Ради Инглиш

— Спасибо. Но я правда восхищаюсь этим ребенком. Она необыкновенная, и я хочу помочь всем, чем смогу.

— Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы удержать тигра в клетке, — произносит Анна.

— Будем надеяться. Причинить боль Инглиш — последняя вещь на земле, которую я хочу.

После моих слов радостное выражение на лице Анны тут же сменяется болезненно тревожным. Но потом в комнату врывается Инглиш и своими кривляньями полностью меняет настроение присутствующих. Анна предлагает вернуться в столовую.

Как всегда, ужин проходит под неугомонные вопросы Инглиш. Новая тема для вопросов — Рождество и Бунниор. Поскольку щенок теперь дело решенное, она пытается выяснить, какие подарки принесет ей Санта.

Бек прерывает ее, сказав:

— Медвежонок, ты, по-моему, чего-то не понимаешь. Бунниор — и есть твой рождественский подарок. Как это ты еще думаешь о том, что тебе подарят?

Это срабатывает на время, пока в ее голове крутятся шестеренки, но потом до нее доходит.

— Неа! Как Бунниор может быть моим подарком? Ведь Санта еще не приходил!

Бек бросает на каждого из нас пристальный взгляд. Марк с Анной лишь пожимают плечами, пока я не прихожу ему на помощь.

— Инглиш, Санта не единственный, кто дарит подарки на Рождество. Ты ведь знаешь это, не так ли?

Она кривит свой милый ротик и говорит:

— Угу.

— Что ж, Бунниор — это не подарок Санты.

— Хорошо.

— Поэтому те, кому уже подарили подарок, не получают его от Санты. Может быть, в следующем году.

Кудри на ее голове прыгают из стороны в сторону, когда она кивает в знак согласия. Очко в пользу Шеридан.

Когда тем же вечером Бек везет меня обратно домой, я говорю ему, что планирую все рассказать директору школы.

— Думаю, я поговорю с ней во вторник после занятий. Тогда же я узнаю, смогу ли продолжать учить Инглиш. Если нет, придется перевести ее в другой класс.

— Хмм, надеюсь, что этого не произойдет, хотя думаю, Инглиш справится с этим. Полагаю, новость о том, что ты будешь ее новой мамой затмит все остальное.

***

Ко вторнику я превращаюсь в сплошной комок нервов. Я останавливаюсь напротив кабинета директора и спрашиваю у Сьюзен, могу ли с ней поговорить. Она отвечает, что могу приходить сразу, как только разойдутся ученики.

День пролетает без каких-либо неприятностей, и когда я добираюсь до кабинета Сьюзен, ее заместитель просит меня подождать пару минут, потому что та разговаривает по телефону. Мне приходится ждать дольше, чем пару минут, поэтому я возвращаюсь в свой класс, чтобы убраться в кабинете и закрыть дверь. Когда возвращаюсь, Сьюзен все еще говорит по телефону. Спустя какое-то время она зовет меня к себе.

— Присаживайся. У нас к тебе есть дело.

— Дело? — спрашиваю я.

— Оно требует определенных разъяснений. Очевидно, Инглиш рассказывает всем своим одноклассникам о том, что ты и ее отец организовали пижамную вечеринку и что он провел ночь в твоем доме.

— О боже. — На секунду я роняю голову на руки, но потом говорю: — Я не так это планировала. У нас было свидание и мы оба уснули. Он спал на диване. Я говорила ей об этом.

— Не имеет значения. Вы оба знаете, что подобные вещи могут быть неправильно поняты. Некоторые родители уже подходили ко мне, и они серьезно настроены написать жалобу. Из-за всего этого они требуют твоего временного отстранения.

— Ты, должно быть, шутишь?

— Хотелось бы, — отвечает она.

У меня вырвается ироничный смешок.

— Как ни странно, именно об этом я и хотела поговорить, потому что Бек и я собираемся пожениться на этих выходных. Инглиш пока не знает, но его родители в курсе.

— Может, когда родители узнают об этом, они не станут ничего усложнять. К сожалению, пока я должна отреагировать на их жалобу.

— И на какое время я буду отстранена?

Сьюзен потирает лоб.

— Если честно, я не знаю. Я никогда не сталкивалась с подобным. Полагаю, пока они не будут уверены, что их детям ничего не угрожает.

— Да это безумие. Я бы никогда не причинила вред детям.

— Я знаю это, Шеридан, и я сделаю все возможное, чтобы и они это поняли.

— Если меня не уволят, и я вернусь сюда, смогу ли я обучать Инглиш дальше или придется перевести ее в другой класс?

— Ты сможешь продолжать учить ее. В правилах ничего об этом не говорится. На самом деле, у нас были учителя, которые обучали своих же детей. Как выяснилось, на них возлагают еще большую ответственность, чем на других учеников.

— Так значит, после праздников я не вернусь в школу, пока мне об этом не сообщат?

Сьюзен хмурится.

— Нет, ты нужна мне здесь. Я против этого. Вся ситуация — полный абсурд, и я хочу, чтобы все знали об этом.

— Я ценю твое доверие и то, что ты веришь в меня.

Она смотрит на меня и спрашивает:

— Итак, это твоя последняя неделя с ботинком?

— Ага, думаю, я сожгу эту чертовую штуковину. — По правде говоря, вместо радости я на грани слез.

— Эй, Шеридан, выше нос. Ты выходишь замуж. Тебе есть, что отпраздновать, и это лишь маленькая неприятность на вашем пути.

— Спасибо за поддержку.

Как только сажусь в машину, я звоню Беку и рассказываю ему о том, что случилось. Он не мог поверить в происходящее. Потом он говорит:

— Не волнуйся об этом.

— Я могу потерять свою работу.

— Если это произойдет, ты можешь работать на меня. Мне всегда нужна помощь.

— Бек, спасибо, конечно, но я хочу преподавать. Я люблю свою работу. Люблю своих детей. Именно поэтому я пошла в школу. Кроме того, что, если юристы той женщины узнают обо всем этом?

Он ничего не отвечает.

— Это может как-то навредить вам?

— Не думаю. Мы никогда с тобой не спали.

— Мы не можем доказать этого. Тебе лучше позвонить своему адвокату…

— Возможно, стоит, — соглашается он.

— А потом тебе стоит решить еще раз, хочешь ли ты жениться на мне.

— Стопроцентно. Наш вылет утром. Мне плевать, уволят тебя или нет. Все ясно?

В моей голове крутится столько разных мыслей, и я не уверена, правильные ли они.

— Печенька, ответь мне.