Пятнадцать поцелуев

Ловил он меня в объятия, что тоже было бесспорным плюсом.

В итоге, когда мы сдали ролики и плюхнулись на лавку, я, без сил, но счастливая, выдохнула:

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился он.

— За то, что заставляешь меня верить в неограниченность собственных возможностей.

— А, ну тогда пожалуйста. Ну что, по мороженому за успех, и я пошёл?

— А я с тобой до метро.

— Договорились.

По дороге домой, расставшись с Сашей, я долго думала. О том, как дороги мы стали друг другу за этот короткий промежуток времени.

С одной стороны, я это видела и ощущала. Взять хотя бы тот факт, что, расставаясь сегодня в метро, мы долго не могли отпустить руки друг друга — до тех пор, пока нас не разлучили недовольные прохожие. Но даже тогда он ещё раза три обернулся и дождался, пока я уеду, на другой стороне платформы. С другой — не понимала, почему он всё ещё меня не целует. Ведь мы точно оба этого ждали. Ну не могу же я взять всё в свои руки! Или могу?

Был и ещё один вопрос, который требовал размышления. Мне хотелось как можно больше времени проводить с этим парнем, и было для этого одно верное средство. Можно устроиться на автомойку. Он говорил, что там есть места. Конечно, реакцию родителей я точно знаю. Но можно и не говорить.

Хотя... Всё равно ведь узнают. Тогда будет ещё больший скандал, вообще запрут дома. Можно сказать частичную правду — что я делаю это не ради парня, а вместе с Алёной, для опыта.

К тому же так мне будет легче сказать правду Саше — о моей семье. Когда он поймёт, что я не такая, как он о нас думает, что не белоручка — возможно, это смягчит восприятие.

Разговор с родителями я решила не откладывать. Тем более что вечером оба они (редкий случай!) собрались за одним столом.

Заканчивая ужин, исподволь сообщила, что мы с Алёной решили попробовать подработать. Так многие делают. Это не стыдно.

И наткнулась на удивление со стороны отца и полнейший шок со стороны матери.

— Тебе что, денег не хватает? Ну давай мы попросим Лёшу, он устроит тебя к себе в банк, будете вместе с Глебом работать, если уж ты так рвёшься на передовую.

— Мам, суть как раз в том, чтобы найти самую простую подработку для студентов. Я не хочу работать «по блату».

— Валера, ты слышал? Наша дочь будет работать на мойке! Обслугой! Об этом и речи быть не может!

— Но, мама...

— У тебя есть лишнее время? Лучше посвяти его своему жениху!

— Если ты о Глебе, то он мне никакой не жених! И я уже тысячу раз говорила об этом! — сдержаться от крика становилось всё труднее. Да я уже и не пыталась. И у этих людей я надеялась найти понимание?

— Пусть попробует, — неожиданно вставил отец спокойным тоном, и на пару секунд в столовой повисла тишина.

— Что? — переспросила мать, погружаясь в состояние шока вторично.

— Труд сделал из обезьяны человека. А тот, кто начинает с низов, потом будет отличным начальником.

— Валер, ты с ума сошёл? Это же твоя дочь. Какая автомойка?

— Оля, я сказал: пусть попробует. Надоест ей через месяц — бросит.

— Сумасшедший дом! — мама схватилась за голову, но перечить мужу не посмела.

А я в порыве чувств даже чмокнула отца в щёку, что делала крайне редко. Это вызвало на его лице довольную улыбку.

— Только смотри, аккуратно, — предупредил он.

Я и не знала, что папа способен на такие нежности.

— Смотрю, — засмеялась в ответ и убежала к себе в комнату — счастливая неожиданной счастливой развязкой.

Но, оказалось, что счастью я радовалась рано.

Утром я проснулась от приглушённых голосов. Они были не слишком громкими, потому что дверь в свою комнату я всегда закрывала, и стены у нас были довольно толстыми. Родители никогда не сдерживали себя в эмоциях, и уж если в семье начинались разборки, мысли о том, что я сплю или соседи могут услышать их совершенно не волновали.

Мне хорошо знакома эта картина. Если отец приезжает домой поздно, мама, не дожидаясь, ложится спать, но утром зачитывает ему вчерашний «приговор».

Сегодня такое утро. И я могла представить себе его в красках, даже не поднимаясь с кровати.

Отец слушает, морщится. Пока молчит. Но по лицу видно — ещё немного и сорвётся на крик. Знаем, видели.

Иногда мама избирает другую тактику — презренное молчание. Но такое поведение требует выдержки, это сложнее.

Однажды «холодная война» длилась аж две недели. Тогда дом превращался в некое подобие необитаемого острова, где можно услышать даже летающий от комнаты к комнате сквозняк, и где каждый сам по себе и знать никого не хочет.

Я не знаю, что хуже. Кричать вот так или молчать.

— Да заткнись ты уже, — сорвался папа как раз в тот момент, когда я вошла, намереваясь пожелать всем доброго утра.

Началось.

Слова так и не сорвались с моих губ. Может быть, стоило исчезнуть прежде, чем меня заметили, но я демонстративно выступила вперед и начала сооружать себе завтрак — готовить яичницу и доставать столовые приборы.

— Это ты мне? Девке своей затыкать рот будешь, а я не намерена это больше терпеть!

— Я при Вере обсуждать это не собираюсь, — заявил отец.

— Что, чистеньким хочешь остаться? Пусть дочь знает, какой замечательный у неё папочка! — с сарказмом выдавая каждое слово, усмехнулась мама.

— Я сказал, замолчи.

— А я сказала, будешь командовать своей любовницей. Уже все вокруг знают! Я бы ещё терпела, если бы ты это хотя бы пытался получше скрыть, но краснеть перед остальными не собираюсь!

Пару секунд мне потребовалось на то, чтобы понять (но не принять) тот факт, что у отца есть любовница. И он даже не пытается это опровергнуть. Просто не хотел, чтоб я знала.

Аппетит сразу пропал. А они продолжают ругаться. Слышать больше это не могу!

В конце концов я громко оттолкнула пустую тарелку с приборами, отчего она издала резкий лязг, и ушла с поля боя.

— Вера, ты куда? — крикнула вслед мама. — Что за манеры?

«А что за манеры выяснять отношения с утра пораньше?» — хотелось крикнуть мне, но я промолчала.

Быстро сменила одежду, схватила свой плащ и ушла, не удостоив выскочившую в коридор мать ни словом, ни взглядом. Надоели! Вот бы съехать уже куда-нибудь! И такую же жизнь она мне пророчит? Где оно, счастье?! Не видно, не слышно...