Пятничная я. Умереть, чтобы жить

— Значит, спрашиваешь, кто я такая, да? Значит, не знаешь?

— Я что, еще и всех наемных душегубов знать в лицо должен?

— Каких на хрен душегубов? — Янис-Эль так изумилась, что даже ослабила хватку. Чем и воспользовался ее муженек.

Осознав, что его бьют, а не убивают, пресветлый дор вцепился в запястья Янис-Эль и оторвал ее руки от себя, доказав, что взрослый мужчина физически все же гораздо сильнее маленькой эльфийки, даже охваченной эйнор-тоу.

— Таких! Которых уже двое было!

— Я не убийца. Это ты, зараза, мне всю жизнь испоганил!

— Что ты несешь? Я тебя вижу впервые, как я мог?..

— То-то и оно что впервые, ленивая ты задница! То-то и оно!

— Убери от меня свои ручонки, остроухая. Если ты не за моей смертью пришла, то кто ты вообще такая, драконовы боги тебя побери, и кто тебе позволил вламываться сюда и пугать детей? Кто, я спрашиваю?!

— Это я тебя спрашиваю! — рычала в ответ Янис-Эль, скалясь и пытаясь освободить захваченные Несландом руки. Попытки извернуться и провести болевой захват ногами ни к чему не привели — долбаное платье перекрутилось и спеленало Янис-Эль, аки младенчика. Она была в таком бешенстве, что, набрасываясь на Несланда, совсем забыла о своем «славном» одеянии, а пускать в ход зубы было все же как-то слишком. — Зачем ты это сделал, мудель царя небесного? А? Зачем?! Неужели хоть поговорить прежде нельзя было?

— Да отцепись ты от меня, зашибу ненароком!

— Еще кто кого зашибет, сволочь ты равнодушная.

— Да о чем?..

И в этот момент в комнату кто-то ворвался. Кто именно, Янис-Эль увидеть не успела, потому как этот некто первым делом со всей дури приложил чем-то тяжелым ей точнехонько по затылку.

* * *

— Здор'oво! — сказал черт и примостился на корточках рядом.

Смотреть на него было тошно, и Янис-Эль оттолкнула гада от себя прочь, а после села, уткнувшись лицом в сложенные на коленях ладони.

— Я что, снова померла? Очень в духе всего.

На душе было мерзко. И что за судьба?

— Сама выбрала, — проскрипел черт совсем рядом и хихикнул на редкость пакостно. — Жила бы сейчас мышью, горя бы не знала.

Янис-Эль глянула, чувствуя, как в глазах закипают непрошенные слезы.

— Уныние и тоска — это смертные грехи, — невесть откуда взявшийся ангел положил легкую руку Янис-Эль на плечо, но та в раздражении стряхнула ее. — Да не переживайте, вот увидите, все будет хорошо! Будете жить в согласии и благочестии с мужем… Детки, опять же…

— Что — детки? — Янис-Эль прищурилась.

— Хорошие, — очень честно сказал ангел и кивнул так энергично, что после пришлось подправлять съехавший на глаз нимб.

Черт хмыкнул и, извернувшись, смачно почесал себе спину — хрысь, хрысь, хрысь. Янис-Эль передернулась и вздохнула с пристоном. В компании этих двоих прятать свои истинные чувства и изображать из себя супергероя было глупо. Напротив, можно было позволить себе честно пострадать. Вот только так, похоже, считала только сама Янис-Эль.

— Что ты разнылась-то? — черт опять почесался, словно был не нечистью, а обычной блохастой собакой. — Достался тебе классный муженек — красавчик, еще поискать. Живи и радуйся!

Янис-Эль попыталась ухватить черта, чтобы вбить в него свою злость, которая так и осталась нерастраченной после слишком короткой и совершенно дурацкой драки с Несландом, но вдруг все поплыло, неожиданно навалилась мерзкая тупая боль, начавшая распирать ей черепушку, и она вдруг осознала, что лежит на полу детской в замке дора Несланда, а над ней ругаются несколько человек.

Сучки и шишки! Значит, все-таки опять померла не до конца…

Янис-Эль попробовала открыть глаза, но там, наверху, было слишком светло. Пришлось повернуть голову и только после повторить попытку. Осторожно приподняв одно веко, она тут же уткнулась взглядом в детское личико прямо напротив. Это был не Альф, а второй ребенок дора Несланда — девочка. Она лежала на животе под ногами увлеченных руганью взрослых, подложив под подбородок скрещенные руки, и в упор изучала незнакомую эльфийку.

— Привет! — сказала Янис-Эль шепотом и поморщилась — в затылке тут же стрельнуло как из пушки.

— Привет! — так же шепотом откликнулась девочка. — Альф сказал, что ты невеста папы.

— Была. Теперь — жена.

— Ты из-за этого драться полезла? Тебя замуж насильно выдали?

— Точно.

— А я выйду только за того, за кого сама захочу.

Янис-Эль вздохнула и попробовала открыть второй глаз. Получилось не сразу.

— Я тоже так думала.

— А почему ты не любишь нашего папу? Он хороший.

— Как тебя зовут?

— Лута.

— Меня Янис-Эль. Понимаешь, Лута, я не могу его любить или не любить. Я его только что увидела первый раз в жизни. Меня даже на мою же свадьбу не позвали!

Девочка округлила ротик и вскинула бровки. Что-то варилось в ее голове под пушистыми русыми волосами. Янис-Эль ждала, тем временем прислушиваясь к тому, что творилось над ней. А там продолжали орать. И громче всех вопил проклятый муженек. Так, словно задался целью добить свою «половину» если не кулаками, так интенсивностью звука, который ввинчивался в голову Янис-Эль жестоко и беспощадно.

— Драконовы боги, зачем надо было бить ее так сильно?! А если она теперь умрет? Или идиоткой станет?

— Она и так идиотка, — орал в ответ дор Халльрод. — Особенно если судить по тому, как она себя смеет вести. Поднять руку на супруга!

— И об этом я тоже хотел бы узнать поподробнее! Почему, если она сама здесь, я стоял перед алтарем с каким-то разряженным типом?

— Я попросил бы! — голос «дорогого дядюшки».

— Я же говорил тебе, Эйсон, — снова Халльрод, — это фьорнис Титус-Тит, официальный представитель…

— Но мне же не с этим самым Типусом жить…

— Титусом.

— Да какая, к дракону, разница!

Янис-Эль тихо засмеялась. Лута тоже ухмыльнулась.

— Ты забавная. И уши у тебя смешные. Мне тебя жаль.

— Чегой-то?

— Дядя Халльрод сказал, что тебя выпорют завтра за то, что ты ударила супруга.

— А что же сам супруг? Разве не ему решать в таком деле?

Лута пожала плечиками.

— Он вообще мало что здесь решает.

— А почему?

— Он хороший. А дядя плохой. А плохие всегда командуют хорошими.