Радуга в сердце

– Ты меня боишься? – прямо спрашиваю я.

– Что?.. Почему это?

Её голос слегка дрожит, то ли от спешки, то ли от волнения.

– Ну, ты же сейчас ждала, когда я уйду? Я тебе противен, скажи?

Сам я, как ни странно, пока абсолютно спокоен, может, просто вымотан вконец. Во мне играет любопытство, не более.

– Н-нет, – неуверенно отвечает она, и внезапно сворачивает с тротуара.

Я поспеваю следом, но рядом идти уже не могу – тропинка узкая. Мы шустро спускаемся по склону, ведущему к железнодорожным путям.

Я знаю эту дорогу – так до дома минут на десять меньше. Но сам так не хожу – потому что в моём случае чем дольше, тем лучше.

Лина не звонит уже вторые сутки. То ли смирилась, то ли просто плевать. Хотя… Одно другого не отменяет, в общем-то…

Забывшись, отхаркиваю в сторону и тут же вспоминаю, что не один. У Ани на ногах кроссовки, теперь замечаю. Школьная юбка и кроссовки – немного странное сочетание, но между ними стройные ножки – а этого уже не заметить я просто не могу.

– Ань… – окликаю, пытаясь не разгоняться на спуске – не хватало ещё сбить и покатиться кубарем на пару. – Ань, погоди!

Но одноклассница, не оборачиваясь и просто не обращая на меня никакого внимания, уже переступает через рельсы.

Скрежет гравия и нарастающий гул глушат все другие звуки. А надрывать связки я оказываюсь не готов. Поэтому пути мы пересекаем молча.

Впереди показываются корявые силуэты яблонь, и запах осыпавшихся подгнивших плодов вторгается в наши носы.

– Почему ты идёшь за мной? – неожиданно спрашивает Аня.

– Ну… нам, вроде бы, по пути, – наконец пристроившись рядом, отвечаю я. – А ты против? Не хочешь, чтобы мы шли вместе?

– Мне всё равно, – холодно бросает она.

И мне начинает казаться, что она тоже за что-то на меня дуется, хотя мы вообще шапочные знакомые с ней.

– Не очень-то ты дружелюбная, – с невесёлой усмешкой замечаю я.

И Аня вдруг резко притормаживает, поворачивается ко мне лицом и впивается в меня таким пронзительным взглядом, что мне становится не по себе.

– Ладно. Чего ты хочешь? Подружиться? – выпаливает она.

Я окончательно теряюсь от вызывающего тона и непонятной, саркастической гримасы. Не ожидал от неё такого…

– В принципе… да, – мямлю, как недоумок.

– Для чего?

– В смысле?

– Ну, для чего тебе нужно со мной дружить?

В её больших светлых глазах, зачем-то размалёванных жуткой косметикой, совсем нет агрессии, как мне показалось сначала, скорее какой-то детский задор, провокация, желание «дожать».

– Да просто, мы ж соседи, – прячась за очередной дурацкой усмешкой, отзываюсь я.

И замираю в ожидании реакции. Аня ещё пару мгновений так же смело смотрит мне прямо в душу, затем смеряет всего меня оценивающим взором и, опустив свои кукольные ресницы, с лёгкой, но странноватой улыбкой выдаёт:

– Ладно. Давай дружить.

Я выдыхаю, и мы двигаемся дальше. Минут пять я пытаюсь переварить наш разговор, пока мысли не сползают в другую сторону.

Мягкий грунт и мокрая трава под подошвами создаёт ощущение хождения по облаку. Когда-то я бегал здесь босиком и повторил бы это с превеликим удовольствием. Но, во-первых, земля уже остыла, а сам сад за три года заметно загадили, так что склянок и мусора здесь теперь едва ли не больше, чем падалицы яблок. А во-вторых, я не один, а снять перед девушкой вонючие кеды и обнаружить дырку в носке, которую я уже не раз думал заштопать, но тупо забивал, мне не позволяет инстинкт самосохранения… Ну, или совесть.

