Раб и солдат

Он уже практически кричал, потому что огромная толпа подняла невообразимый шум, приветствуя и подначивая своих любимчиков. Азарт целиком охватил и меня. Я переводил взгляд с одной пары на другую.

— Я не понял! А они что, не обращают внимания на разницу в весе соперников. Вон та пара, — я ткнул в ближайших к нам борцов, — там же «великан» борется с «лилипутом».

— Нет. По весовым категориям не делятся. Тут важнее сноровка, выносливость и искусство!

— Да какие бы они ни были! Что эта мелюзга противопоставит этакой горе?!

В подтверждение моих слов великан схватил мелкого за пояс и одним движение поднял над собой.

— Всё! — вынес приговор Цикалиоти.

— Что — всё?

— Победителем считается тот, кто или повалит противника на лопатки, или поднимет над собой!

— Понятно! А дальше?

— Дальше Гора, как ты его назвал, будет ждать победителя другой пары. И так…

— Пока не останутся двое…

— Да.

Я быстро осмотрел всю поляну, всех борцов.

— По мне, — заявил после подробного изучения, — этот Гора — абсолютный фаворит. Ему равных нет по росту. Да и мышцами он — хорош!

— Ну, я ставок делать не буду, — улыбнулся студент, — но и не был бы так уж уверен в твоём прогнозе!

— Ну, ну! Посмотрим!

Тут я опять несколько удивился.

— Погоди, погоди! — я ткнул в одну из пар. — Ты это видишь?

— Да, — рассмеялся студент.

— Я стесняюсь спросить, он его что, за причиндалы ухватил?!

Рука борца, на которого я указывал, держалась не за пояс штанов, а была уже внутри. Глубоко внутри.

— Нет, нет, — успокоил меня Цикалиоти. — Там внутри специальная лямка. За неё все и стараются ухватиться. Это более надежный хват.

— А если промажет?

— Ну, — студент рассмеялся, — и такое бывает. Тогда, действительно, возможно и так, как ты сказал. Не возбраняется правилами.

— Так больно же! Да и стыдно, неудобно…

— Ты думаешь, они это замечают в пылу борьбы?! Когда на кону такие ставки, такой почёт?!

— Нет, наверняка. Но одно точно скажу: я бы ни за какой почёт в эту борьбу не сунулся!

— Так она только здесь в Турции и популярна, — пожал плечами мистер Знайка[5].

Дальше уже не отвлекались. Целиком отдались невиданному зрелищу. Сам не заметил, как в какой-то из моментов начал кричать, стараясь подбодрить борцов. Время летело с космической скоростью. Но я не мог заставить себя подняться и тронуться в путь. И уже не мог оторвать попутчиков, забывших про все на свете, поддавшихся стадному чувству, вопящих, размахивающих руками! Даже мой верный Бахадур изменил своему обычному спокойствию. Но никого не пугал его ощерившийся рот, его страшный гортанный крик. Все были в этот момент на поле. В гуще схватки. Все, казалось, пытались своими криками отдать часть своих сил борцам.

Как я и предсказывал, Гора без особых проблем вышел в финал. Стоял сейчас в стороне, с улыбкой принимал восторженные крики поклонников, краем глаза наблюдая за последней парой пехлеванов, в ожидании своего соперника. В этой паре подобрались двое под стать друг другу: оба среднего роста, коренастые, мускулистые. Боролись уже долго. Минут двадцать.

«Точно Гора победит! — подумал я. — Кто бы из этих двух не вышел в финал, он будет уже измотан! А Гора отдохнул. Выглядит так, будто только пришёл на поляну!»

Наконец, второй финалист определился. Все затихли. Гора и Коренастый сходились в центре. Я глянул на Бахадура. Тот неожиданно достал золотой. Потом ткнул в Коренастого.

— Ты с ума сошёл?! — я удивился. — Хочешь поставить на него?!

Бахадур кивнул.

— Просто так отдай мне свой золотой! — рассмеялся я.

