Рабыни рампы

Лицо Мэтта Сингера исказилось, это был верный признак того, что он погружен в размышления.

– Вот что нужно делать: прежде всего отдохнуть, расслабиться, успокоиться. Не пытайся подшучивать над другими. Шутки иногда настолько незрелы, что их и не видно. А шарм может незаметно уйти. Постарайся быть повеселее, кокетливее. Это пойдет тебе на пользу, а больше ничего не нужно. Что касается твоих коллег, то, если они не оказывают тебе помощи, пошли их подальше. Не обращай никакого внимания на их подначки. Плевать на них!

– Нет, я не могу так поступить!
– упрямо возразила Карен.

– Карен, когда кто-то гадит тебе на голову, то разговоры о справедливости - напрасная трата времени.

– Нет, - повторила она.
– Таково мое правило, и я намерена его придерживаться.

– Карен, - он поцеловал ее в затылок.
– Именно поэтому я тебя люблю.

– Ах, Мэтт… Я…

– Нет, - оборвал он ее.
– Я понимаю, что ты мне благодарна. Я знаю, что ты меня пока не любишь. Но обязательно полюбишь. Если ты этого не сделаешь, с твоей стороны это будет большой глупостью.

– О'кей, - рассмеялась она, - давай взорвем этот притон!

В следующем шоу она выступила значительно лучше. Никто не комментировал ее игру, не появилось ни одной рецензии и вообще об этом спектакле никто не упоминал. Но Карен сама знала, что это была ее личная победа. Не подарок от Мэтта. Это стало для нее важным открытием и заставило многое понять. Если и существовал момент, какая-то точка отсчета во времени, когда она начала на самом деле влюбляться в Мэтта, то это, несомненно, был тот момент, когда она осознала это.

К тому же он был еврей. Нельзя сказать, что это обстоятельство все облегчало. Любовь к Мэтту стала казаться ей приятной сделкой.

Но почему в таком случае она все еще думала о Гарри?

Кажется, о Гарри думала не только она. Несколько недель спустя после появления той разгромной рецензии Мэтт позвонил своему бывшему главному герою.

Хотя те дни, которые он провел в Нью-Йоркском университете, казались ему древней историей, Гарри согласился встретиться там с Мэттом, потому что, во-первых, ему хотелось посмотреть то, что Мэтт уже завершил в фильме, и, во-вторых, Гарри рассматривал свои отношения с Мэттом как страховку на будущее. В случае если бы Мэтту повезло, то Гарри хотел бы оказаться с ним в одной лодке.

Мэтт встретил его с теплотой, на которую только можно было рассчитывать.

– Садись. Я сделал всего лишь пятиминутку - это все, что могу тебе показать.

Тем не менее отрывок Гарри понравился. Ему всегда нравилось смотреть на себя на экране, и Мэтт, хотя и был режиссером-неофитом, умело польстил актерскому самолюбию.

– По-моему, все очень хорошо. Карен здесь просто великолепна.

– Да, - рассеянно согласился с ним Мэтт.
– Знаешь, я попросил ее посмотреть сценарий, над которым я работаю, и в мгновение ока она сняла все проблемы - фабула, развитие характеров, сцены. Я бы ничего не смог придумать без нее. Она меня вдохновляет.

– Значит, - Гарри хотел выразиться поделикатнее, - вы… продолжаете видеться?

– Да.

– Что же, прекрасно!

"Почему же мне худо от этого прекрасного?" - подумал Гарри. Он по-своему любил Мэтта и, несомненно, с уважением относился к его способностям, но сейчас у него возникло такое чувство, будто Мэтт пришел к нему домой, содрал с него шкуру и повесил в кладовке. Этот парень был несколько не от мира сего, нельзя сказать, чтобы сверхъестественный, но… Карен была абсолютно естественной, человечной. Она была действительно славная девушка.

– Ты очень этим удивлен, Гарри?

– Нисколько.

– Пойми меня правильно, но как актер ты ниже ее. Как это ни странно, но я уважаю твое мнение о Карен. Она считает тебя своим хорошим другом.

Гарри был польщен.

– У меня к ней точно такие чувства.

– Тогда почему ты считаешь странным, что мы с ней встречаемся?

– Потому, что вы так не похожи друг на друга, - уклонился от прямого ответа Гарри.
– Вы в основном печетесь о своей карьере, а у меня всегда было такое чувство, что Карен может ее забросить ради дома и детей, всей этой семейной рутины.

– Ты, наверное, все же хорошо ее не знаешь. Тебе так только кажется.

– Может быть, - согласился Гарри.
– Дело в том… она, во всяком случае, более эмоциональна, чем вы. Вы - человек с другой планеты, слишком уравновешенны.

– Я люблю Карен. Если я и не открываю своих чувств, это не значит, что у меня их нет. Все члены моей семьи - это эмоциональные эксгибиционисты. Они много кричат, размахивают руками, но дело при этом стоит. Я совершенно другой. Разве это странно?

– Нет, отчего же?

Все же Гарри было не по себе. Почему его так волновало будущее Карен? Она, скорее всего, выйдет замуж за какого-нибудь еврейского мальчика на курсе, переедет в Скарсдейл, будет воспитывать детей, и они никогда больше не встретятся. Отлично. Потрясающе. Такие девушки, как Карен, могут причинять страдания. Такие девушки несчастны до тех пор, пока не выходят замуж. И все же… как хороша она была с ним в постели. Он тогда по-настоящему любил ее.

– Не думаю, чтобы вы, Мэтт, сделали ее счастливой, - прямо сказал он.
– Я знаю, что вы верите в свою любовь, может, она тоже в это верит, но я чертовски уверен в том, что говорю.

– Ты ошибаешься!
– на лице Мэтта появилось разочарование.
– Я очень люблю Карен. Она единственная девушка, к которой я испытываю такие чувства. Прежде такого со мной не было.

Гарри пожал плечами.

– Меня не Нужно убеждать. Никак не пойму, для чего вам понадобилось обсуждать все это со мной.

– Я просто хотел, чтобы ты знал.

– Для чего, черт побери?

– Если тебе вдруг придет в голову мысль составить мне конкуренцию.

Он рассмеялся.

– Боже, вы считаете, достаточно одного моего слова, и она тотчас будет у моих ног? Карен не нужен такой парень, как я. Ей нужна стабильность.

– Мне тоже, Гарри.

– Тогда вы будете счастливы, - кажется, его понесло, и он не мог остановиться.
– Я думал…

О чем? Что, может, Карен будет лучше с ним, Гарри?

– Просто я ни черта не понимаю в людях.

– А я-то думал, что ты настоящий знаток человеческой природы, - сказал Мэтт. Глаза его заблестели.