Пять попыток вспомнить правду

— Зачем ты мне это рассказываешь? Чтобы меня смягчить? Этого не будет, — продолжал настаивать на своём Ирвен. — Мне станет спокойнее, если я решу проблему Бреура радикально.

— Это ты всегда успеешь сделать. Пожалуйста, дай мне возможность поговорить и договориться с ним. Ирвен, для меня это безумно важно. Пожалуйста, я прошу…

— Я не понимаю, почему ты так цепляешься за эту семью… — с вызовом посмотрел он. — Ты постоянно защищаешь их. Дед прав, ты должна выбрать сторону раз и навсегда и решить, где лежит твоя преданность, Гвен.

Обняла мужа, почувствовав, что он уже на пределе. Для него всё так просто — мир чёрный и белый. Тут друзья, там враги. Но я не могла взять и отвернуться от воспоминаний Гвендолины, а также действительно не хотела, чтобы он недооценивал Бреура. Но и сказать, что желала брату смерти, не могла.

Мне просто хотелось, чтобы он от нас отстал и чтобы мы смогли жить обычной жизнью. Если Ирв расправится с Бреуром, то это нанесёт удар по всем сёстрам, а Кайра наверняка этого так не оставит и будет мстить. И весь этот порочный цикл, вся эта вражда повторится, выйдет на новый виток. А пострадают в первую очередь самые беззащитные.

Я не хотела, чтобы наши с Ирвеном дети росли в ненависти или опасались поворачиваться спиной к родственникам с моей стороны. Именно поэтому я настаивала на том, чтобы договориться. Да, Бреур не добился желаемого, но его проигрыш пока нельзя назвать разгромным. В конце концов, он получил деньги по контракту, а тайна магов жизни пока остаётся таковой. Как и тайна ритуала, с помощью которого он сумел наложить на меня заклинание подчинения.

— Я всегда буду на твоей стороне, Ирв. Но это не означает, что я обязана смотреть тебе в рот и соглашаться с каждым твоим решением. Если я уважаю твоё мнение, это не значит, что у меня нет своего. Тебе нужно это принять. Можно любить человека и при этом не соглашаться с ним. Это не предательство. Предательство — действовать за его спиной. Кеммер тоже не согласился с тобой, но уступил и сделал то, что ты просил, а потом ему хватило достоинства признать ошибку. А сейчас ты ошибаешься в отношении Бреура. Пожалуйста, позволь мне попробовать решить эту проблему моим методом. Для меня это очень важно. Я знаю, что ты любишь меня и будешь всегда защищать, но мне также важно видеть, что ты способен не только приказывать, но также уважать моё мнение и доверять моему суждению. Мне может быть безумно хорошо с тобой в постели, но без уважения и доверия наш брак неизбежно развалится. Я этого не хочу. Но очень боюсь, потому что мы на самом деле почти не знаем друг друга.

Лицо Ирвена на мгновение окаменело, и мне стало страшно, что он всё равно не уступит. Не услышит, не примет, не поймёт, насколько сильно мои представления о браке отличаются от его.

Брови мужа сошлись у переносицы, глаза сощурились, а сердце забилось чаще.

Через печать до меня долетали отголоски эмоций. Возмущение моим упрямством, желание всё сделать по-своему, уверенность в своей правоте и обида на то, что я посмела выдвигать какие-то требования, вместо того чтобы молча улыбаться и быть покорной женой.

С другой стороны, он действительно меня любил и понимал, что сам принял решение жениться на мне, а я отличаюсь от других женщин этого мира.

Желание остаться главным в семье и с самого начала отношений дать мне понять, кто будет принимать решения, боролось с желанием не обижать меня и не раздувать возникшее разногласие до пожара полноценной ссоры.

И я не знала, в какую сторону качнётся маятник.

— Я доверяю тебе, — наконец проговорил Ирвен. — И уважаю тебя за внутреннюю силу, великодушие и упорство. Но считаю, что свои битвы должен выигрывать сам.

Слова прозвучали как приговор, он даже закрылся от меня, отодвинулся и воинственно скрестил руки на груди. Приготовился к скандалу. Вместо того чтобы устраивать сцену, я прильнула к его груди, вынуждая тем самым снова раскрыть объятия.

