Пять минут до понимания

– Ты как-то странно выглядишь.

– Все нормально.

– Точно?

– Да.

– Тогда я на кухню. Пригляжу за пирогом...

Вот и настал миг истины. Ольга сосредоточилась, прислушалась к себе. Если подсознательная любовь-морковь и, в правду, имела место, то тет-а-тет с "предметом страсти" по определению должен был вызвать волнение. В душе, однако, царило полное спокойствие. Ум молчал. Тело тем паче не отзывалось на присутствие "антиквариата". Но Лопухина велела принять профилактические меры, а пренебрегать советами столь ценного специалиста негоже.

Ольга принюхалась. Лопухина сказала: из пяти органов восприятия обоняние - самый слабый, но очень убедительный инструмент. Глаза и уши можно обмануть, нос труднее. Итак? Сквозь энергичный аромат недорогой парфюмерии, очевидно, пробивался кислый душок, присущий мужчинам в возрасте. Отлично. Теперь открыть глаза пошире...

– Что вы на меня уставились, как баран на новые ворота?
– не выдержал Василенко.
– И вообще, что вы здесь делаете? Вы меня преследуете?

– С какой стати?
– ответила Ольга, не прерывая отсчет обнаруженных недостатков.

"Из носа волосы растут..."

– Как вы здесь очутились?
– настаивал полковник.

"Из ушей тоже..."

– Это что допрос?

– Отвечайте!

– Меня пригласила Вера Ивановна.

– Откуда вы ее знаете?

"А морщин сколько..."

– Она приобретала в нашей фирме некоторые товары. Мы случайно разговорились, потом общались по телефону. Очень приятная женщина, правда?
– заранее заготовленная "легенда" сработала. Василенко немного остыл.

– Вера не знает, что мы - соседи?

– Нет.

– Это хорошо.

"Пигментные пятна на ладонях..."

– Кстати, мы - соседи лишь временно. Я унаследовала квартиру в вашем доме, но жить там не собираюсь. Разберусь с барахлом и сразу же продам.

– Неважно. Главное, не проболтайтесь про свою родственницу.

"И при ярком свете он совсем не так импозантен..."

– Почему?

– Молчите и все.

Из кухни выглянула Вера Ивановна:

– Вы тут не скучаете?

– Нет, нет, - уверил Андрей Петрович.

– Наверное, обо мне сплетничаете?
– хмыкнула Лопухина и скрылась из виду.

– Какая у нее милая улыбка, - Ольга постаралась сменить тему, но не тут-то было. Собеседник продолжал гнуть свое.

– Я не хочу посвящать Веру Ивановну в неприятные перипетии своей биографии, - мужской голос полнился раздражением.
– А ваша родственница была на редкость навязчивой особой и порой вынуждала к поступкам совсем не джентльменским. Кое-что даже стыдно вспомнить. Однажды мы чуть не подрались...

– Я буду нема, как рыба.

– Уж извольте. Я дорожу отношениями с Верой и не позволю портить мнение о себе.

– Настоящая дружба способна выдержать любые испытания.

– Три месяца - недостаточный срок, чтобы проводить экзамены, - возразил полковник.

Ольга удивилась. Она думала, что Василенко и Лопухина знакомы давно и основательно.

– И все это время я изо дня в день не перестаю восхищаться. Вера - необыкновенный человек, - произнес Андрей Петрович неожиданно на повышенных тонах, наверное, в расчете на хорошую акустику.
– Она воспитала пасынка, когда первый муж ушел из семьи. После смерти второго, популяризирует его научные идеи по поводу активной старости, на общественных началах учит тех, кому за...не будем уточнять сколько... правильно жить.

– То есть?
– удивилась Ольга.

– Годы - тяжкое бремя. Наседают хвори, настроение хреновое, одиночество одолевает. Но надо держаться. Вера учит как. Кстати, мы познакомились на лекции, где она вразумляла районную пенсионную тусовку. Я в последнее время стал редко выходить на люди. То сил нет, то настроения, то денег. А тут выбрался в кои веки и ухватил удачу за хвост: подружился с таким замечательной женщиной и увидел свет в конце туннеля, - пафосный спич закончился неожиданным кивком в сторону уютного мягкого уголка, стоящего рядом с антикварным комодом. Ольга невольно оглядела и остальное убранство комнаты. Дорого, стильно, а что удивительно - нет фотографий.

– Здесь нет ничего, что напоминает о прошлом, - любопытство не осталось не замеченным. Василенко счел нужным пояснить: - После похорон Вера сдала в аренду квартиру, где жила с мужем, и перебралась в собственную. Она ушла, в чем была, не взяв с собой ничего, что будит воспоминания, потому что считает старые квартиры и барахло источником болезней и дряхления. Я тоже полагаю, что со старьем надо прощаться, только не могу решиться на перемены, - вздохнул горько Василенко.
– Боюсь. Времена нынче лихие. Народ совсем испоганился. Никому доверять нельзя. Эти маклеры да риелторы - сплошь и рядом проходимцы. Обманут, не успеешь глазом моргнуть. А остаться без денег и крыши над головой страшно.

– Вы собираетесь продавать свою квартиру? Мы могли бы скооперироваться. Район у нас престижный, две трешки одна под другой в сталинке - вариант перспективный.

– Я пока думаю о другом. Сделаю Верочке предложение. Если она согласиться, переберусь на ее жилплощадь, свою сдам в аренду. Лишняя копейка всегда пригодится.

Ольга удивленно вскинула брови. Менее всего она ожидала услышать столь рациональные речи.

Полковник меж тем вздумал пооткровенничать. Когда-то в его квартире обитала большая семья. Теперь он - один. Но разве это жизнь? Каждый угол, каждая трещинка напоминают о покойниках. О бабушке, дедушке, отце, тете, матери, жене. Все они, умершие, плюс издохшие, больше чем за полвека черепахи, рыбки, хомячки, собаки, коты, тянут из него силы, зовут к себе, требуют, просят: приходи к нам. А он не хочет. Вере хорошо. Повернулась и ушла, благо есть куда. Потому и энергии много, потому и хвори не берут. И ему надо, во что бы то ни стало решить жилищный вопрос. А то давление скачет, сердце ноет, почки шалят...

– У меня уже все готово. К столу, пожалуйста.
– В дверях появилась Вера Ивановна с подносом в руках, и Василенко, мгновенно оборвав жалобы, бросился помогать.

Дальше ничего особенного не происходило. Ели-пили, болтали о политиках и артистах. Но главным развлечением было наблюдать за новыми знакомыми.

Лопухина не блистала красотой. Даже в молодости, скорее всего, была серой мышкой. С возрастом ситуация только ухудшилась. Но вялая кожа в росчерках морщин, линялая голубизна глаз и скорбно опущенная линия губ не мешали Лопухиной быть очаровательной.

Василенко смотрел на психологиню, как завороженный, будто в комнате больше никого не было! И хотя реальность - выцветшие зрачки, неопрятные крошки около рта, чрезмерный аппетит, банальные суждения, истасканные анекдоты, манеры провинциального бонвиана...
– как и обещала Лопухина, делала свое дело, уничтожала странное увлечение - мужское пренебрежение задевало.

Может быть, поэтому показалось, что Андрей Петрович не очень искренен. И слова и поступки были демонстративными, избыточными, с очевидной оглядкой на то, что старания заметят и оценят по достоинству.