Пятнадцать поцелуев
Шрифт:
Мы сидели на кухне, болтали о жизни и пили чай. Я даже забыла, что мы ждем еще одного человека.
За окном уже начинало темнеть — зимой световой день вообще почти незаметен. Потом я, как хорошая девочка, бросилась мыть чашки, хотя не делала этого уже давно. И Саша с восхищением произнес:
— Ничего себе! — и шутливо добавил: — Пока можешь не мыть. Помоешь, когда мама придет, ей понравится.
Но произвести впечатление на Сашину маму мне не удалось. Когда у двери раздалось движение, а потом слабый шум, я осталась на кухне, пытаясь успокоить разом сжавшиеся
— Мам, ну ты чего? Ты забыла, что у нас сегодня гости? К нам Вера пришла…
— Ве-е-ера пришла, — протянул женский голос. — Я знаю. Я вот… ждала.
Я выглянула в коридор и замерла от увиденного. Передо мной стоял совершенно поникший и немного растерянный Саша, а рядом, безвольно присев на старый трельяж и ссутулившись, сидела… его мама. В грязном коричневом пальто, с растрепанными, местами поседевшими волосами… И это было таким контрастом с тем, что я ожидала… С тем, что видела в своей жизни.
— Ве-е-ера, — протянула женщина, приподняв голову и заметив меня.
Саша тоже посмотрел в мою сторону и тут же шагнул навстречу, снова увёл на кухню.
— Вера, прости. Ничего не получится.
— Опять сорвалась? — в ужасе спросила я.
Он кивнул.
— Это из-за меня? — я прижала ладонь к губам, опасаясь, что стала для Саши причиной неприятностей.
— Не знаю. Но ты ни при чем. Наверное, она просто переволновалась или встретила кого-то из старых друзей. Я разберусь. Ты сама доберешься?
Он говорил почти скороговоркой, и я поняла: не хочет, чтобы я оставалась здесь больше и снова встречалась с его мамой, когда она не в том виде. Ему было стыдно. И мне было стыдно. Стыдно от того, что я не могу перебороть в себе это чувство брезгливости к женщине, которая была его мамой, Что вместо жалости у меня внутри страх. Страх, что не справлюсь. Страх, что, возможно, родители правы, и когда это станет моей реальностью… Ведь он не бросит свою маму одну, а, значит, нам придется жить вместе тут? От этой мысли в глазах помутнело.
Но ведь я люблю Сашу!
— Всё, давай, я потом позвоню, — бросил он и, оставив меня одну, вернулся к ней. — Мам, пошли в ванную.
— А там же Вера…
— Мам, пошли. Тебе надо умыться, привести себя в порядок…
Когда дверь за ними закрылась, я вышла и, быстро накинув пальто, сбежала вниз по ступенькам. Оказавшись на свежем морозном воздухе, несколько раз глубоко вдохнула и огляделась по сторонам. Где метро? Кажется, мне направо.
— Вера Витальевна, Вас подвезти?
Я не поверила своим глазам, когда из окна машины, припаркованной рядом с домом, показался наш водитель.
— Иван? А Вы что здесь делаете?
— Жду Вас, — усмехнулся он.
— Ну и чья это команда? — я встала в оборонительную позу, не намереваясь с ним ехать. И давно они, интересно, за мной следят?
— Ваших родителей.
— Конкретнее. Это мать?
— Просили Вас отвезти домой, — уклонился он от ответа.
— А если я откажусь? Какие на этот счет распоряжения?
Пару мгновений мы просто смотрели друг на друга, ведя
молчаливое противостояние. Я не сомневалась, что и на этот случай план есть, и сейчас лишь решала: поддаться и ехать домой (ведь это и был мой план) или взбунтоваться и отправиться в другую сторону? Но куда? Можно б было к Алёне, но мы с ней давно уже не общались, и вряд ли она меня ждет.— Ладно, — сдалась наконец и села в машину. — Так что, давно за мной слежка?
— Недавно, — признался он, хотя по лицу было видно, что этот разговор водителю неприятен.
— Да ладно, родителям не скажу. Вы ведь просто выполняете свою работу, — фыркнула я, хотя мой протест был адресован не в его адрес.
— Вот именно, — подтвердил тот, и всю дорогу мы ехали молча, слушая радио с русскими песнями.
Дома было тихо, и я немного спустила пар в ванной, когда приняла контрастный душ. Но когда пришла мама вместе с отцом, меня всё равно понесло.
— Ну и как вы до такого додумались?
У отца удивлённо подпрыгнули брови, мать хладнокровно хмыкнула — понятное дело, её инициатива.
— Слежку за мной организовали, в личных вещах моих роетесь... Что там еще? Камеры в комнате? Прослушка в рюкзаке? Может, еще ошейник мне электронный наденете, чтобы током било, как только схожу с маршрута?
— Вера, давай мы спокойно всё выясним, — примирительно выставил вперед руки отец.
— Ты тоже в этом участвовал? — я смотрела на него как дикий волчонок. Мне нужно было понять, на чьей он стороне. Я одна против всех или есть шанс выиграть это сражение?
Он осуждающе покачал головой:
— Три дня в командировке, а дома уже не пойми что творится.
— Вот именно! — воскликнула мать, не желая оставаться в стороне. — А всё потому, что семейные дела волнуют тебя меньше всего! — А вот это ошибка в тактике. Зачем она сразу же наехала на того, кто может быть ей союзником? Однако дальнейший гнев родительницы обрушился на меня: — Связалась с сыном алкоголички!
— Что ты несешь? — возмутилась я, а сама внутренне вспыхнула: уже навели справки!
— Что, он не говорил тебе об этом? — фыркнула мать, скрещивая на груди руки. — Конечно, гордиться тут нечем! Но я тебе запрещаю с ним общаться, ты поняла? Запрещаю!
— А то что? — приняла я ту же оборонительную позу, глядя на неё с вызовом. — Из дома меня выгонишь? Смотри, как бы сама на улице не оказалась!
— Ах ты... — задохнулась она от гнева, не в силах подобрать слов. Снова метнулась вперед, как тогда, пару дней назад, словно намереваясь меня ударить, но её удержал отец.
— Так, успокоились обе! Сейчас идем на кухню и там цивилизованно поговорим. Цивилизованно, я сказал, — повысил он тон для матери, которая открыла было рот, чтобы что-то еще сказать.
Неужели она и впрямь думает, что запретом и криками, унижая и не считаясь с моим мнением, сможет добиться того, что ей нужно? Тогда она глупая, очень глупая...
Говорить цивилизованно было сложно. Мать всё время меня обвиняла и срывалась на крик. Я старалась сдержать в себе слезы и гнев, но было непросто. Отец между нами был словно рефери.