Рабыня ищет хозяина, любовь не предлагать

Дорога до горных разработок, даже на магомобиле, заняла целый день. В предгорьях уже выпал снег и было очень холодно. В небольшом вольном поселении, что ютилось под горой, не было даже приличной гостиницы, только несколько семей сдавали комнаты приезжим с официальными бумагами. Мне пришлось тоже заночевать, прежде чем я смог поутру попасть в тюрьму. Опять длительные проверки и десятки заполненных формуляров, прежде чем преступник по кличке Чернильщик вошел в допросную и нас оставили наедине. Небольшого роста мужчина с растрепанными грязно-черными волосами и бородой, но ясными глазами прошел к столу и вольготно развалился на стуле:

— Что ж, спасибо, — это было первое, что он сказал.

— За что?

— Освободили меня от работ на денек — чего ж не радость? — ухмыльнулся мужчина, среди его зубов не хватало почти половины. — Чем обязан?

— Ищу одного из ваших прежних клиентов.

Он кхекнул, крякнул и тяжело поднялся со стула:

— Ну, отдохнул, пора и честь знать, — и тяжело затопал в сторону выхода.

— Вы не будете говорить? — удивился я.

— Я своих клиентов не сдавал и сдавать не собираюсь. Не тот у меня бизнес, чтобы крысой становиться — кто ж ко мне обратится, если узнают, что я сдать могу? Нет уж, мне всего пару лет потерпеть осталось, а там и свобода… — он постучал в дверь.

— А что, если этот клиент вас в тюрьму и засадил? Если он вас сдал, вы все равно будете свое слово держать?

— Что надо? — дверь приоткрылась, в щели появилось мрачное лицо охранника.

— Что ты сказал? Кто?! — он оглянулся на меня, в глазах горело пламя ярости.

— Присаживайтесь к столу, мистер…

— Чернильщик, — прервал он меня и все же бухнулся обратно на стул. — Зови меня «чернильщик». Я ж подделывал документы, столько имен сменил, что первого уж и не припомню. То, под которым я тут числюсь, лишь одно из многих. Так кто же меня сдал?

Я довольно улыбнулся и принялся рассказывать все, что мне известно о преступнике. Не сразу, но Чернильщик вспомнил попаданца-Агхера. Тот не был его последним клиентом перед арестом, но все же запомнился.

— Он хотел документы, все чистенькие и идеальные, чтобы не подкопаться. Готов был платить столько, сколько и настоящие не стоят, — пояснил Чернильщик, нервно барабаня пальцами по столу. — Но я сразу сказал ему, что так не бывает.

— Почему?

— Можно нарисовать идеальную бумагу, чтобы точечка к точечке, почерк подделать в точности, как у выбранного клерка. Да только сразу будет видно, что подделка. Метрику при рождении дают — бумага должна быть старая, с изломами да замятинами, пожелтевшая. Да и клерки в администрациях — тоже люди. Может, для лорда какого документ начисто и перепишут, каллиграфически все завитки выведут, а для обычного человека и кляксы, и капли, и подтеки будут. И подделать такое куда сложнее, чем свежий чистенький документ составить. А ему нужно было, чтобы все было натурально, чтоб в полиции ни за что не подкопались.

— И что же вы сделали? — спросил, понимая, что он хвастается, что точно нашел решение.

— В ту пору как раз в Эльзарии наводнение случилось, помните? — я кивнул, я тогда еще студентом был, но о такой трагедии не знать было нельзя. — Много беженцев, много приезжих, много пострадавших. Я ему не красивые документики чистенькие подготовил, я ему бумаги неделю в болотной воде отмачивал, жаром и грязью состаривал. Я такие ему документы выправил, что они в руках у полиции на кусочки разлетались, чтобы замена срочная требовалась. В общем, так, что и не подкопаешься, чтобы он легко среди беженцев затерялся.

— Какое имя вы вписали?! — я перегнулся через стол, нависая над ним.

— Да кто ж упомнит, десять лет прошло?! Да и вообще, на слова да имена у меня память слаба. Вот на лицо помню, а по имени… я и не помнил, что его Агхер звали, пока вы не сказали. А что уж я там написал… — он безразлично пожал плечами.

