Рабы Парижа

Действительно, Ганделю-сын кричал, поднимаясь по лестнице:

— Завтрак уже несут! Готовьте место для пира! Праздник начинается.

Он вошел к Андре в сопровождении двоих слуг из ресторана, которые несли огромные корзины с едой.

Андре с помощью Розы освободил стол и накрыл его скатертью. Слуги расставили блюда. Гастон не делал ничего.

— Скорее, друзья мои, скорее! — торопил он. — Я хочу сообщить вам презабавную новость. Представляете, один из моих закадычных друзей, маркиз де Круазеноа, вдруг занялся предпринимательством, словно какой-нибудь буржуа!

Услышав имя своего врага, Андре едва не выронил из рук бутылку с вином, которую намеревался откупорить.

— Откуда вы это знаете? — спросил он.

— На всех столбах расклеены объявления о том, что он открывает Акционерное общество Тифильских рудников. Ей-Богу, я помру со смеха! Капитал — четыре миллиона. Ай да маркиз!

Слуги закончили свою работу и ушли.

— Де Круазеноа продает акции всего по пятьсот франков, — продолжал Гастон. — Это же даром, честное слово! Впервые слышу такую цену!… А почему вы не наливаете себе вино? К столу! К столу! Пусть Генрих копается в Тифильских рудниках, я предпочитаю копаться в этом великолепном салате. Ваше здоровье!

Когда молодой Ганделю осушил в честь прекрасной Зоры вторую бутылку, хмель вытеснил из его головы последние остатки здравого смысла. Он стал осыпать мадам Шантемиль упреками и бранью.

Роза обозлилась и быстро доказала Гастону, что ее арсенал ругательств гораздо богаче.

Взбешенный Ганделю заявил, что не желает больше ее видеть, и ушел, хлопнув дверью.

Молодая женщина сказала Андре, что немедленно отыщет Поля и попросит его вызвать Гастона на дуэль. Она была настолько возмущена, что даже не взглянула в зеркало перед уходом.

Художник остался один.

То, что он услышал от своих гостей, надо было обдумать.

Итак, Роза не знает, почему Поля оберегают от встреч с ней.

Или знает, но не хочет сказать?

Неважно. В любом случае у нее ничего не удастся выяснить…

Искать Виолена бесполезно. Он опять ничего не ответит.

Значит, надо заняться Акционерным обществом Генриха.

Откуда у него четыре миллиона? Все, что ему досталось в наследство от брата, он уже прокутил, как утверждает де Брюле.

И почему он продает свои акции так дешево? Гастон говорит, что никогда не слыхал настолько низкой цены…

Если удастся доказать, что Тифильские рудники — это просто грандиозное мошенничество, то маркиз попался. Тогда он откажется от Сабины, чтобы избежать разоблачения…

Надо как-то ускользнуть от слежки. Дело пойдет гораздо быстрее, если можно будет не опасаться шпионов Генриха…

Проще всего — переодеться, загримироваться и перелезть через забор, пока шпионы следят за парадным входом.

Андре выглянул в окно.

— Ограда не выше двух метров, — прошептал он. — За ней — соседский сад, потом — еще один забор… И все. Потом я спокойно уйду по улице Лаваль, пока меня будут ждать у ворот, выходящих на улицу Оверн. И ждать им придется долго, потому что на эти две недели и поселюсь у Виньоля.

Виньоль был его помощником на строительстве.

— Надо сообщить о моих новых планах де Брюле и господину Ганделю, — решил Андре.

Он написал два длинных письма, отнес их на почту и по дороге пообедал в ближайшей гостинице. Слежки Андре не заметил, но не сомневался в том, что она есть.

У дома его ожидали слуги из ресторана.

Андре отдал им посуду, запер за ними дверь и стал готовиться к перевоплощению.

Он достал ворох старой одежды и принялся ее рассматривать.

Какой облик можно принять с помощью этого тряпья? Пожалуй, одного из тех бродяг, которых днем полно в кабачках, а по вечерам — около театров и ресторанов.

В таком виде можно будет следить за мошенниками, оставаясь как бы невидимым: кто станет обращать внимание на бродягу?

Андре выбрал рваную блузу, потертые штаны, стоптанные башмаки и измятую шляпу.

Теперь надо было изменить лицо.

Художник почти совсем состриг бородку и превратил свою аккуратную прическу во всклокоченные патлы.

Потом он зажег свечи, взял самую тонкую кисть и наг чал гримироваться.

Выкраситься ничего не стоит, но, чтобы стать неузнаваемым, надо изменить пропорции своих черт, прежде всего рта и глаз, которые определяют выражение лица. Андре провозился очень долго, пробуя различные варианты, пока достиг удовлетворившего его результата.

Переодевшись, молодой человек придирчиво оглядел себя в зеркале.

Он выглядел отвратительно, как и положено бродяге.

Андре хотел повторить осмотр, чтобы отыскать и исправить малейшие недостатки, но ему помешал громкий стук в дверь.

— Кто там? — спросил удивленный хозяин: был поздний вечер и он уже никого не ждал.

— Это я, — ответил жалобный голос, который показался Андре незнакомым.

— Назовите ваше имя, — потребовал он.

— Гастон. Неужели вы меня не узнали, господин Андре?

Художник сообразил, что впустив Ганделю-младшего, выдаст ему свой секрет.

Но что ему оставалось делать? Раз отозвался, надо открывать.

Андре впустил гостя.

Гастон был очень бледен и еле держался на ногах. Он упал на стул и пробормотал:

— А где господин Андре? Я, кажется, слышал его голос…

Художник был доволен: костюм и грим выдержали первое испытание. Однако он отметил про себя, что, изменив внешность, надо поменять и голос.

— Господин Андре перед вами.

— Что за шутки?

— Всмотритесь хорошенько, — посоветовал художник, подходя ближе к свету.

Секунд через десять Гастон печально улыбнулся.

— Кажется, это действительно вы.

— Что с вами? — спросил Андре.

— Я пришел попрощаться.

— Вы уезжаете?

— Да.

— Куда?

— В мир иной. Найду местечко, где мне никто не помешает, и застрелюсь.

— Ваши обычные глупости?

— С глупостями покончено, — сказал Гастон, вынимая из кармана пистолет.

— Вы что, с ума сошли?

Гость хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Ни малейшей трещинки!