Ралли

— Я нечасто бываю в этой части кампуса. — По-прежнему не глядя на меня, нарушил молчание Раш. — Здесь мило.

— Да, — пробормотала я.

— Итак… — Раш глубоко вздохнул, его плечи опустились ниже ушей, когда он надвинул бейсболку на лоб, чтобы прикрыть глаза. Голос у него был усталый. Он весь казался усталым.

Мне должно было быть легче от осознания того, что я не одинока в этом. Но на самом деле все было сложнее.

Почему? Понятия не имею. Это я выясню после того, как научусь не плакать.

Я потерла щеки, темные круги под глазами покраснели от того, что я их так часто терла.

— Итак.

— Я не знаю, что мне делать, Фэй.

— Прости.

Он опустил голову.

— Ты тоже меня прости.

Взаимные извинения должны были облегчить ситуацию. Они должны были разрядить напряженность.

Но они этого не сделали.

Возможно, ничто в этом деле никогда не будет легким, и чем скорее я смирюсь с этим, тем скорее возьму свои эмоции под контроль.

Я всхлипнула, снова вытерла глаза и набрала воздуха в легкие. Затем сделала еще глоток, позволяя холодной воде унять боль в горле.

— Ты уже решила, что будешь делать? — Вопрос был слишком категоричным, слишком заученным, чтобы я могла сказать, было ли у него какое-то мнение на этот счет.

Я прерывисто вздохнула, мое сердце заколотилось, когда я сложила руки на коленях.

Раш заслуживал того, чтобы знать, почему я собираюсь твердо стоять на своем выборе. Но мне не очень хотелось озвучивать это объяснение. Это была не та история, которой было интересно делиться, и, вероятно, именно поэтому Глория была единственным человеком, который знал ее.

И единственная причина, по которой моя сестра знала ее, это то, что она тоже пережила это.

— Моя мать — нехорошая женщина, — сказала я.

— Что ты имеешь в виду? — Впервые Раш встретился со мной взглядом. Между его бровями пролегла морщинка, и в ней читалось беспокойство.

Это выглядело как искренняя забота. Раш казался хорошим парнем.

Думаю, скоро я узнаю, насколько глубока была эта доброта.

— До того, как она родила меня, мама была… беременна. — Прошло несколько дней, а мне все еще было почти невозможно выдавить это слово. — Три раза. Она сделала три аборта.

Раш напрягся, но промолчал, вероятно, потому, что это могло быть воспринято как угодно. Или будет воспринято как угодно по-другому, когда он узнает остальное.

— Очень много раз она говорила мне, что жалеет, что не сделала аборт и со мной.

— Какого хрена? — Ноздри Раша раздулись, а руки сжались в кулаки.

— Как я уже сказала, она нехорошая женщина.

Если я проливала стакан воды, она напоминала мне о том, какой тяжелой стала ее жизнь после того, как она стала матерью. Если я устраивала беспорядок, она ругалась, кричала и говорила, как ей ненавистна жизнь со мной. Когда я училась в старших классах, я однажды случайно уронила тарелку. Пока я собирала осколки, она зашла на кухню и сказала, что ее самой большой ошибкой было то, что она привела меня в этот мир.

Мама ненавидела быть матерью, и все же у нее была Глория. Я никогда не понимала, почему она завела еще одного ребенка, когда ненавидела мое существование. Моя сестра тоже не избежала маминой жестокости, но, по крайней мере, Глория могла рассчитывать на меня как на своего защитника, а на дом своего отца как на надежную гавань. Я приняла на себя основной удар маминых оскорблений, чтобы избавить сестру от боли.

Долгое, долгое время я пыталась проявить себя. Заставить ее полюбить меня. Показать ей, что я стою ее усилий. Достойна жизни.

Я так старалась быть хорошей дочерью.

И я была хорошей дочерью. Вот только для Бринн Гэннон этого было недостаточно. Когда я наконец перестала позволять ей разбивать мое сердце, я стала свободной. Но раны слишком долго оставались глубокими. Некоторые из них срослись, затянулись и превратились в старые шрамы. А другие, скорее всего, будут кровоточить всю оставшуюся жизнь.

— Я понимаю, что аборт — правильный выбор для некоторых женщин, — сказала я. — Я рада, что у меня есть такой выбор. Но я не могу быть такой, как она. Я не могу. И не буду.

Горло Раша дрогнуло, когда он сглотнул, уставившись на лужайку.

Мое сердце бешено колотилось, пока я ждала, и с каждой секундой реальность происходящего настигала меня.

Я была одинока в этом. Я всегда была одинока.

Он пришел сюда, надеясь на совсем другой исход, и я разочаровала его не меньше, чем собственную мать.

Все в порядке. Со мной все будет в порядке, верно? Я продолжу убеждать себя, что все в порядке, пока не поверю в это.

Мне не нужен был Раш Рэмзи.

Мне никто не был нужен.

Он хлопнул ладонями по коленям, кивнул и вскочил на ноги.

— У тебя запланирован визит к врачу?

— Э-э-э. — Я моргнула. — Пока нет.

— Я пойду.

А?

— На прием к моему врачу?

— Да. — Он кивнул, затем развернулся на каблуках и пошел прочь, исчезнув задолго до того, как я смогла понять, что это значит.

Глава 9

Раш

— Раш. — Маверик хлопнул меня по руке.

Я оторвал взгляд от телефона и текста, который пытался набрать все утро.

— Что?

— Ты ведь ничего не слышал из того, что я сказал, не так ли?

— Ты что-то сказал? Когда?

Он закатил глаза, обходя барную стойку и садясь на табурет рядом со мной. Он отодвинул мою тарелку и буррито на завтрак, которое к этому времени уже наверняка остыло, в сторону. Затем сел боком, опершись одной рукой о гранит, и перевел взгляд с меня на мой телефон.

— Что случилось?

— Ничего. — Я бросил на него хмурый взгляд.

— Ты худший из лжецов. — Он усмехнулся. — Поговори со мной, чувак. Ты был сам не свой с той ночи на прошлой неделе. Что такое? Девушка? Ты ведь снова не встречаешься с Холзи, верно?

Я положил свой телефон на стол лицевой стороной вниз, когда он наклонился ближе, чтобы посмотреть на экран.

— Прости?

— Это она, не так ли? Ты знаешь, я ее терпеть не могу, но если ты снова с ней, то мне все равно. Но не скрывай этого от меня.

— Я не… — Я покачал головой. — Это не Холзи.