Пять новелл для принцессы книга 7

–  Нет. Я не видел тьму. Я с первых мгновений, как увидел в ней девушку, мучаюсь. Я знаю ее лицо. Знаю. Не могу объяснить. Только она вызывает трепет во мне. Меня бросает в жар, и я готов за нее умереть, в буквальном смысле. Если она ходит в куртке, то я еще как-то не путаю одно с другим, но как только вижу ее в плаще, особенно, если она замирает, рассматривая что-то или, когда наблюдаю издали, то она кажется мне другой. Вот повернется и вместо ее костюма будет платье, легкое, невесомое, светлое.

–  Точно. Это чары, - подытожил Полага.
– Как думаешь, зачем мы ей? Она не сомневается, что ты станешь королем. Ты сам-то веришь в это?

–  Мне с каждым днем кажется, что я удаляюсь от самого себя, от той глупости. Я действительно был очень глуп. Но если тогда в шатре, я упал, как сказала Эл, в руки судьбы, то предсказание может еще стать правдой.

Полага засмеялся.

–  Король из тебя сейчас смехотворный, спору нет. Но я стал замечать, что ты лучше изъясняешься, взгляд стал другим. Ты не смотришь тупо перед собой, а создается впечатление, что ты думаешь о важном. Со стороны хмурым тугодумом ты уже не выглядишь. Ты почувствовал свободу, что ли. Ее колдовство тебе на пользу.

–  Так как же мне быть? Что будет, если я разлюблю Мирру, ее место займет Эл? Мои труды потеряют смысл?

–  Стоило тебя похвалить, и ты опять выглядишь болваном. Куда нам до нее? Хочешь, я у нее узнаю, как она к тебе относиться? Что мне стоит, я-то в нее не влюблен. Я, признаться, ее побаиваюсь.

–  Нет. Не нужно.

Вечером Полага решил оставить их наедине. Эл наперед все знает, пусть сама решит.

Слабый огонек догорал в очаге. Ночь была ясной, сонм звезд притягивал внимание Эл. Она смотрела вверх, туда же смотрел и Бродяга. Он указал на одну из ярких звезд.

–  Эта звезда никогда не заходит за горизонт, - сказал он.

–  Откуда ты узнал?
– спросила Эл.

–  Я наблюдал. Я много рассматривал небо. Я разбил звезды на группы, чтобы лучше запомнить. Таких групп много. Я даже могу сказать, какая звезда совсем не покажется зимой или летом. Туда, я могу послать любую мольбу и буду услышан. Здесь записаны все дороги, которые я прошел, так же как дороги этих земель. Они все есть на небе. Я его читать люблю.

Он произнес "люблю" и замер. Раньше он тут же вспоминал Мирру, а теперь подумал об Эл.

–  Я не могу больше молчать. Может быть, ты избавишь меня от сомнений. Откуда мне известен твой облик? Ты знала меня прежде? Где мы встречались? Я не помню ничего, а тебя помню.

Эл вздохнула и отвела взгляд от звезд.

–  Ты уверен?

–  Я в этом уверен больше того, что я жив. Я знаю тебя. Откуда?

–  Ты требуешь ответа?

–  Я не смею требовать, - смутился он.
– Но мне трудно смотреть на тебя, всякий раз я воображаю всякий бред.

–  Опиши.

–  Не могу.

–  Сам скрываешь, а требуешь ответа от меня.

–  Ты объяснишь, если я расскажу?

–  Я не могу обещать. Едва ли мои объяснения будут понятны, - уклонилась от ответа Эл.

–  Ты не носила эту одежду. На тебе было платье. И ты была недосягаема.
– Эл медленно перевела на него взгляд и глаза их встретились.
– Много света. Мне хочется упасть к твоим ногам, ты захватываешь меня всего. Это чувство не похоже на то, что я испытываю к Мирре.

