Ралли

Она работала усерднее, чем следовало бы. Я хотел помочь после того, как она рассказала мне о своих денежных проблемах, но моя идея помочь только усугубила их.

Возможно, я только еще больше запутался, придя сюда сегодня вечером, но я выбрался из «Юкона» и зашел в закусочную. Дасти сидела за столом в пустой столовой с раскрытой газетой на столе.

Кроме нее, в здании никого не было.

Так вот почему Фэй не работала по понедельникам? Потому что не было клиентов, которых нужно было обслуживать? Почему Дасти вообще открыла закусочную? Ей действительно нужно было работать семь дней в неделю?

— Ее здесь нет, — сказала Дасти.

— Да. — Я подошел и отодвинул стул напротив нее. Газета была открыта на некрологах. — Легкое чтение?

— Что-то вроде того. — Она сложила газету пополам и отодвинула ее в сторону. — Я не могу это читать, — сказала она. Затем откинулась на спинку стула, изучая меня, пока я изучал ее. — Фэй когда-нибудь говорила тебе, что это я отправила тебе сообщение о том, что она беременна?

— Нет. — Но, возможно, мне следовало догадаться. Дасти, похоже, не из тех, кто умеет сдерживать себя. Короткое, откровенное сообщение гораздо больше соответствовало ее характеру, чем Фэй.

— Она не была уверена, как это сказать. Так что я сказала это за нее.

— Хорошо, — протянул я. — Что еще Фэй не знает, как сказать, чтобы ты сказал это за нее?

— Она в ужасе.

— Это я знал.

Дасти усмехнулась.

— Не из-за ребенка, хотя он и пугает ее. Она в ужасе из-за тебя. Сомневаюсь, что она это осознает. Но она не позволит себе привязаться к тебе. Она слишком напугана.

— Что я причиню ей боль?

— Да. Что ты причинишь ей боль, как ее мать. Или что ты исчезнешь, как ее отец.

Черт, родители Фэй были отстой. На ее месте, возможно, я бы тоже испугался. Но я бы не бросил ее. Я бы не бросил своего ребенка.

— Когда я играю в футбол, я представляю себе ход игры. Я вижу поле и игроков, и перед тем, как бросить мяч, я мысленно представляю, куда он полетит. Здесь все по-другому. Когда я закрываю глаза, я не могу представить, как выглядит он или она. Ребенок.

Я не мог представить, как он или она смеются, или плачут. Само понятие отцовства все еще было расплывчатым.

— Но я буду там, — сказал я Дасти. — Я тот парень, который научит его бросать мяч. Я тот парень, который поможет ему с домашним заданием по математике. Я тот парень, который понесет его на своих плечах, чтобы он мог посмотреть парад.

Уголок рта Дасти приподнялся.

— Его? Думаешь, это мальчик?

— Ооо. Я, эм… я думаю. Или девочка. — Я не хотела говорить «его». Наверное, до этого момента я даже не осознавал, что думал о ребенке как о мальчике.

Дасти вздохнула и наклонилась вперед, положив локти на стол.

— Я думаю, ты видишь больше, чем осознаешь. И я думаю, что, возможно, именно это пугает Фэй больше всего. Что она не видит тебя здесь. Она никогда не будет чего-то желать. Она уже давно поняла, что ей не везет. Для тебя это будет нелегко, Чудо-мальчик.

Я пропустил это прозвище мимо ушей.

— Я хочу помочь. Я пытаюсь помочь. Но она не делает это легким.

— Нет, не делает. — Дасти усмехнулась, как будто это заставляло ее гордиться.

В этом отношении Фэй пошла в нее, не так ли? Способная. Сильная. Гордая. Как чертова кирпичная стена.

Возможно, единственный способ справиться с этим — с помощью кувалды. Или, может быть, я бы просто опущу плечо и переверну все вверх дном.

Начнем с ужина.

— Я съел остатки еды Фэй, которую она принесла домой на ужин сегодня вечером.

Дасти нахмурилась.

— Сейчас она ест примерно пять блюд. Ты знаешь, как трудно готовить тому, кто не любит соусы?

— Ты знаешь, что она не любит соусы?

— Конечно знаю.

— Тогда почему ты отправляешь ее домой с лазаньей?

— Потому что моя лазанья чертовски вкусная. Я продолжаю надеяться, что она передумает и попробует.

Я усмехнулся.

— Она этого не сделает. Она упрямая.

— Боже, это я тоже знаю. — Дасти встала со стула и взяла свою газету. — Дай мне десять минут. Я испеку тебе блинчиков, чтобы забрать домой.

— Спасибо.

Дасти исчезла на кухне, оставив меня в тихом ресторане. Когда она вернулась, блинчики были завернуты в фольгу, а в руках у нее была коробка с яичницей-болтуньей.

Я помчался домой, а когда постучал в дверь спальни Фэй, упаковка с едой была еще теплой в моей руке.

— Фэй?

Ответа не последовало.

Я повернул ручку и заглянул внутрь.

В комнате горел свет. Жалюзи были открыты. Ее обувь и рюкзак были аккуратно составлены у двери. Воздух пах яблоками и мылом, чистотой и свежестью.

Фэй спала на кровати, уткнувшись в подушку поверх одеяла.

Я бесшумно пересек комнату, не желая ее будить, и поставил еду для нее на прикроватный столик — это была подставка для телевизора, а не тумбочка, но я и не пытался принести ей что-нибудь получше.

Кроме кровати, эта подставка была единственной мебелью в комнате. Этих двух предметов было достаточно, чтобы почти полностью заполнить комнату в трейлере ее бывшего. Но здесь комната выглядела пустой. Слишком пустой. Ей нужен был письменный стол. Может быть, комод. Но пока она не попросит, я ничего не предложу.

Она казалась такой маленькой, когда обнимала подушку, подтянув колени к груди.

Я наклонился, собираясь дотронуться до ее плеча и разбудить, когда заметил ее лицо.

На ее щеках высохли две дорожки от слез.

У меня перехватило дыхание.

Мы не могли продолжать в том же духе. Нужно было что-то предпринять. Но что?

Я оставил еду на ее прикроватном столике. И, выходя, закрыл дверь.

Глава 18

Фэй

Моя толстовка была задрана до груди, а джинсы расстегнуты. Я повернулась боком к зеркалу в ванной, расслабляя живот, прежде чем втянуть его.

Только он больше не втягивался.

Я была уже почти на середине срока беременности. Я была на семнадцатой неделе. И он постепенно начинал проявляться.