Пять невест и одна демоница. Трилогия

Ричард выдохнул.

– Теперь… что ты хочешь теперь…

– Чтобы ты закончил начатое. Мы узнали про дары. Из той книги. Мы собрали эти дары. Помнишь? Мы нашли их всех… и они здесь. Их крови и силы хватит, чтобы открыть врата и разорвать круг. Если ты не испугаешься. Ты ведь не испугаешься, Ричард?

– Погоди… дело не в страхе… просто… мир… ты его уничтожишь.

Смех.

Её смех вызывает боль. И его почти выворачивает наизнанку.

– Ты ведь не уничтожил.

– Я?

– Ты…

– Почему я… должен был… почему.

– Потому что ты мой сын.

Глупость. Это… невозможно! Невозможно потому что… невозможно.

– В том числе и мой… тот день, когда она тебя почти убила.

– Я не…

– Помнишь. Тебе просто страшно, мальчик. Это нормально. Мне тоже было страшно когда-то. Очень и очень. Но я привыкла к страху. И тебе придется. Только… – демон чуть прикусила губу. – Времени у тебя почти не осталось. Они идут сюда. Те, кого мы пригласили сюда.

И мир дрожит.

Мир в очередной раз выворачивается наизнанку, выталкивая его, Ричарда, вовне. Боль раздирает. А к нему подбирается тьма.

Мягкая, душная.

И снова нечем дышать. Он уже задыхался. Когда? Раньше.

– Ричард, – матушкин голос доносится издалека, но она рядом. Стоит. Возвышается. Улыбается. Бледное лицо и алые губы. Раньше она подкрашивала их помадой из банки. Помада пахла розами, и однажды Ричард даже попробовал её на вкус. Но та оказалась горькой.

И жирной.

Помада давно засохла, да и пудра не нужна больше, ведь её кожа и без того белее снега.

Матушка…

– Вот ты где, глупый мальчишка, – матушка наклонилась и ледяные пальцы её скользнули по щеке. – Думаешь, можешь вот так со мной?

Слабость.

Он помнил оглушающую слабость. И страх. И клятву, намертво склеившую губы. Он хотел рассказать, а… поздно.

Матушкины пальцы вцепились в плечо. Больно! Но как ни странно, боль отрезвила. Он не сопротивлялся, когда существо, притворявшееся матушкой, вытащило его из укрытия. Оно же заставило подняться. И только тогда отпустило, но лишь затем, чтобы перехватить за шею.

За шею, наверное, держать удобнее.

– Жаль, силенок в тебе почти не осталось, – оно облизнулось. – И этот… оскорбится… но сам виноват. Ты и он. И она тоже. Всегда виноваты только люди.

– А ты… кто ты?

– Тебе еще не все равно?

– Нет.

Он выдержал взгляд. И даже безумие в нем не заставило отвернуться.

– Что ты такое?

– Сама не знаю, – сказало существо. – Но… я голодна. А в тебе еще остались крохи силы…

– Я могу взять еще. Я знаю где взять силу. Тогда будет больше.

План.

Безумный план. И не имеющий шансов на успех.

Но тварь заинтересовалась.

– Ловушка?

– Не для тебя. Для меня. Я… ведь… Повелитель Тьмы… буду… когда вырасту.

Смешок. Ему не позволят вырасти.

Но Ричард держится. И смотрит в глаза. Нежить почему-то не любит, когда кто-то смотрит ей в глаза. Может, потому что так можно заметить истинную сущность?

– Я могу брать силу… из тьмы… больше тьмы, больше силы… а ты… ты просто будешь рядом. И убивать не обязательно.

Голос дрогнул.

И тварь осклабилась. Правильно. Она думает, что Ричарду страшно. И да, ему страшно. Правда. И это хорошо. Нежить чует… в том числе и ложь.

– Думаешь выторговать себе жизнь?

– Надеюсь. Мы ведь можем вместе… ты и я… во мне есть сила. А у отца её больше. И… и если осторожно… не сразу. Ты выпьешь меня, и он уверится, что ты – не мама. Он уже сомневается. Ты это знаешь. А вот если мы вдвоем…

– Маленький гаденыш.

Его беда в том, что он маленький. И глупый. И… столько всего натворил.

– Что нужно?

– Зеркало. Здесь есть зеркало… которое… нужно… нужно посмотреть. Ты ведь любишь зеркала.

Тварь оскалилась и в какой-то момент показалось, что она не выдержит. Что…

– Мне, – поправился Ричард. – Это не простое зеркало. Оно связано… с чем-то связано. Главное, что когда я смотрю в него, я вижу тьму. И беру из неё силы.

– Где?

– Здесь. В библиотеке. Недалеко.

Его не выпустили, пусть и держали не за шею, а за руку. И остановились в трех шагах. Поверхность зеркала была затянута тьмой, словно дегтем.

– Ты…

– Отпусти, – сказал Ричард и получилось почти спокойно. – Я все равно никуда не денусь. И ты это знаешь.

Она зашипела.

Но руку убрала. Осталась рядом. Пускай. Это… это не важно.

Ричард сделал шаг. И еще. От зеркала тянуло пустотой и… и он коснулся рамы.

– Ты здесь…

Она всегда была там. И отзывалась легко. Но сейчас тьма осталась неподвижна. Ну же… что ей стоит… или… она говорила, что сил почти не осталось, что даже у демонов есть срок. И Ричард помогал.

Силой.

Поэтому он и ослаб. Если бы одна тварь… а тварь и демон – это слишком много. Но… но что делать? Ему нужна помощь!

– Если ты не появишься, она меня убьет, – сказал он и получилось до отвращения жалко. И еще, кажется, он того и гляди разревется. – Пожалуйста…

Тварь ждет.

А зеркало молчит. И…

Что делать?

Хотя… он знает. Рука сама потянулась к поясу.

– Так надо, – Ричард сумел сказать жестко, почти как отец. Хотя, конечно, отец в жизни бы не вляпался в подобное.

Клинок.

И холод стали. Прикосновение к ладони. Больно. Но это хорошо, с болью приходит ясность ума. И тварь подается вперед.

– Это не для тебя, – Ричард не стал оборачиваться. Он прижал руку к стеклу, и кровь покатилась, чтобы увязнуть. Капля за каплей. И тьма пришла в движение. – Ты слышишь меня… ты же слышишь меня…

Тьма расступалась неохотно.

А та, что сидела по ту сторону зеркала, плакала. Крупные слезы катились по щекам, по белой коже, по золотым узорам, что украшали её. Правда, узоры поблекли, но все одно были.