— В том-то и дело, Ирв, что это больше не твоя битва, а наша. И до тех пор, пока ты будешь биться один, не пуская союзников на поле боя, победа будет даваться большей кровью. Я всего лишь прошу возможности договориться с Бреуром до того, как ситуация окончательно выйдет из-под контроля, — ласково попросила я.

— Нет. Я предпочту разобраться с ним сам.

Меня окатило волной разочарования, но утонуть в нём я не успела: дверь в крыло с семейными камерами со скрипом отворилась, и на пороге появился тюремщик, а значит, настало время идти на встречу с братом. Скорее всего, Бреур согласился на неё, потому что понимал шаткость своей позиции и знал, что она может не выдержать полноценного судебного разбирательства. Наверняка надеялся, что мы предложим отступные. Но это было совсем не то, что я задумала. И не то, что хотел сказать и сделать Ирвен.

Путь по длинным коридорам здания Службы Правопорядка показался невероятно долгим. Мы с Ирвеном шли, держась за руки, но в наших душах творился хаос и даже близко не было единения.

На этот раз нас привели в другую комнату для свиданий, куда большего размера.

В середине располагалось шесть столов — разного цвета, размера и даже высоты. Стулья вокруг стояли тоже разные, словно братья в приёмной семье.

С одной стороны столов сидели дед Ирвена, Кеммер и правозащитник. Наша группа поддержки. Напротив — Бреур в сопровождении Кайрэны и нобларда Корвигеля, главного союзника Болларов в Синклите. Именно ему передал свой голос брат, и поэтому старый интриган его поддерживал. По другую руку от Корвигеля сидел ещё один поверенный, и его место намекало, что нанял его Корвигель, следовательно, защищать он будет в первую очередь его интересы.

Мы сели за стол, я заняла место между Ирвеном и Кеммером и почувствовала себя в безопасности. Вероятно, это единственные люди во всём мире, которым я могла доверять.

На нас с мужем обратились практически все взгляды, а «брат» явно не ожидал меня увидеть. Ну что ж, сюрприз, дорогой! Заказанную табличку можешь засунуть себе в зад.

Вместо того чтобы играть в гляделки с Бреуром, рассмотрела двух незнакомцев, прикидывая, чего можно от них ожидать.

Ноблард Корвигель тоже изучал меня так, словно видел впервые. Как много Бреур ему рассказал? Наверняка практически всё, это в его интересах. Понятно, что старик будет изо всех сил дружить с братом ещё пятнадцать лет, пока тому не исполнится сорок, и он не сможет сам голосовать в Синклите. Насколько знала Гвендолина, на данный момент больше никто в Синклите не располагал двойным голосом, что делало положение нобларда Корвигеля весьма привилегированным.

Кайрэна смотрела на меня с ненавистью. Но никто, знающий сестру достаточно близко, другой реакции и не ожидал бы. Кайра всегда была скорой на суждения и расправу, а ещё безумно сильно любила брата. Она воспользовалась дарованным Императором правом и училась в академии. На боевом факультете, а не на целительском. Гвендолина с одной стороны очень гордилась успехами и упорством сестры, а с другой — не очень хорошо её понимала.

Когда родители погибли, Бреур продолжил обучение в академии, а Гвендолина осталась дома — присматривать за младшими сёстрами, в чём ей помогала Адель. А Кайра всегда доставляла больше всех проблем. Договориться с ней, наверное, не проще, чем с Ирвеном, а магической силы и бешеного темперамента ей было не занимать.

Кайрэна вперила в меня убийственный взор, обещавший месть и расплату. Потому что я украла у неё настоящую Гвендолину — старшую сестру, заменившую мать. Этот раскалённый, пропитанный ненавистью взор обжигал лицо, и мне хотелось отвернуться, но я не собиралась показывать слабину, держала голову высоко и не прятала глаза.

— Благодарю, что вы согласились встретиться с нами до начала судебного процесса, — вежливо проскрипел старший Блайнер, и я удивилась переменам, произошедшим с ним всего за два дня.