Пять новелл для принцессы книга 7

–  Ты поверил, потому что я сама сказала?

–  Да. Все вокруг так говорят.

–  А ты проверял?

–  Вот еще. Тебя, попробуй, проверь.

–  Что я, по-твоему, сделаю с любопытным?

–  Откуда мне знать. Убьешь.

–  Забавно. Почему так решил?

–  Что бы про вас не говорили, какие бы не рассказывали истории, они обязательно плохо заканчиваются.

–  Хорошо. Сколько великих фигурирует в легендах?

Тут Полага задумался и про себя начал считать, что Эл сильно насторожило и вызвало интерес.

–  Десять, - ответил Полага.

–  Точный ответ. Перечисли.

–  Ну.

–  Называй по именам или прозвищам.

–  Кикха - самый известный, - начал Полага, - потом Королева Фьюла и Радоборт - правитель Алмейра, потом Лоролан - изгнанник, потом темный сын.

–  То есть. Подробнее об этом.

–  Он был уродлив и поэтому владыка заточил его в самом темном месте миров.

–  Понятно. Дальше.

–  Тиамит - древний советник.

–  А это кто?

–  Это советник владычицы, который помог ей бежать.

–  Дальше.

–  Владыка, владычица и их дитя. А теперь еще ты. Значит, одиннадцать.

–  А теперь Полага, скажи мне, откуда ты все это знаешь?

–  Я воспитывался в обители, там эти рассказы звучали постоянно.

–  Но как вышло, знаток великих, что владыку и владычицу ты отнес к великим.

–  А как же. Они лучшие из великих, избранные, чтобы править. Э, ну с нашим владыкой вышло не так гладко, власть то он отобрал, за то и проклятие на нем. Что я не так говорю?

Последний вопрос он задал потому, что выражение ее лица стало каким-то незнакомым. Она упиралась локтем в колено, кистью этой же руки закрыла щеку и как-то странно мотала головой. Полага мог бы счесть это за изумление, но не решался. Что он такого мог сказать, чего не знает великая?

–  Полага, как ты еще жив, а? Ты поклоняешься владыке или нет?

–  Вообще-то я только говорю всем, что ему поклоняюсь. Но я вырос в обители, где поклонялись владычице. Потом жрецы четвертого мира разорили ее. Там было слишком хорошо мне, поэтому я нигде не могу поселиться, нигде меня не встречает то добро, какое я знал в юности и детстве. Я потому и опекал певцов, что они самую малость похожи в жизни на тех, с кем меня разлучила судьба. А жив я, потому что редко говорю о том, что знаю.

–  Извини, Полага, что называла тебя невежественным.

Полага сначала отмахнулся, а потом сказал серьезно.

–  Пусть я умру. Я только всегда хотел узнать, куда девался тот великий, у которого наш владыка отнял миры? Как можно просто пропасть? Этакая сила не могла подеваться в никуда?

–  Полага, тебя не в манускриптах нашли при рождении?

–  Смеешься надо мной? Давай, смейся. Что проку в этих знаниях?

–  Вот поэтому ты еще жив, - покивала Эл.

Как могло осесть в этом лоботрясе столько знаний? И Эл невольно вспомнила Дмитрия. Как не вспомнить! Имея подготовку и талант равный капитанскому, он сидел в пилотах только потому, что его это устраивало. Чему приписать такую склонность распоряжаться собой?

Полага все же не сдержался, полюбопытствовал.

–  Я удивил тебя?

–  Не стану лгать. Удивил. Какие имена ты еще помнишь? Как их звали?

–  Я не стану называть только имя нынешнего владыки. Опасаюсь проклятия.

–  Если боишься, можешь не называть никаких имен.

–  Ее звали Монтуэль. Изгнанного владыку - Амалик. Мне имена понравились, поэтому я их запомнил. Вообще-то я не всех знаю. Упоминались еще какие-то. Эл, а как становятся великими?

Эл пожала плечами?

–  По разному.

–  Ну, ты как стала?