Бахадур вместо ответа достал еще одну моменту.

— Удваиваешь? Ну, ладно, пират недоделанный! Хочешь разориться? Я тебе помогу!

Я достал два золотых. Показал Бахадуру. С грохотом, как костяшку домино, припечатал их к столу.

Бахадур расплылся в довольной улыбке. А я тут задумался.

«Он, может, и недоделанный, но нисколько не дурак! Чего он так радуется, будто уже выиграл? Будто два моих золотых уже его? Что знает он, чего не знаю я?»

Ответ на свой вопрос я получил после первых же минут схватки. Гора был, безусловно, и ростом велик, и сложением щедро наделён. Но это было как и его достоинством, так и его недостатком. В том смысле, что он так уверовал в свой рост и силу, что совсем не обращал внимания на все остальное. Попросту говоря, как борец он был глуп. У него в арсенале не было других приемов, кроме того, чтобы схватить противника за пояс и поднять над собой. А вот Коренастый был очень умен! Он все понял про Гору. И с легкостью выстроил тактику борьбы. Минута шла за минутой. У Горы ничего не получалось. А Коренастый терпел. В атаку не шёл. Тут я мысленно еще раз им восхитился, а заодно помянул недобрым словом Бахадура.

«Он понимает, что Гора сейчас начнёт нервничать и злиться. Это очевидно. Гора, действительно, не тактик. И тут-то Коренастый его и возьмет!»

Мне следовало себя успокаивать тем, что я точно угадал дальнейший ход событий. Гора, действительно, в какой-то момент взбеленился, забыв обо всем, пошёл в атаку с открытым забралом. А Коренастый, выждав момент, молнией бросился ему в ноги, ухватился одной рукой за скользкую икру, а другой за вожделенный пояс штанов Горы. Помогая себе плечом, начал раздвигать ногу противника в шпагат, а другой резко дернул за пояс. Гора рухнул, так ничего и не успев понять. Коренастый тут же оседлал его, не давая опомниться, и уложил на лопатки! Все зрители заорали! Кто с радостью, кто от горя.

Бахадур подошёл к столу. Забрал мои два золотых. Улыбался. Потом показал на бицепс и качнул пальцем влево-вправо. Потом показал на голову. После чего поднял указательный палец вверх. Все было понятно, что он хотел сказать: ум бьет силу!

— Ладно, ладно! — я изобразил обиженного. — Всё Тамаре расскажу! Она тебя прибьёт!

Бахадур рассмеялся. Я за ним. Мы обнялись.

— Всё! Поехали! — приказал я своему небольшому отряду.

… Отряд честно выполнял взятые на себя обещания. Поспешал, нагоняя потерянное время. У всех было отличное настроение. Турки не переставали меня благодарить за предоставленную им возможность насладиться любимым зрелищем.

Радость их длилась недолго. Хладнокровный Бахадур, который, несмотря на свой кажущийся сонный вид, всегда был начеку, тронул меня за руку. Указал в сторону. На нас мчалась группа всадников. Навскидку насчитал чертову дюжину. Судя по их радостным крикам, не с добром они приближались к нам. Турки тут же побледнели. Наш возчик-суруджи, только что весело напевавший «Аман, аман, Багдатлы!», уже выскочил из коляски и улепетывал со всех ног.

— Гайдуки! — заорали жандармы. — Мы пропали!

— Гайдуки? — переспросил я, обращаясь к Димону. — Благородные разбойники?

Я тут же вспомнил детские фильмы, обычно югославского разлива, восхвалявшие их подвиги.

— Какие же они благородные?! — округлил глаза тоже побледневший студент. — Самые настоящие головорезы! Грабят, режут и убивают без разбора!

Эх! Вот тебе еще с одним теплым воспоминанием детства придется проститься! А все — великая сила кино! Недаром Владимир Ильич так напирал на его значимость. Что, что, а кино почище любого лекарства одурманит мозги. Мне даже немного взгрустнулось.

— Это я виноват! — Димон уже трясся и орал.