Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
– Тебе туда рано, - сказала она.
Он никогда не видел ее лица так близко. Почему он приписывал ей такое величие. Никакого величия в ее лице не было. Добродушный взгляд с хитрецой, сдержанная улыбка.
– Эл, что произошло?
– Хм, видишь ли, Браззавиль, я не могу тебе объяснить. Просто мне поверь. Твое прошлое вернуть нельзя, но твое будущее никто не отменял. И у тебя есть настоящее. Я желала быть настоящим, а не туманной иллюзией. Согласись, мне не идет туманный образ. Потрудись его изменить.
– Так я любил тебя?
– Да-а, - многозначительно протянула она с иронией.
–
Она казалась столь обыкновенной, что он удивился ее словам.
– Служить тебе? Чем?
– Я не могу сказать, что ты имел в виду, когда клялся.
– Я был дерзок?
– Очень.
– Да. Я скорее всего был дерзок. Пусть. Но чем я исполню свой долг перед тобой?
– Нужно говорить не так. Какой долг ты мне вменишь?
– Каким будет мой долг? Что ты мне вменишь?
– Служить смертным. Беречь равновесие в этом мире. Хранить в порядке то, что существует.
– А я смогу? Я - бродяга.
– Ты Браззавиль, сын Браззавиля - хранителя порядка и равновесия.
– Но как же мои слова любви?
– Юношеский бред. Присмотрись повнимательней. Ты пылаешь ко мне любовью?
Он даже засмеялся.
– Нет. Вовсе нет. Ты не похожа на ту, что я люблю.
– Вот видишь, кое-что уже прояснилось. А теперь выбирай.
– Она выпустила его руку, и мир качнулся.
– Эти звезды или дороги?
– Эти звезды и обозначают дороги.
– И по какой из них желаешь пройти?
– Я хочу пройти рядом с тобой. Научи меня, как стать королем, и я исполню вмененный мне долг.
– Хорошие слова. Следуй им. Я не берусь решить твою судьбу. Но я тебе помогу.
Она протянула ему ладонь снова, и он сжал ее.
Он встретился взглядом с Эл, она добродушно улыбалась, но звезд вокруг не было. Дневной свет, облака в небе и пасмурный день.
Он вцепился в ее кисть с такой силой, что побелели пальцы.
Полага, растревоженный непонятным происшествием, смотрел испуганно и одновременно с интересом, все больше на Эл, потому что видел в ней причину.
– И что с ним было?
– спросил он.
– Не знаю, - ответила Эл.
– Не привык к горам, должно быть. Вот что. Тебе сегодня охотиться, а я побуду с ним. Согласен?
– А у меня выбор есть?
– спросил он недовольным тоном и стал собираться на охоту.
Когда Полага ушел, Эл села рядом с молодым человеком, спустив голенища сапог и сложив ноги по-турецки.
– Как ты себя чувствуешь?
– спросила она.
Он осмотрел пространство.
– Легко. Необычно легко. Как будто отдыхал целую вечность. Я слышу много шумов и краски другие.
– Не пугайся, если это состояние повториться. Не пугайся. Время от времени ты будешь снова впадать в него. Ты сам разберешься, как вести себя. Ты даже будешь улавливать момент, когда очередной обморок приблизится.
– С тобой случалось такое?
– Раньше довольно часто. Только было это уже давно. Это признак, что ты не реализуешь силу, которую начал копить. Я считаю твой обморок - хорошим знаком. Вот что. Мы изменим планы и поживем здесь еще какое-то время, пока ты не привыкнешь к
новым ощущениям. Назад к людям тебе пока не нужно. А теперь расскажи, что ты видел.– Откуда тебе известно?
– Рассказывай.
– Я видел ночное небо, безграничное. Там была ты. Ты была в сером, простой одежде, без плаща и казалась обычной. То есть, не такой строгой и непонятной, как сейчас.
Эл вслушивалась в тембр его голоса. Прежде он говорил с хрипотцой и тихо, словно боялся сказать лишнее слово голосом обветренного скитальца, который тянет на плечах груз неведомо куда, неведомо зачем. Теперь голос стал чище, без хрипоты и в нем появились проникновенные нотки, которые заставляли ловить произносимые им звуки, просто ради удовольствия.
В прежние годы она назвала бы парня братом по несчастью, поскольку наблюдала приступ, подобный тем, что переживала сама. У Полаги едва не случилась истерика, когда в темноте тело его друга засияло голубым светом. Эл отгоняла его на безопасное расстояние, когда не подействовали уговоры - пригрозила. У Полаги голова пухла от вопросов, а Эл не собиралась на них отвечать.
– Я не вспомнил, откуда знаю тебя, - сообщил он.
– Я же ответила, - напомнил Эл.
– А где твой плащ?
– Сняла.
Эл решила, что не стоит рассказывать о том, что произошло в действительности. Силы воображения у парня хватило на то, чтобы преобразить ее из черного человека в девушку в платье, которое он помнил. Плащ сыграл с ней шутку, потому она его и сняла. Определенно, способность досталась ему от отца. Она не однократно наблюдала, как Браззавиль старший манипулировал искаженными ею объектами, возвращая им прежний вид. Поскольку ей не известны свойства забвения, в которое погрузил молодого человека владыка, то и не стоит отрицать, что родовые качества остались.
– Значит, ты причина того, что я не помню ничего кроме дороги?
– Я бы не согласилась с таким утверждением, но другого-то я тебе сообщить не могу. Пусть я буду виновата, - согласилась Эл.
Он больше ничего не спросил, лежал, глядя в небо, и думал.
В течение зимы подобные случаи повторялись неоднократно. Полага сбился со счета, нервничал, не находя объяснения странному свечению, которое исходило от Бродяги, когда он терял чувство реальности и бредил, разговаривая с кем-то. Эл томила Полагу молчанием, как и Бродяга, между ними возникли отношения, в круг которых Полагу не допускали. Он не злился, его распирало любопытство. Бродяга менялся на глазах, в лучшую сторону. Бродягой его теперь не называли, поскольку Эл упорно называла его Браззавилем, понемногу и Полага привык так его называть.
Зима тянулась долго. Обучение прекратилось как-то внезапно, Эл начала пропадать на день или больше.
Полага тоже понял, что его военные навыки уже недостаточны, чтобы молодой человек смог продолжить обучение.
– Ты бы сама за него взялась, - предложил он Эл.
– Зачем?
– спросила она с некоторым удивлением.
– Ты должна знать какие-то хитрые приемы.
– С чего ты взял?
– Хотя бы с того, что ты ходишь по округе одна и не боишься.
– Так бояться нечего. Пустые места, одни зверьки маленькие, - равнодушно ответила она.