Пять минут до понимания
Шрифт:
*
Игорь Киселев стоял в дверной проеме и недовольно хмурился. Перспектива ночных посиделок не вызывала у него ни малейшего воодушевления.
– Можно завтра? Сегодня ни как. Я только с работы. Устал, как черт.
Антошин сурово промолчал.
– Тогда...
– тяжкий вздох предварил согласие, - хоть накорми ужином. Мои к теще укатили. В холодильнике пусто.
По дороге домой Антошин тщательно обдумал предстоящий разговор, тем ни менее, слова подбирал с трудом...
– Игореша, помнишь, мы как-то обсуждали тему преступления и наказания.
– Ты, что со мной о Боге толковать собрался?
Антошин проигнорировал вопрос. Продолжил:
– Еще ты сказал: кара настигает преступников через дни, месяцы, годы, причем путем часто странным, непредсказуемым. Кто-то ненароком что-то сболтнет или появится нечаянный свидетель, или обстоятельство всплывет важное и все: информация попадает в нужную инстанцию, создает резонанс, подталкивает к поиску истины, обеспечивая, тем самым, торжество справедливости.
– Саня, а еще котлеты есть? И аджики добавь. Что касается торжества справедливости, то я этого не говорил. Не сочиняй.
– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ты тогда здорово набрался.
– Охота тебе помнить всякий бред...
Стараясь не отвлекаться на лишние подробности, Антошин поведал историю Ольги и перешел к главному - своим комментариям.
– А теперь смотри, что получается. У Ольги неожиданно начались предчувствия, связанные исключительно с преступлениями. С одним случаем, простым, она справилась сама. Второй оказался сложнее, и она обратилась за помощью сначала к Лопухиной, потом ко мне.
Ковалев хрустнул соленым огурцом, хмыкнул:
– И что?
– Все происходит согласно твоей теории. Ольга и есть тот нечаянный неуемный свидетель, который жаждет донести информацию до нужной инстанции.
– Не исключено. Что дальше?
– Теперь речь о Мите. Сам знаешь, племяш - человек спокойный, мирный, логик, тем ни менее, вдруг без всяких оснований проникся дикой ненавистью к малознакомому человеку, затеял расследование и творит несусветные глупости.
– Прямо-таки, чудеса в решете. Парень ревнует Ольгу, потому и взъелся на соперника.
– Не исключено. Но Митьке не из-за чего лезть в бутылку и тем паче собирать на Рубана компромат. У Ольги с Павлом ничего нет. Да и Митя с Ольгой тоже виделся всего пару раз.
Киселев хмыкнул:
– Мало ли. Любовь и ненависть - штуки хитрые. Может Ольга здесь и не причем, а твоему Митьке просто претят наглые бесцеремонные люди, вроде Павла или коробит моральная сторона дела. Все-таки, трахать пациентов, людей, обратившихся за помощью, не этично.
– Мотивы Митиного рвения сейчас не имеют значения. Важен результат, который укладывается в ту же систему. Митя, как Оля, несет в мир информацию о нарушении закона. Эксперимент с проституткой однозначно доказывает, что Рубан нарушает уголовный кодекс. Я смотрел в интернете, за такие штуки сажают.
– Если пациенты протестуют.
– Так или иначе, сорваны
покровы тайны уже с третьего преступления. Поэтому я уврен, что Ольгины предчувствия и Митина суета - звенья одной цепи.– Уверен? А основания?
– Выслушав Ольгу, я, хотя и валился с ног от усталости, помчался к Митяю. Знаешь, зачем? Читать нотации. Не выдержав моего занудства, племяш сорвался, рассказал о расследовании и визите проститутки к Рубану. Ну, а после общения с барышней, меня вдруг осенило. Представь: возвращаюсь домой, удивляюсь, в который раз странностям человеческой природы и вдруг: бац - в голове появилась идея-фикс! Хочу докопаться до правды, хоть тресни!
– Правды? По поводу чего?
– Киселев удивленно покачал головой.
– Я же сказал: совершены, по крайней мере, три преступления. Зло должно быть наказано.
– Антошин, ты сегодня не пил часом?
– Не пил, не пил.
– Почему тогда несешь всякую чушь?
– Ну, не тупи. Неужели не ясно: я тоже в игре. Как Ольга и Митя.
– Какой игре?
– "Аз воздам"! Не криви рожу! Это твоя теория!
– Ладно. Вы в игре. Причем здесь я?
– Игорь подался вперед, уперся взглядом, словно, взял на прицел.
– Притом, что докапываться до правды мы будем вместе. Уже докапываемся. Ты взял букет на экспертизу, нашел проститутку, слушаешь меня, хотя устал и хочешь спать. А еще Ольга, найдя труп Василенко, хотела попросить у тебя помощи, и только поддавшись на уговоры Лопухиной не сделала этого. В общем, ты в теме, Игореша, и теперь тоже будешь инструментом в руках Провидения.
– Бред какой-то.
– Киселев, что тебя, собственно, смущает? Ты не веришь в Промысел Божий?
– Понятия не имею. Никогда про это не думал.
– Теперь придется. Помнишь я говорил: затевая свою разведывательную операцию, Митя написал Рубану от имени дамы, которую в детстве лапал отец? Так вот, я полюбопытствовал: откуда сюжетец? Инцест ведь бывает разный. Митя отмахнулся: пришло в голову и все. Но я-то знаю, все не просто так. После похорон отца Ольга хватила лишку и разоткровенничалась. Ее папа распускал руки, и она до сих пор не может простить его.
– Обычное совпадение. Таких уродов - пруд пруди.
– А как Ольга нашла кабинет Лопухиной? А почему явилась на встречу с Василенко за полчаса до условленного срока? В этой истории слишком много совпадений, но отнюдь не случайных. А, напротив, намеренных. Всеми нами движет рок.
– Ладно, ладно, не дави. Определенный резон в твоих словах есть. Только вот вопрос: если мы за торжество справедливости, на чьей тогда стороне Лопухина и Рубан?
– Не знаю. У парня точно рыльце в пушку. С Лопухиной сложнее. Если Ольга права и старика действительно убили, то поведение дамочки обретает совсем иной смысл. Незадолго до смерти Василенко продал трехкомнатную сталинку и часть денег отдал Лопухиной за возможность участвовать в какой-то чудо-программе для стариков. Остальная сумма лежит в чулке или банке, и, стало быть, максимум через несколько месяцев перейдет к единственной наследнице - вдове. Если, конечно, правоохранители не заинтересуется кончиной полковника. А дабы это не случилось, надо заставить Олю молчать или каким-либо образом умалить значение ее возможных показаний.