Пять минут до понимания

– Я в порядке.

– Тогда, слушайте. Психологическую устойчивость личности обеспечивают эмоциональное общение, которому ребенка учит мать. Если девочка в крайне сложной ситуации не обсуждает с матерью свои проблемы, не просит и не получает защиты, она, повзрослев, чувствует себя одинокой, уязвимой, ей не хватает внутренней стабильности, чтобы адекватно реагировать на вызовы мира. Не лучшим образом обстоят дела и с эмоциональной независимостью. Это качество у ребенка обязан взрастить отец. Ваш явно не справился с поставленной задачей, из-за чего вы воспринимаете мир, как источник агрессии, а себя считаете жертвой.

– Точно.

– Такие взгляды способствуют развитию агрессивности. Так что, одну рекомендацию я уже могу выдать. Пора менять мировоззрение.

– Кто бы спорил, но как?

– Это подскажет наш эксперимент. Продолжим. Нажмите в воображении на "пуск", пусть картинка оживет. Получилось?

– Да.

– Ощутите себя юной Олей, окунитесь в детские переживания.

– Готово.

– Вы - больше не взрослая женщина. Вы - подросток, которому угрожает опасность. Что вы чувствуете?

Ольга молчала не в силах произнести ни звука.

– Ну, же...- подстегнул Павел.

– Мне очень страшно...я...застыла, сжалась...Сейчас отец скажет: "Сними очки, я тебе врежу" и случится самое страшное...

– Не торопитесь. Давайте по порядку. Вам страшно. Чего вы боитесь? Боли?

– Нет. Я боюсь папу...

– Как вы боитесь? Опишите свои ощущения.

– Я не знаю таких слов. Тело будто парализованное, мозг в ступоре...
– прошептала Ольга.

– Дышите глубже...чувствуйте, проживайте каждый миг...

Проживайте! Как?! Чем? Сердце остановилось, кровь застыла в жилах. Стон сорвался с губ против воли. По щекам потекли слезы.

– Ну-ну, не увлекайтесь. Помните: все происходит в вашем воображении. Это игра, которую можно оборвать в любую минуту. Теперь ответьте: повзрослев, вы продолжали бояться отца?

– Не знаю. Наверное. Мне было двадцать три, когда он последний раз ударил меня. Я тогда собиралась замуж и мама остерегла его: мол, смотри, нарвешься, размажут по стенке, охнуть не успеешь. С тех пор папа доставал меня только словами.

– Двадцать три - это почти детство. А сейчас, неужели вы бы позволили бить себя?

Это был сложный вопрос. Если отвечать честно.

– Ну, хорошо, - Павел правильно расценил молчание.
– Предположим, что сегодняшняя Ольга, сильная умная решительная женщина способна постоять за себя. Поместите себя в кадр. Что-то изменилось?

– Конечно.

Скорчившаяся от ужаса девчонка из прошлого перестала быть единственной реальностью. В сознании "проснулось" еще одно "Я" из дня нынешнего и уставилось на "законсервированное временем" альтер-эго.

– Здорово. Меня теперь две, - удивилась Ольга.

– Вас там великое множество и все разные. Каждая структура психики, так называемая, субличность, воспринимается сознанием как нечто отдельное от себя. В данном случае, у вас активизированы как минимум три я-проявления: наблюдатель, испуганный ребенок и взрослый человек. Чтобы не путаться, дадим всем имена. Наблюдатель пусть будет Ольгой, и к ней я буду обращаться. Остальных соответственно назовем: маленькая Оля и большая Ольга.

– Хорошо.

– Теперь поставьте большую Ольгу рядом с маленькой. Готово?

– Да.

– Какое место заняло взрослое начало: слева или справа от детского?

– Слева.

– Левая половина мозга отвечает за логику, значит, стремление помочь себе носит прагматичный, а не эмоциональный характер. Жаль, это затянет эксперимент. Ну, да ничего не попишешь. Будем работать с тем, что есть. Опишите свои чувства.

– Маленькая Оля по-прежнему сильно боится. Сейчас произойдет самое страшное: она снимет очки, и папа ее ударит.

– А что страшнее: снять очки или получить по физиономии?

– Не знаю.

– Ладно, проехали. Как маленькая Оля отреагировала на появление взрослого начала? Она поняла, что получит защиту и спасение?

– Нет. Маленькой Ольге стало хуже.

– Почему?

– Не знаю, - Ольга тяжело вздохнула.

– Знаете. Маленькая Оля боится большую Ольгу. Между ними конфликт. И преогромный. Вы сегодняшняя, сильная умная решительная осуждаете себя за проявленную в детстве покорность, за то, что подчинялись насилию, сами снимали очки, позволяли себя бить. Но это несправедливо. Ребенок не в состоянии противостоять давлению взрослого. Покорность в данном случае, вполне естественна. У вас нет причин мочить себя.

– Какая разница, зачем ворошить прошлое...

– Чтобы освободиться от старых травм. Ведь маленькая Оля - это не воспоминание. Это реакция на стрессовые ситуации. То есть, оказавшись под давлением и, не имея ресурса для освобождения, вы сдаетесь, а потом устраиваете себе Варфоломеевскую ночь.

– Быть слабачкой, лузером никому не нравится.

– Осуждать себя много ума не надо. А вы попробуйте, отнестись к событиям и своей собственной природе конструктивно. Сейчас покорность для вас равна опасности. Подчиняясь, вы ощущаете себя уязвимой. Но нельзя быть лучше того, что человек о себе думает. Нельзя, казня себя за слабость, стать сильной. Вы должны научиться принимать себя любую. И на щите, и под щитом, тогда появятся силы для следующего шага.

– Я про это никогда не думала.

– Вы вообще не думали, а подчинялись стереотипу. Поэтому срочно, сию минуту втолкуйте большой Ольге: негативным отношением к маленькой Оле, к своему прошлому, она лишает себя силы. Надо заступиться за маленькую Олю. Это выгодно.

– Общаться с воображаемым персонажем - это нормально?

– Да, - успокоил Рубан.
– Люди постоянно разговаривают с собой.

– Хорошо. Я попробую. Только причем тут выгода?

– Вы апеллирует к логическому началу. Следовательно, мотивация должна быть прагматичной.

Спустя минуту Ольга доложила:

– Большая Ольга осознала свои ошибки.

– Тогда после моей реплики: "Сними очки, я тебе врежу" включайте "фильм" и не забывайте комментировать...

Изображение перед мысленным взором задвигалось...

Папа в стремительном порыве качнулся вперед.

Маленькая Оля так же стремительно отпрянула назад.

Голосом Павла папа заорал: "Сними очки, я тебе врежу" и Оля маленькая, словно сомнамбула, покорно подняла руку к переносице, ухватила двумя пальцами дужку, потянула очки вниз.