Пять попыток вспомнить правду

Мужчины продолжали мериться взглядами. Ирвен бывал невообразимо упрямым, но в то же время хотелось верить, что ему хватит разумности не давать волю злости.

Напряжение сгустило воздух, а полуденник явно наслаждался происходящим и надеялся, что заключённый не сдержится и кинется на него. На самодовольном лице появилась гаденькая ухмылочка, но практически сразу потухла.

Муж молча повернулся ко мне и обнял, стиснув челюсти. Не привык к подчинённому, уязвимому положению и теперь злился так сильно, что в нём забурлила магия. Но мне не было страшно. Ирвен не из тех, кто вымещает свой гнев или неуверенность на других. Он может пылать от ярости, и при этом рядом с ним всё равно будет безопасно. Это одна из причин, почему я его полюбила.

— Знаешь, ещё для коллекции хорошо бы подошла примерочная в магазине одежды, — шепнула ему на ухо, чтобы отвлечь. — Как считаешь?

Ничего умнее в голову не пришло, и я винила в этом зелье беспамятства — приятнее было считать, что оно загубило мои ценные мозговые клетки, чем признавать, что я изначально недалеко ушла от леонессы.

Ирвен поцеловал меня в висок, ловко забрался на верхние нары и улёгся на живот, опустив правую руку. Я лежала на спине, держась за неё и переплетя наши пальцы. Конечно, не так хорошо, как в обнимку, но всё же лучше, чем если бы нас разделяли толстые стены.

Сон окутал тёплым одеялом, а сквозь пальцы Ирвена ко мне тончайшей струйкой текла его сила — непривычная, наэлектризованная агрессией, но покорная лично мне.

По отяжелевшему телу растекалось счастье, собиралось где-то в районе пупка и грело изнутри.

Мы так и уснули, держась друг за друга, словно боялись, что судьба может украсть одного из нас.

— Вечерник! — вдруг загремело над ухом, и я разлепила сонные глаза.

За крошечным окошком темнело небо, а значит, мы проспали закат. Тело немного затекло от неудобной позы, но когда Ирвен спустился, то незаметно размял мне плечи и шею. В его руках было настолько хорошо, что я разомлела и даже толком не поела. Суп с потрохами показался не особо аппетитным, и я отдала свою порцию голодному мужу, сама поела лишь немного хлеба и погрызла засохший сыр, оказавшийся неожиданно вкусным.

— Блайнеры! — позвал тюремщик, когда арестанты закончили с трапезой и сдали посуду. — К вам посетитель!

Первый день майрэля. Вечер

— Это Бреур? — взволнованно обернулась я к мужу.

Он лишь пожал плечами:

— Кто угодно. Возможно, правозащитник. Кеммер, скорее всего, только завтра появится.

Я на ощупь привела в порядок причёску, быстро почистила зубы сухой щёткой, а потом переоделась в закутке, служившем туалетом. За ночь запах хозяйственного мыла почти выветрился, и находиться в нём стало опять неприятно. Ещё неприятнее было то, что ручное зеркальце отобрали при осмотре вещей. Видимо, посчитали, что его можно разбить, а потом кого-то ранить осколками. Странная предосторожность для мира, где каждый маг — как ходячая граната: дёрни за чеку, и взорвётся так, что мало не покажется. Но тюрьмы существуют не для того, чтобы радовать арестантов, и неудобство — часть наказания.

Вопреки ожиданиям, логике и просто элементарной вежливости, сразу нас к посетителю не пустили. Вот так — тюремщики сообщили о его приходе, а потом просто… ничего не делали до тех пор, пока нам не принесли магические накопители для зарядки.

С добровольно-принудительным отъёмом энергии я никогда раньше не сталкивалась, и процедура оказалась до омерзения неприятной, что ни капли не удивило. Тюремщик предупредил, что любая попытка к сопротивлению будет отражена в личном деле и повлияет на приговор, а затем с ухмылочкой посоветовал не жадничать. Дал в руки особый накопитель, высасывающий из магов энергию, и ждал, пока я не обессилела настолько, что едва не потеряла сознание. В глазах помутилось, а в ушах появился отвратительный писк и никак не хотел исчезать.

