Рабы Парижа

— Вам предъявить доказательства моих слов? — презрительным тоном спросил комиссионер.

— Кто же это сделал?

— Я.

— Вы один?!

— Почти. Мне помогал Катен.

— Когда же вы все успели?

— Пока вы изволили развлекаться, мы с адвокатом поработали за вас.

Маркиз смутился.

— Значит, уже есть помещение? — спросил он.

— На улице Виньон.

— И составлен устав компании?

— Не только составлен, но и зарегистрирован у нотариуса.

— А члены правления?

— Выбраны.

— Это невероятно! — изумленно воскликнул Генрих.

— Вот текст объявления о продаже акций.

Маскаро протянул маркизу лист бумаги.

Генрих начал читать:

"ТИФИЛЬСКИЕ МЕДНЫЕ РУДНИКИ

(Алжир)

Акционерное общество

Де КРУАЗЕНОА и К°

Основной капитал

ЧЕТЫРЕ МИЛЛИОНА ФРАНКОВ

Маркиз де Круазеноа не приглашает в Компанию Тифильских рудников смелых спекулянтов, которые готовы взяться за рискованное дело в расчете на большие прибыли. Он создает надежное предприятие, которое обеспечит держателям акций стабильные дивиденды в размере шести-семи процентов»."

Генрих внимательно дочитал до конца.

Он принадлежал к тем людям, которые живут одним днем и совершенно не заботятся о будущем, словно им с неба должны регулярно падать деньги. Ему вовсе не хотелось брать на себя лишние заботы, связанные с новым предприятием. Поэтому де Круазеноа попробовал сопротивляться.

— Это объявление привлечет солидных акционеров, — сказал он. — Но что мы будем делать с их капиталом?

— Складывать в сейфы, — улыбнулся комиссионер.

— А если они потребуют деньги обратно?

— Мы им откажем.

— На каком основании?

Батист Маскаро показал Генриху соответствующее место в уставе.

— Вы имеете право отказывать, и мы этим правом воспользуемся. Еще вопросы есть?

— А что, если они станут жаловаться?

— Смотрите устав. Статья пятидесятая.

— Хорошо. А вдруг кто-нибудь из них продаст акции третьим лицам?

Маскаро протер очки чистым платком, потом ответил:

— Это предусмотрено статьей двадцать первой. Смотрите: "Передача акций законна лишь в том случае, если она делается с письменного согласия управляющего".

— Чем же окончится вся комедия?

— В один прекрасный день вы объявите о ликвидации компании на основании статьи сорок седьмой.

— А потом?

— Скажете акционерам, что остаток после ликвидации составляет нуль франков и нуль сантимов. Желающие могут потребовать свою долю!

Все атаки маркиза были отбиты.

Он прибегнул к последнему доводу:

— Не откажется ли мадемуазель де Мюсидан выходить за меня замуж, если я займусь предпринимательством? Вы же знаете эти дворянские предрассудки…

Хозяин рассмеялся.

— Получив приданое своей невесты, вы пожелаете от нас отделаться. Разве я не угадал?

Генрих покраснел.

— Я, по-вашему, даром старался, уговаривая де Мюсиданов согласиться на брак их дочери с нищим, не имеющим за душой ничего, кроме титула и громкого имени? Мы все хотим получить свою долю. Вам мало шестисот тысяч франков и права наследования имущества графа? Вы желаете еще и действительно получить все его состояние, не так ли?

Растерявшийся маркиз не отвечал.

— Тогда я благодарю вас за приятную встречу. В Париже много обнищавших дворянчиков и каждый из них с радостью займет ваше место на любых условиях.

Де Круазеноа понял, что спорить больше не о чем.

— Где подписать? — спросил он.

— Вот это — деловой разговор, — сказал Маскаро, вручая маркизу перо.

— Здесь.

Генрих подписал.

— Недоставало лишь вашей подписи, — продолжал комиссионер. — Объявление будет напечатано во всех утренних газетах. С редакторами я уже договорился. Кроме того, расклеим афиши по всему городу.

— Вы меня не обманете? — спросил маркиз.

— Честное слово. Маскаро вас устраивает?

— Вполне.

— Так я даю вам это слово в том, что вы завтра же будете представлены господам де Мюсиданам и они вас хорошо примут.

— Благодарю вас, — сказал Генрих.

Батист Маскаро подошел к нему. Де Круазеноа встал.

— Помните, что вы будете у меня в руках и после свадьбы, — сказал хозяин. — Вы будете у меня в руках всегда.

Маркиз поклонился.

Маскаро распахнул дверь.

— До свидания, господин жених. Постарайтесь понравиться мадемуазель Сабине.

…Вечером, когда банкир Мартен-Ригал вышел из кабинета, дочь была с ним гораздо ласковее, чем обычно.

— Как я люблю тебя, мой милый папочка! — поминутно повторяла она, целуя его. — Какой ты у меня добрый!

Отец Флавии очень устал за день и не догадался спросить девушку о причинах ее необыкновенной нежности.

Впоследствии господин Мартен-Ригал горько сожалел об этой оплошности.

43

Андре приснилось, что он победил Генриха и сделал предложение мадемуазель де Мюсидан, но граф отказал ему.

Художник проснулся и с трудом отогнал неприятные мысли.

— Надо избавить Сабину от маркиза, а там посмотрим, — сказал он сам себе и сел за стол.

Пора было навести порядок в хаосе накопившихся у него сведений и впечатлений.

Андре взял карандаш и написал на обороте неудачного эскиза имена своих противников:

Генрих де Круазеноа

Вермине

Ван-Клопен

Маскаро

Тантен

Ортебиз

Мартен-Ригал

На противоположном краю листа он вывел три слова:

Сабина де Мюсидан.

"Чего хочет Генрих? — думал Андре. — Жениться на дочери графа. Не на Сабине, а именно на дочери графа де Мюсидана. Она никогда не называла маркиза в числе своих друзей и в последнем письме отзывалась о нем, как о незнакомом человеке. Зачем же он женится на девушке, с которой у него нет ничего общего?"

Ответ мог быть только один.