Эл подняла вверх брови и улыбнулась той самой улыбкой, которая смущала его.

–  И ты утверждаешь, что не помнишь? Подумай, быть может, это тебе привиделось? Там точно я?

–  Ты не веришь.

–  Хорошо. Мы знакомы. Ты потерял память из-за меня, - подтвердила Эл.

Она решилась сказать. Когда-нибудь в прошлом она избрала бы откровенность, как единственное средство. Правда всегда важна. Только сейчас Эл посетило сомнение. Он и без того смущенный трудностью темы замер окончательно.

Эл оставалось ждать реакции. Едва ли он может осмыслить услышанное. Кроме образа, осколка прошлого, для него не существовало ничего. Неужели забвение не было абсолютным? Он совсем не похож на восторженного юношу, во взгляде которого она прочла когда-то поклонение. Он внешне изменился, но внутри, в некоем запыленном временем углу его существа стояло изваяние, которое он вознес на пьедестал. Он его не забыл!

Он встал и протянул руку.

–  Пожалуйста, - поманил он.
– Встань тоже.

Эл поднялась. Скоро до нее дошел смысл. Он начал реконструировать сцену.

–  Может быть днем?
– спросила она.

–  Нет. Мне не нужен свет. Я его помню. В сумерках даже проще.

Он выбрал возвышение, поставил ее туда. Эл послушно исполнила свою роль. Он сначала откинул складки плаща с ее плеч, потом закутал ее в плащ. Эл ждала. Он отошел в сторону, так чтобы оказаться за ее левым плечом.

–  Нет. Это я стоял ниже.

Эл повернулась сама, он сбежал по склону вниз, потом вернулся к костру, сделал огонь ярче, так чтобы он освещал фигуру.

Он помнил мгновения, когда крался по лестнице, а она делала вид, что не заметила его стараний.

Он стоял так долго, потом потер виски.

–  Нет. Все смутно. Не так. Платья, наверное, не хватает.

Эл повела полой плаща. Она бросила на него взгляд такой загадочный и вместе с тем строгий.

–  Я бы на твоем месте имя бы свое вспомнила. Я не уверена, мой мальчик, что твой способ вспомнить сработает, но так и быть…

Мурашки пошли от головы до пят, когда вместо едва различимой черной фигуры из темноты стало проступать слабое сияние, оно окутало фигуру и уничтожило всю тьму, что покрывала ее, изменив черный цвет на пепельный туман, а потом на платье легкой ткани из трех бледный цветов. На голове блеснул тонкий ободок желтого металла, а во лбу камень. Лицо не изменилось, оно сохранило строгие черты.

Он пошел к ней, как когда-то в галерее. Он остановился примерно на том же расстоянии. Эл повернулась к нему лицом. Далее следовало падение на колено и признание в любви, вместо этого он рухнул на землю.

В голове смешались день и ночь, шорохи и гром, его мучили видения из прошлого, пройденные дороги, дороги, которые путались, образовывали какие-то потоки, вращались, становились звездами, а потом следовало падение. Так повторялось много раз подряд, он кричал и слышал свой собственный крик, но вырваться из бреда не мог.

В очередной раз колесом вращался вокруг него мир, когда его рука зацепилась за чью-то руку. Понемногу вращение прекратилось. Он стоял среди звезд, выше всех высот, на которые бы мог подняться. Его бил озноб, его рука сжимала чью-то руку и то рукопожатие, в ответ, было сильным, эта рука не даст ему упасть с высоты. "Держи", - про себя умолял он. Он осмотрелся и прочел знакомые звездные рисунки. Он мог бы рассказать о каждой звездной тропе, от звезды к звезде, он попытался шагнуть на одну из них, но рука удержала его. Тогда он взглянул на того, кто ему мешал, кто держал так крепко. Плечом к плечу, рядом, стояла Эл. Она раньше казалась ему высокой, но сейчас они были одного роста, она была в сером, без плаща.