В общем, с утра пораньше я чувствовала себя развалиной.

Ирвен перенёс процедуры куда лучше. В отличие от меня, сознание терять не собирался, не морщился, не закусывал губу, а после ухода тюремщика и вовсе принялся делать зарядку: отжимания на каждой из рук по очереди, а потом приседания на одной ноге. Я же забралась на нары и тихо наблюдала, не до конца уверенная, что на двух-то ногах удержусь.

В итоге к посетителю нас повели глубоким вечером.

И это оказался не Бреур.

В небольшой комнате без окон и одним единственным входом, нас ожидала колоритная компания.

Жрец, в котором я с лёгкостью узнала дядю Ирвена; элегантная темноволосая дама лет сорока пяти, всем своим видом презирающая убогую казённую мебель и само помещение; злой, как тысяча наскипидаренных чертей, старик; и невозмутимо читающий книгу Кеммер.

Наше появление внесло оживление. Старик начал злиться ещё сильнее, дама запрезирала всё вокруг активнее, жрец доброжелательно улыбнулся, а Кеммер оторвал от книги взгляд.

— Это она? Боллар? Та самая Боллар, из-за которой ты сначала умер, а потом угодил за решётку? — не по возрасту зычным голосом начал старик, обращаясь к Ирвену.

— И тебе ясной ночи, дед. Нет, это та самая Блайнер, которая вытащила меня с того света после ранения, — отрезал муж и плечом оттеснил меня на шаг назад, что показалось совсем уж странным.

Не думал же он, что его родственники начнут на меня кидаться? Да ещё и в присутствии правозащитника?

— Она не Бла… — зашёлся негодованием старик.

— Отец, она совершенно однозначно Блайнер. Я лично их поженил, — перебил его жрец.

— Мы можем попробовать аннулировать брак… — задумчиво проговорила дама, но Ирвен изобразил крайне озабоченное лицо и сказал:

— Очень сложно будет это сделать, если оба молодожёна категорически против.

— «Против»? Ах ты стервец! Против он! — взвился дед. — Да кто тебя вообще спрашивать будет после такого? Для тебя репутация семьи — пустой звук?

— Нет, — выдавил Ирвен.

— А что ты тогда творишь, кантр тебя подери? Пришёл в дом к одному из высших аристократов и избил его до потери сознания? Ты считал, что тебе это сойдёт с рук? Ты чем вообще думал?! — взорвался дед, и его кисти покрылись сверканием электрических разрядов, словно он собирался метать в нас молнии.

Ирвен стоял с прямой спиной и взгляда не отвёл.

— В тот момент о последствиях я не думал, — наконец признал он.

Дед зарычал:

— Идиот! Как есть идиот! Безмозглый, похотливый идиот, который ради какой-то…

— Не смей оскорблять мою жену, — зло перебил Ирвен. — Можешь что угодно говорить обо мне, но она здесь ни при чём. Ответственность только на мне.

— Не указывай мне, что делать! Не дорос ещё! Какого дракона ты не сказал о своём ранении? Какого дракона женился без одобрения семьи? Какого дракона ты вообще творишь, кантр тебя подери? — окончательно разошёлся старик, а воздух запах грозой.

От старшего Блайнера по воздуху разбегались молнии, а наэлектризованные волосы встали дыбом. И это оказалось совсем не смешно, а очень даже страшно, потому что мы с Ирвеном оба пришли без сил, а старик явно был мощным магом. А ещё он был прав. Угодить в тюрьму по обвинению в нападении на другого аристократа — позор. Что это за аристократ и чем заслужил подобное обращение — уже неважно. Достаточно того, что Ирвен не сдержался и поступил, как кабацкий завсегдатай: затеял драку вместо того, чтобы схлестнуться с противником на дуэли или интриговать против его рода. Драки — для полуденников и необразованных мужланов, которые не в силах сдерживать свои животные порывы.