Ради Инглиш

— Ты должна знать, что нравишься мне и ты меня привлекаешь. — Что? — Я не делаю из этого какую-то тайну. Я бы не стал крутиться возле тебя и проводить с тобой столько времени. Даже при условии, что ты понравилась Инглиш, я бы не стал этого делать, объяснил бы ей всю ситуацию, ну или что-нибудь в этом роде. Но я не сделал этого. Потому что ты мне симпатична. На самом деле, я считаю тебя невероятной. И сексуальной. И забавной. И я очень сильно хочу тебя поцеловать и сделать с тобой все остальные вещи, ходя по лезвию ножа и стараясь быть лучшим отцом и примером для Инглиш. Теперь ты это знаешь.

— Ты считаешь меня потрясающей и сексуальной? Почему? — вопрос вырывается быстрее, чем я могу его удержать.

Его выражение лица тут же становится раздраженным.

— А почему я не должен?

— Потому что парни вроде тебя не встречаются с девушками вроде меня.

— Парни вроде меня? Что это значит? — Он не просто удивлен моим заявлением, он выглядит практически оскорбленным.

— Да, посмотри на меня.

— Я это и делаю.

— Нет, я имею в виду, ты что, не видишь? Ты… ты же, блин, да ты можешь завоевать любую девушку, какую пожелаешь.

— Во-первых, ты ведешь себя так, будто я слепой. Во-вторых, мне нравится то, что я вижу. И, в-третьих, я хочу то, что находится прямо передо мной.

— В этом нет никакого смысла.

— Шеридан, я фотограф. И у меня хорошо натренированный глаз.

— Возможно, но ты ведь не видел меня голой. — Я тут же закрываю рот рукой. Какого черта я произношу дерьмо вроде этого? Я всегда наступаю на одни и те же грабли.

— Это предложение? — спрашивает он, приподняв брови.

— Что бы сказали твои друзья-парни обо мне?

Он усмехается.

— Друзья-парни? Я двадцатипятилетний отец-одиночка. Мне было девятнадцать, когда Инглиш появилась в моей жизни. Моими друзьями были крысы из братства, которые были заинтересованы только в том, чтобы трахать каждую неделю новую девушку и напиваться до потери сознания. Думаешь, я был нужен им с младенцем на руках? Мои друзья-парни разбежались от меня, как от чумы. Единственным моим другом-мужчиной был мой отец. Родители ровесников Инглиш в основном старше меня, женаты и не имеют особого желания зависать с молодым отцом-одиночкой. Поэтому у меня нет друзей.

Мы соприкасаемся пальцами, а его объяснение внезапно делает его еще более притягательным. Я хочу этого мужчину. В постели. Мне хочется знать, насколько мы подходим друг другу в сексуальном плане. Но я чертовски уверена, что он будет мной разочарован. С другой стороны, что я теряю? Ладно, отказ всегда тяжело принять, но все сходится к тому, что он заинтересован во мне. Ну, или он очень хороший актер. По крайней мере, он честно говорит о своих желаниях, поэтому стеснению нет места.

— Инглиш сегодня ночует дома?

— Нет, — говорит он с улыбкой на лице. — А что, хочешь протестировать мою большую кровать и поиграть в кувырки?

Я начинаю смеяться так сильно, что не могу остановиться.

— Не могу.

— Почему нет?

— На мне же чертов ботинок.

— У меня есть идея, — говорит он с ухмылкой на лице.

— И какая же?

— Ты можешь делать кувырки, а я прыгать на кровати.

Следующий вопрос я задаю с самым серьезным лицом, которое могу изобразить:

— Разве твоя мама не запрещала тебе это делать?

— Делать что?

— Прыгать на кровати?

Он щурит глаза и отвечает:

— Да, но ведь это моя кровать, и я могу делать на ней все, что захочу.

— Мне нужно переспать со всем этим.

— Мы можем сделать это, если хочешь.

Я смеюсь.

— Нет, я не о твоей кровати, а обо всем, что касается этого брака. Нужно многое обдумать. И как бы мне ни хотелось поиграть с тобой в кувырки, я думаю, будет лучше дождаться, пока не снимут ботинок.

Прищурив глаза, он заявляет:

— Струсила.

Скорее всего, он прав. Что, если в конечном итоге мы окажемся в одной постели и мое желание будет сильнее, чем его собственное? А что, если он решит, что я ноль в постели? Или скажет, что мои стоны похожи на слона, а не человека?

— Что скажешь, если мы вернемся ко мне и посмотрим какой-нибудь фильм? У меня есть бутылочка вина, и мы сможем обсудить все остальные вопросы.

Я мотаю головой.

— У меня есть идея получше. Может, поедем ко мне?

Он практически ничего не знает обо мне, и если он действительно готов ко всему этому, ему стоит узнать меня получше.

— Ладно, поехали.

Сегодня вечером Мишель, как обычно, ушла на свидание с Оливером, поэтому квартира в нашем полном распоряжении. Я предлагаю ему на выбор виски, водку или белое вино. Мы оба выбираем водку.

— За тебя. За нашу долгую и счастливую совместную жизнь, — говорит он.

— Немного оптимистично с твоей стороны, тебе не кажется?

Он пожимает плечами, а потом обходит гостиную, рассматривая наши с Мишель фотографии. Одна из них сделана в наш первый год в колледже.

— Тебе там нравилось? — спрашивает он, рассматривая фото.

— Где? — Я не сразу понимаю, о чем он спрашивает.

— В колледже.

— Думаю, Мишель там нравилось гораздо больше, чем мне. Я была далека от того, как настоящие студенты наслаждались своим времяпрепровождением там.

Он ставит фоторамку на место и берет другую.

— Вы близкие подруги?

— Да, — отвечаю я, улыбаясь. — Мишель и я познакомились еще в средней школе, но сблизились только в старших классах. Потом мы были соседками в колледже, а теперь мы здесь.

— И почему ты так много работаешь?

— Мне нужны деньги. — Обычно я стараюсь не касаться этой темы, тщательно избегая ее и похоронив глубоко в себе. Рассказывать ему о личных проблемах не входит в мои планы сегодня вечером. Он знает о моей ситуации совсем немного, и я планирую держать ее в секрете как можно дольше.

Он смотрит на меня своим ты-меня-не-проведешь взглядом и не сдвигается с места.

Спустя мгновение между нами появляется противостояние.

— Шеридан, тебе не кажется, что будет лучше, если мы поделимся друг с другом своими проблемами?