Пять попыток вспомнить правду

— Хорошо.

Блайнер шагнул ко мне и взял за обе руки. Теперь, когда он встал так близко, оказалось, что его зрачки не расширены, просто от них к окантовке радужки тянутся рваные чёрные пятна. Когда мои пальцы легли в шершавые мужские ладони, я на секунду отвлеклась и забыла, что показывал Бреур. Подушечками пальцев коснулась плотных мозолей на руках Блайнера и подумала, что он часто держит в них оружие.

Сосредоточиться получилось не сразу. Хмурый маг нависал надо мной одетой в синий мундир скалой, и это сбивало с мысли.

— Сядьте, пожалуйста, — наконец сдалась я. — Мне так будет проще.

Когда он сел, оказалось, что ноги у него такие длинные, что я не могла приблизиться без того, чтобы не упереться ему в колени. Ну и ладно. Сев в соседнее кресло, наконец нашла удобное положение, прикрыла глаза и сосредоточилась на своей магии.

В районе солнечного сплетения слегка запекло, а потом по обеим рукам потекли струйки силы. Делиться ею оказалось почти приятно, но стоило немного увлечься, как накатила дикая слабость, и меня повело. Хорошо, что я сидела.

Блайнер заметил моё состояние и сказал:

— Лучше всё же делать это после еды, нобларина Боллар.

— Если вы не против, называйте меня Гвен, — проговорила я, потерев виски.

Делить фамилию с Бреуром было почти физически неприятно, но и своего исконного имени я не помнила, так что варианта лучше, чем «Гвен» всё равно не нашлось.

— Тогда вы можете звать меня Ирвеном, — согласился он. — Знаете, я уже говорил это вашему брату, но на всякий случай повторю ещё раз, чтобы между нами не возникало недомолвок. Когда я обратился к Боллару, он предложил мне брак с одной из его сестёр в обмен на целительские услуги. Я сразу озвучил, что для меня это неприемлемо. Учитывая обстоятельства, я хочу заранее уведомить, что не женюсь на вас, Гвен. С одной стороны, я сочувствую вашему положению и понимаю, что брак с умирающим магом мог бы стать для вас выходом, с другой — я несу ответственность за состояние семьи и уже распорядился своим имуществом. Раз уж я не успел жениться до своих лет, то и умру холостяком. В случае если вы рассчитывали уговорить меня на другой исход, вынужден вас разочаровать.

— Я рада, что вы со мной честны, Ирвен. Поверьте, я здесь не для того, чтобы уговаривать вас на мне жениться. Буду откровенна: за последние дни на меня столько всего навалилось, что мне просто нужна передышка, — поделилась я.

— Прекрасно вас понимаю, — вздохнул он. — Позвольте проводить вас в ваши покои, Гвен.

— Буду признательна, — кивнула я.

— Предпочитаете вид на парк или на горы?

— Пожалуй, на горы.

— Хорошо. Прошу вас последовать за мной.

Блайнер подхватил мой чемодан и повёл по просторному коридору вглубь имения. По рассеянности я едва не забыла переданные мне книги, но в последний момент спохватилась, забрала их со столика и прижала к груди. В ближайшие несколько часов нужно выяснить о кантраде так много, как только можно.

Что это за тварь такая, чей укус настолько опасен? И неужели нельзя найти противоядие?

Первый день эбреля. Глубокая ночь

Мне выделили прекрасные покои — огромные и при этом необыкновенно уютные. Здесь царила выдержанная элегантность, за которой стояли прекрасный вкус и большие деньги. Покои состояли из четырёх комнат — спальни, небольшой гостиной, в которой располагался рабочий стол, ванной и гардеробной.

Платья Гвендолины выглядели куда беднее, чем занавески или полотенца, и я невольно усмехнулась, развешивая свою одежду по местам. Вероятно, в этом доме на тряпки пускают куда более дорогие вещи. Но мне было всё равно.

Волновало не это.

Наконец я оказалась одна и получила возможность расслабленно полежать в постели и обдумать ситуацию, в которую угодила.

Попыталась вспомнить хоть что-то из своего прошлого, но словно подошла к стене из мутного стекла. За ней двигались невнятные образы, слишком размытые, чтобы в них разобраться. Единственная чёткая картинка перед глазами — ярко-бирюзовая, пронизанная лучами солнца вода и серебристые пузырьки воздуха, всплывающие вверх невесомыми жемчужинами света.

И больше ничего.

Дом, в котором я изначально очнулась, вызывал ощущение глубокой, беспросветной тоски. Воспоминания Гвендолины были куда доступнее, они словно рельефом проступали на матовой поверхности стеклянной стены, и я могла бы погрузиться в них, но не захотела. Там оказалось слишком много сожалений и боли. Гвендолина была глубоко несчастна, хотя старательно скрывала это от брата и сестёр.

Однако себе я запретила унывать и оплакивать чужие неудачи. Гвендолина жила так, как умела, а у меня будет другая жизнь, и в ней найдется место радости, несмотря на проклятие. Такая скорбная обречённость из-за невозможности выйти замуж казалась мне чрезмерной. В конце концов, Гвендолина могла уехать из этой империи, поселиться где-нибудь ещё, завести любовника и усыновить детей или родить внебрачных. Из каждой ситуации есть выход, даже из смерти, как оказалось. Но она предпочла остаться и страдать.

Я искренне сочувствовала Гвендолине, но не совсем понимала её. Однако в доме Болларов царила такая атмосфера, что сложно не впасть в депрессию, особенно когда ты старшая в семье и несёшь ответственность за младших сестёр.

Так что спасибо Бреуру за подаренную возможность не жить в «отчем» доме. А Блайнеру — за уважение. Меня явно поселили в одни из лучших покоев, и я оценила этот жест. Понятно, что придётся расплатиться даром, но в договоре не было уточнений касательно условий проживания, так что формально он мог поселить дочь вражеского рода хоть в сарае, хоть в каморке под лестницей, хоть под рябиновым кустом, но делать этого не стал. Очень благородно с его стороны.

Разобрав вещи, почувствовала голод. К счастью, словно предвосхищая возникшее желание отправиться на поиски еды, раздался деликатный стук в дверь.

— Светлой ночи, нобларина Боллар, — поприветствовала меня немолодая служанка с добрым лицом. Её седеющие волосы были собраны в высокий пучок, а серые глаза смотрели без враждебности или предвзятости, с настороженной симпатией.

— И вам, госпожа…

— Нони. Я принесла вам вечерник. Вы голодны?

— Если честно, очень, — с улыбкой признала я и поблагодарила за заботу.

Вечерник — это завтрак для тех, кто просыпается после заката.

На оставленном ею подносе ждал целый пир. Три тарелки с различными закусками, горшочек с нежным мясом, запечённым под сырной шапкой, а ещё десерт и кусок ярко-жёлтого овощного рулета — никогда такой не пробовала.

До чего же вкусно!

Наевшись, выбрала книжку о магических животных и сразу же пролистала к главе о кантраде.

Мерзейшая тварь!

Весь покрытый сегментированной бронёй с шипами, он ловко передвигался на шести лапах, а две клешни и мощный хвост использовал для атаки. Удары кантрада действительно считались смертельными: лечения от его яда пока не придумали.

Авторы доставшихся мне книг предполагали, что запертые под земной твердью драконы вывели кантрадов из подземных насекомых, питая тех своей кровью, и теперь выпускают их при каждом прорыве как авангард. Эти твари агрессивно реагируют на магию Гесты и боятся огня, как обычного, так и магического. Их стараются испепелять в первые же секунды прорыва, заливают горящей смолой и закидывают бомбами.

Размером кантрад не сильно превышал человека, но за счёт подвижных клешней и хвоста практически всегда побеждал одинокого воина в бою. Самым опасным был удар хвоста — яд его шипов оставался под кожей, и со временем отравлял мага изнутри. Неодарённый человек мог прожить хорошо если три дня после ранения, сильный маг мог продержаться до двух недель, но исход был лишь один — смерть. В случае ранения в конечность, целители её ампутировали, и тогда у пациента появлялся шанс выжить. Ранение в корпус или голову — приговор.