правильно ли я поступила, заказав заупокойную службу. Андрей был атеистом и, если с идеей высшего начала как-то еще мирился, то церковь явно не жаловал, - больше самой себе, чем собравшимся сказала Лопухина.
Павел хмыкнул:
– Мама Вера, не переживай. Мнением полковника в данном случае можно пренебречь. А Бог и церковь, я уверен, относились к Василенко вполне лояльно.
– Оставь свои дурацкие шутки. Мы все-таки девять дней справляем.
Помянуть полковника собралось совсем немного людей. Когда гости разошлись, за столом осталось трое: Вера Ивановна, ее пасынок Павел Рубан и Ольга.
– Мама Вера, не обижайся.
– Мне неприятна твоя ирония.
– А я было собрался поведать о пользе церковных традиций. Можно?
– Лучше помолчи.
– Я коротенько. Оказывается, в первые два дня, освободившись от бренного начала, душа вместе с находящими рядом ангелами наслаждается свободой и посещает дорогие места на земле. Чаще всего - дом, в котором осталось физическое воплощение. На третий день после проведения церковных процедур душа попадает в рай, на девятый, после очередной порции молитв, - в ад и только после сороковин выбирается на место постоянной дислокации. Так что ты, как всегда, помогла полковнику сделать следующий шаг в эволюции.
– Это не выносимо...- не сдержав слезы, Вера Ивановна вышла из комнаты.
Ольга укоризненно взглянула на нового знакомого.
Тот злополучный вечер она провела с Павлом. Рубан примчался по звонку Веры Ивановны, с непроницаемым видом выслушал путаные объяснения, отвез Ольгу в кафе, весь вечер развлекал всевозможными историями и, прощаясь, предложил встретиться еще раз. Она согласилась. Павел был классный: умный, красивый, элегантный. Впечатление портило только, напоминающая папу, чрезмерная категоричность.