– А ты меня не помнишь? – внезапно снова заговаривает моя попутчица.

И на сей раз я останавливаюсь, заставляя её сделать то же самое и взглянуть на меня.

– Мы с тобой в третьей школе учились, в параллельных классах, – тут же поясняет она, предупреждая мой вопрос.

– Я не учился в третьей школе, – зачем-то вру я и, нахмурившись, продолжаю путь, чтобы не развивать эту тему.

Это не самое приятное воспоминание. В третьей школе я проучился первую четверть седьмого класса. Но у нас там не заладилось с классухой, и она практически вынудила меня перевестись. Позже я узнал, что Маргарита Ильинична когда-то сильно рассчитывала женить на себе того старпёра – Лининого первого мужа, так что дело, похоже, было не во мне.

– Странно. А я тебя помню, – говорит одноклассница. – Это ведь ты математичку поджёг?

Боковым зрением замечаю, что Аня поглядывает на меня, а по голосу слышу, что улыбается. Ей смешно?

Вообще-то, это реально смешно звучит. Поджёг математичку.

– Не её я поджёг, а журнал, – вздыхаю я, как бычок, на ходу. Устал эту историю рассказывать. – И не поджёг, а подпалил немного.

– Но он ведь, журнал, у неё в руках был, правда?

Я вспоминаю эту сцену. Классуха орёт на меня, в глубине её глаз мелькают языки пламени. Пока мелькают, а не отражаются. Журнал у неё в руках. Она как раз только раскрыла его и, повернув в мою сторону, демонстрирует мне мои же «н-ки». Я, не отвечая ни слова, достаю зажигалку, чиркаю и медленно, не отрывая взгляда и не позволяя ей отвести, словно загипнотизировав на время, – мне иногда говорят, что от моих глаз трудно оторваться – провожу под выбившимся из-под пальцев листом.

– Ты когда-нибудь была в зеркальном лабиринте? – перевожу тему я и уже сам кошусь на Аню.

Сбитая с толку, она забавно хмурится.

– Что?

– Короче, смотри, – поворачиваюсь спиной вперёд, чтобы видеть её лицо, и, активно жестикулируя, поясняю: – Правда – это ты, а все твои бесчисленные отражения – это слухи…

– Что-что? – она совсем меня не понимает и почему-то начинает смеяться.

Я разворачиваюсь обратно, качаю головой и устремляю взгляд вперёд – мы выходим из сада, зелень сменяется бетоном, дальше дорога, машины, дома. Становится шумно и совсем иначе пахнет.

– В общем, я хочу сказать, не поджигал я никого, – завершаю я свою недоразвитую мысль.

Дальше мы мычим ни о чём, разговор не клеится. Я понимаю, что жутко туплю, мысленно списываю всё на недосып и судорожно пытаюсь придумать новую тему.

Прямо по курсу вырастает наша «артхаусная» трёхэтажка, а у меня в башке полный вакуум. Я так и не придумал, что сказать. Меня раздирает двоякое ощущение – с одной стороны, я до ломоты в суставах хочу подольше слышать этот голос, с другой – рядом с ней я чувствую себя ушлёпком, тупицей и ничтожеством, не способным и двух слов связать, а поэтому жду- не дождусь, когда мы, наконец, разойдёмся по хатам.

У скамейки я притормаживаю, чтоб покурить, а Аня, не заметив этого, доходит до самой двери и только там останавливается в замешательстве.

В попытке предупредить очередную неловкость я раскрываю рот для прощального «давай, счастливо», но она опережает:

– Ну, я пойду, до встречи?

Застываю с неподкуренной сигаретой в зубах, пялюсь на стоящую вполоборота одноклассницу. Кажется мне, или это всё-таки паранойя, но её слова звучат как-то двусмысленно, и вопросительная интонация подразумевает намёк. До какой такой встречи? Она имеет в виду в школе? Да… скорее всего. Просто в школе. Мы же увидимся завтра, просто увидимся в школе… я дебил.