— Может, у вас списки остались? Клиенты, их имена? — предположил я.

Мужчина неприлично громко заржал:

— Списки! Ох, еще бы предложил заранее себе завещание написать, если кто из клиентов узнает, что я что-то там такое записываю. И заодно признание в полицию сразу отправить, чтобы все доказательства у них сразу в руках были. Нет, в моей работе плохая память на документы и имена — это гарантия безопасности.

Я разочарованно вздохнул. А он, посидев, добавил:

— Впрочем, если этот гад меня сдал… имя не вспомню, как и говорил, но портретик могу нацарапать.

Пришлось выдать ему листок бумаги и карандаш.

— Ох, давно я не рисовал, совсем руки отвыкли… как бы не вышел огурец с ножками… — бормотал он, быстро-быстро двигая карандашом по бумаге.

Но, не прошло и двадцати минут, как я получил идеальный портрет мужчины в двух ракурсах: в фас и в профиль. Маленькие темные глаза, глубоко посаженные под редкие брови, аккуратный нос, худощавое лицо с ввалившимися щеками. Молодой, теперь он на десяток лет старше. К сожалению, мне этот портрет совсем никого из подозреваемых не напомнил. Впрочем, возможно, это не он работает в полиции, а его напарник, а этот сидит и руководит всем откуда-то из безопасного места.

— Если меня из тюрьмы пораньше выпустят, я ведь его и в лицо признать смогу, — добавил Чернильщик, прежде чем его увели из допросной. Но это было не в моей власти.

Больше в горах мне делать было нечего, и я вернулся в город. Вновь пересмотрел все материалы, но никак не мог сообразить, что следует делать дальше. А дата последнего убийства с каждым днем все приближалась.

К счастью, Рика сумела вырваться из круговерти своих дел и съездить в полицейский участок. По моей просьбе она оделась в приличную одежду. К сожалению, когда я предложил заехать в магазин и купить что-нибудь новое, отказалась. Я чинно поводил ее по всем кабинетам, демонстрируя всех встречных полицейских, но на каждый вопросительный взгляд она незаметно качала головой. Конечно, надежда и так была довольно слабая, но она все же теплилась. А учитывая, что я точно знал, что преступник в офисе полиции есть, у меня все чаще появлялись подозрения, что он как-то умудрился подделать свою ауру. Но заклинания подобные мне известны не были, как и Рике.

— Стейнсон, вы опять со свидетельницей? — у кабинета начальника я умудрился опять столкнуться с Вигбьорнсоном.

— Это моя невеста, — буркнул мрачно. Рика глянула на меня удивленно, но возражать не стала.

— А где же кольцо? — захохотал Вигбьорнсон. — Если пытаешься врать, скрывая свидетеля, то не делай это хотя бы так глупо!

Мрачно глянув на него исподлобья, я вытащил кольцо из кармана. Капитан шокировано замолк, а Рика взглянула на меня удивленно:

— Ты все еще носишь его с собой?

— Я все еще не теряю надежду. Пожалуйста, прими это кольцо.

— Но… — она краем глаза покосилась на Вигбьорнсона.

— Я знаю, но мне будет легче, если кольцо все же будет у тебя. Все же это артефакт, он сможет защитить тебя в случае опасности.

Рика не стала мне отказывать на глазах у подозреваемого и позволила надеть кольцо себе на палец.

Глава 71. Эрик

— Я не увидела следов рабских меток на аурах этих людей, — со вздохом призналась Рика, когда мы покинули полицейский участок и сели в машину.

Я тяжело вздохнул. В принципе, этого и следовало ожидать:

— А ты знаешь, что они могут скрывать эти метки?

Она качнула головой:

— Я тоже уже думала об этой вероятности, но таким техникам в Школе Рабов, понятно, никто не учил. Нам внушали, что быть беглым рабом страшный позор, предательство хозяина, который так много для нас сделал, неблагодарность… но, если подумать логически, наверное, такие методы существуют. Ведь как-то же беглые рабы живут в моем мире, иначе бы о них нам не рассказывали и не пугали. Если метку не скрывать, любой случайный маг сможет увидеть, что ты беглый и сообщить об этом в стражу.