Пятнадцать поцелуев

Меня тошнило от этой фальши. Я не хотела в этом участвовать и лишь отдалялась от них — от людей, с которыми и прежде не была слишком близка, но всё же многого о них не знала и потому казалось, что это нормально, что так живут многие.

Но нет. Все живут по-разному.

Прежде чем заснуть, долго слушала музыку в темноте, бездумно глядя за окно, где шёл то ли снег, то ли дождь. Приближался Новый год, но зима была серо-унылой. Небо всё чаще хмурилось, и, казалось, что все светлые дни, как и лето, остались позади и вернутся не скоро.

Вытащив наушники, прислушалась. В доме стало тихо — это хорошо.

Однако уснуть всё равно не получалось. Я ворочалась с боку на бок, думая о том, как увижусь завтра с Сашей и что мы друг другу скажем. Или будем делать вид, что не знакомы?

Стоит ли подойти к нему первой и попытаться вовлечь в диалог или ждать, пока с него схлынет гордость? И когда это будет?

И всё же утро наступило. Я сама не заметила, как заснула. А когда разлепила глаза под звук будильника, то, словно солдат, поступила в распоряжение нового дня, где всё строго по плану: пятнадцать минут, чтобы умыться и накраситься, еще пять — одеться, десять — позавтракать — и на выход.

В институт и на работу я добиралась на метро. Маму это совсем не радовало, да и с моим решением работать «там» — так она выражалась, не решаясь упоминать это место — она не смирилась. Просто личные переживания и вопросы развода оказались сейчас важнее, и она временно закрыла глаза на мои «причуды».

Три пары пролетели, а сразу после, пообедав, я отправилась на работу.

К месту «икс» подходила с сильно бьющимся сердцем. Понимала: до встречи с Сашей меня отделяют всего несколько метров и пара мгновений.

Мы столкнулись в дверях. Он был уже в форме и выходил, и мы на пару секунд растерялись, словно оба не знали, как вести себя.

Наконец я сказала:

— Привет, — прошло всего пара секунд, но мне казалось, что вечность.

Он ответил мне тем же. На этом — всё. До конца смены я видела Сашу лишь мельком. Уходили мы всегда вместе, но сегодня он исчез, не попрощавшись. Неужели настолько сильно обиделся, что готов совершенно порвать отношения и забыть всё, что было?

Было больно, и даже музыка, которой я всегда лечила душу, лишь бередила раны.

А у подъезда меня ждал сюрприз. Алёна.

— Привет, — заметив меня, она направилась навстречу и улыбнулась, но как-то натужно, как будто это давалось ей с большим усилием.

Да и вся она была какой-то дёрганной, нервной. Как будто лишь внешне похожа, а внутри — другой человек. Перемена была столь разительной, что невозможно было не ужаснуться.

— Привет, — ответила я. — Ты чего сегодня на парах не была? — задала вопрос первой, опуская слово «опять» и умалчивая пока о другом: что она делает здесь так поздно?

— Плохо себя чувствовала с утра. Это всё из-за выкидыша, наверное. А что там нового? Много я пропустила?

Минут пять подруга пыталась вести светский разговор, интересовалась, как дела, но не так как прежде — дежурно, так что я не стала посвящать её ни в свои семейные дрязги, ни в разногласие с Сашей. А она об этом уже и не спрашивала, будто забыла. При этом Алёна всё время дёргалась, как будто куда-то спешила.

Потом не выдержала.

— Вер, прости меня, я… Мне очень нужны деньги. Можешь помочь?

Я опешила. Ведь только вчера дала ей полторы тысячи.

Потом, собравшись с мыслями, спросила:

— Зачем?

Вчера я об этом не спрашивала, полагая, что это нетактично. Но, кажется, зря. Получается, вчера я попросту откупилась от подруги. А ведь у неё явно какие-то проблемы. Вот только вряд ли она о них скажет.

Это из-за их разрыва с Глебом? Из-за нежданной беременности и выкидыша? Или что-то ещё? Или всё это связано?

— Алён, что происходит? — не дождавшись ответа, слушая лишь невнятную и совершенно невразумительную речь, настойчивее повторила я.

Она что-то стала говорить про проблемы в семье — мол, у отца онкология, срочно нужны деньги, тут всё одно к одному. Да ещё она устроилась на работу, поэтому ходить на учёбу совсем стало некогда. Из-за стрессов почти не спит.

Я прониклась. Поверила. Взяла с неё слово, что завтра она придёт на занятия. И почему я такая легкомысленная? Может быть, потому, что свои проблемы волновали меня намного глубже, и я не хотела взваливать на себя ещё больше, думать ещё и о том, что с Алёной.

Поэтому я снова отдала ей всё, что было в кошельке, и отпустила почти со спокойным сердцем.

Дома была подозрительная тишина. Ни матери, ни отца не наблюдалось.

Я спокойно, хоть и борясь со сном, подготовилась к завтрашним занятиям и, почитав немного, легла спать.

Конечно, внутри бушевали эмоции. Конечно, я непрестанно думала о Саше и о том, как выйти из этой непростой ситуации. Как объяснить ему, что это всё ерунда и главное — чувства, а они у нас есть… Я придумала сотню аргументов, но вряд ли хоть один из них мне пригодится, потому что пока он попросту не хочет со мной общаться.

В конечном итоге я легла спать, решив, что утро вечера мудренее.

А на следующий день Алёна снова не появилась. На сообщения и звонки не отвечала, не перезванивала после пропущенных — это было совсем на неё не похоже. Я поехала к ней, но никто не открыл. За дверью была тишина.

А потом вдруг показалась её соседка — женщина лет шестидесяти и, с осуждением посмотрев на меня, оценив внешний вид и, видимо, успокоившись, уже не так жёстко, как прежде, взглянула и уточнила:

— А вы к кому? К этим? — и кивнула небрежно в сторону двери Алёниной квартиры.

Я подтвердила.

— Устроили тут притон. Каждый день шум, вопли, музыка, дым валит. Наркоманы… Чтоб их…

Далее её речь стала совсем неприличной, так что я едва пришла в себя.

Может, Алёна съехала? Разве о ней сейчас речь?

И тут же вспомнила, какой беспорядок был в её квартире, когда я была там в последний раз — несколько дней назад.

Не может быть…

И тут же полезли другие догадки: её поведение, отсутствие на парах, просьба дать денег…

Не может быть!