–  Если ты такой знаток, то мог слышать про состязание великих.

–  Да уж, слыхал.
– И Полагу ударила какая-то волна, точно опять рядом сиял Браззавиль. Он даже отшатнулся.
– Ты что ли пришлая? Это ты город спасла? Маниэль-то тебя знал?! Про тебя рассказывал?

И Полага впал в такое оцепенение, что Эл пришлось его расталкивать.

–  Давай, давай. Очнись. Заело тебя.

Эл пришлось дать ему подзатыльник.

–  А-а-а!
– вскрикнул Полага.

– Ну- Нуну! Оживи.

Она откупорила свой сосуд и заставила Полагу отхлебнуть глоток эликсира. Он тут же стал хрипеть.

Он схватил Эл за одежду и всматривался в ее лицо остекленевшим взглядом. Он корчил гримасы, но не мог говорить какое-то время.

–  Для осведомленного в именах великих ты ведешь себя странно, - заметила она.

Полага на этот раз смотрел на нее с ужасом.

–  У кинжала и меча рукоятки равной силы! Берегись сестра сестры!
– заговорил он через хрип. Ты - дочь владыки.

Эл пожала плечами.

–  Принесу-ка я тебе местного напитка. С ума тут не спрыгни, первооткрыватель моего происхождения.

Эл выскочила из палатки и направилась за напитком.

–  Их звали Монтуэль и Амалик. Какие теплые имена. Монтуэль. Я же слышала это слово. Я когда-то его слышала.

Она возвращалась с напитком, когда увидела у палатки Браззавиля. Он встретил ее вопросительным взглядом.

–  Это я его так?
– спросил он виновато.

Эл поняла, что речь о Полаге. Она на всякий случай заглянула в палатку. Полага сидел с тем же жутковатым выражением на лице, с которым она его оставила. Эл заставила его выпить напиток целиком и вытащила на воздух. Полага словно ослеп, глядя перед собой.

Браззавиль выглядел виноватым.

–  Нет. Это я, - запоздало ответила на его вопрос Эл.

Глава 4 Первая битва Браззавиля

Наступила весна. Погода быстро менялась. Миновали весенние дожди. По их окончанию лагерь должны были разобрать и отправиться в путь к морю, где в диких садах появлялись первые весенние плоды. Отряд остался на месте вопреки необходимости пути.

Эл не спрашивала о причинах. Она догадывалась, что со дня на день причина выясниться.

Долгое пребывание среди смертных, необходимость скрывать силу, притупили ее способности, что Эл только радовало. Ее арсенала больше, чем достаточно, а она не против была пожертвовать гораздо большим ради достижения цели.

Браззавиль заслужил не только поклонение, но и симпатию племени. Эл изначально опасалась, что в нем не увидят воинских качеств и начнут презирать, как слабого, как не воина. Но как раз противоположные воинственности качества и вызвали эту симпатию. Он не доказывал превосходства в схватках с воинами, он говорил с ними, если возникали споры или попытки проверить его боеспособность. И как-то постепенно, такие попытки сошли на нет. Эл не сказала бы, что он отличается острым умом или находчивостью, что намеренно пытается произвести впечатление. Просто в его поведении была неподдельная искренность и отзыв на любые обращенные к нему призывы, будь то вызов сильного или задушевная беседа. Он балансировал на границе между твердостью своих убеждений, коих у него было немного и способностью признать свое невежество. Его естественность породила даже новую моду на отношения в племени. Он еще не стал безоговорочным лидером для них, но был безусловным кандидатом в короли. Если бы он был силен и властен, то протестов могло оказаться больше. Обладай он огромными познаниями и манерой величественно вести себя, его заподозрили бы в гордости и желании насаждать свои знания. Его считали особенным и вместе с тем своим. Он как говорился "прижился" в этом гордом и противоречивом народе. Эл в который раз убедилась, что удача ей не изменяет. Она больше не занималась его обучением, его учили те с кем он жил. Бродяга навсегда исчез в прошлом.