Ради Инглиш

— Шеридан?

— А?

— С тобой все в порядке?

— Хм.

Стоя всего в двух шагах от меня, он делает шаг вперед, положив ладони мне на руки.

— Ты уверена? — шепчет он с дразнящей ухмылкой на лице.

— Я, эм, полагаю, что так. — Я проглатываю комок, который начинает образовываться у меня в горле.

— Может, мне стоит тебя поцеловать, чтобы ты пришла в чувство? — Он не ждет моего ответа, а просто опускает свои губы на мои. Сначала прикусывает мою верхнюю губу, а потом начинает опускаться к нижней, к самому центру рта. Оборачивает вокруг меня крепкие руки, отрывая от пола, пока его язык проскальзывает мне в рот. Мне не остается ничего другого, кроме как ухватиться за его плечи.

Я не могу сдерживать стоны, вырывающиеся из моего рта. Сердце колотится о грудную клетку, электрические импульсы бегают по венам, попадая прямо в цель. Этот поцелуй… Такие поцелуи должны быть под запретом. Зарываюсь пальцами в его волосы, давая ему то, чего он так желает. Мой язык скользит по его языку, но мне хочется большего. Интересно, это именно то, что я чувствую напротив моих бедер? Он мне ведь даже не нравится. Или нравится?

— Как бы сильно мне ни хотелось продолжить начатое, Медвежонок убьет нас, если мы не выйдем отсюда прямо сейчас.

— Ммм.

Он опускает меня на пол, шлепнув по попе.

— Вперед, Печенька.

— Почему ты называешь меня Печенькой?

— По двум причинам. Как я уже говорил, из-за твоих чертовых печенек. Инглиш еще несколько дней не переставала говорить о них. Это действительно самое вкусное, что я когда-либо пробовал. Каждый раз, когда вспоминаю печенье, я думаю о тебе.

— А вторая?

— На вкус ты теплая и сладкая как печенье, что является лучшей вещью на земле. — Потом он обходит меня, подтолкнув к раковине.

Посмотрев на себя в зеркало, я вижу огромную улыбку на своем лице, которая, я чертовски уверена, не сходит с моего лица и на подъездной дорожке дома Бека. Мне нужно взять себя в руки.

— Порядок? — спрашивает он.

— Да.

Потом он тянется ко мне, снова целуя.

— Давай заберем эту малявку.

Мы даже не успеваем добраться до входной двери, как нам навстречу выбегает копна светлых кудряшек.

— Я уже подумала, что вы никогда не приедете.

Она приподнимает свою майку, показывая свой животик.

— Понятно, я вижу, что все голодные, — говорит Бек. — А где Банана и Деда?

— Внутри. Присматривают за новым Бунни.

— Я убью их, — бормочет он так, чтобы услышала только я.

— Всем привет, — кричит Бек, как только мы входим внутрь.

— Привет, а вот и вы, — восклицает Анна.

— Эй! Бек, ты только взгляни, — говорит Марк.

— О, нет, вы не посмели.

— Ты ведь даже не знаешь…

— Мы не можем завести Бунни.

— Он будет жить у нас, а вы сможете брать его, когда захотите.

Бек фыркает, на что я смеюсь, потому что, очевидно, у него нет никакого шанса выиграть. Инглиш прыгает как заяц, показывая всем видом свой восторг.

— Папочка, мы можем называть его Бунниор.

— Бунниор?

— Ну да, знаешь, как Бунни и Джуниор. Бунниор⁴.

Я прикрываю рот, чтобы не прыснуть со смеху. Бек смотрит на Марка с высоко поднятыми бровями, на что тот лишь пожимает плечами.

— Медвежонок, откуда ты взяла такое имя?

— Я придумала его. А теперь мы можем пойти поесть?

Бек смотрит на своих родителей и говорит:

— Закройте все, когда будете уходить, и спасибо, что присмотрели за ней.

Я тоже прощаюсь с ними, после чего Анна приглашает нас на ужин.

— У нас могут быть планы… — Бек смотрит на меня таким взглядом, будто я собираюсь отказаться. Чудной.

— Отличная идея, — добавляю я.

— Хорошо. Тогда увидимся с вами около шести.

Мы подъезжаем к кафе, где подают блинчики, и занимаем нашу кабинку. Бек и Инглиш садятся рядом, я же выбираю место напротив них. Официантка подходит к нам и заказ Инглиш вызывает у меня смех.

— Я бы хотела блинчики с шоколадными чипсами, и не могли бы вы попросить повара нарисовать смешную рожицу взбитыми сливками? И чтобы он сделал ей зубы шоколадными чипсами. Папочка не любит, когда я ем много сладкого, но ведь сейчас только завтрак, так что ничего страшного. Я не хочу, чтобы у повара были неприятности из-за меня.

— Инглиш, не делай из меня людоеда.

— Что такое людоед?

— Не важно.

Бек и я тоже делаем заказ, и официантка уходит, как мне кажется, вконец запутавшаяся.

— Вы с папочкой вчера хорошо повеселились на вечеринке? Ему понравилась твоя пижама? А кровать? Тебе пришлось делиться своей подушкой? Папа иногда храпит. Он храпел прошлой ночью?

Бек прикусывает свою губу, чтобы не рассмеяться. А я несколько раз открываю и закрываю рот, не зная, что ответить.

— Мы отлично провели время, но, если бы ты была там, было бы гораздо веселее. И твой папочка спал на диване.

На лбу Инглиш появляются морщинки.

— Почему?

— Он уснул там и слишком тяжелый, чтобы я смогла перетащить его в кровать.

— Ох. — Спасибо, боже, она остановилась на этом.

Когда приносят наши блинчики, Инглиш тут же переключается на еду, не обращая внимание на наши вопросы. Если ее о чем-то спрашивали, она поднимала палец вверх, давая понять, что не может сейчас ответить. Когда она уже впихнула в свой животик столько еды, сколько могло туда влезть, спрашивает у Бека:

— Папа, мы можем оставить себе Бунниора?

Бек заканчивает жевать и отвечает:

— Посмотрим, Медвежонок. Ты ведь помнишь, что я говорил раньше.

— Да, но это было раньше. Банана и Деда сказали, что большую часть времени он сможет жить у них. И раз это так, почему нет?

Он смотрит на меня, ища поддержки, поэтому я спрашиваю:

— Откуда взялось имя Деда?

Бек усмехается.

— Она не могла выговаривать слово «Дедушка», поэтому она его укоротила. Поначалу это звучало, как «Д-да». Но потом перешло в «Деду».

— А, понятно. Очень мило сокращение.

— Так мы можем взять Бунниора? Пожалуйста.

Поймав взгляд Бека, я замечаю: