Раненая ласточка

«Ничего, ничего, все образуется, — подумал Сайбун. — Отец — добрый, он простит меня, пой­мет».

Слово мужчины — камень. Это знает каждый горец. И коли Сайбун обещал Даштемиру часы, он должен, несмотря ни на что, выполнить свое обещание.

Жаль, что мама не поняла этого. Интересно, поймет ли отец? Едва ли, хотя Сайбун всегда чув­ствовал, что отец готов с ним дружить, ну конечно, дружить, как старший с младшим. «Нет, не пой­мет! — окончательно решил Сайбун. — Чтобы он по­нял, ему надо все рассказать. А рассказывать не хочется».

Но как бы то ни было, сейчас Сайбун должен сдержать слово, данное Даштемиру. Ведь он защи­тил его, поддержал своей сильной, дружеской рукой!

«Эх, как было бы здорово, если б мама и папа забыли про этот будильник! — мечтал Сайбун. — Забыли бы и не вспоминали никогда! Тогда все бу­дет хорошо. Тогда все будут довольны: и я и Даштемир, получивший в подарок часы».

Мысли эти утешили Сайбуна, и, когда он окон­чательно решил, что завтра же возьмет сломанные часы и отдаст их Даштемиру, угрызения совести не беспокоили его.

Два дня подряд он заглядывал в парк, но встре­тил Даштемира только на третий.

— А я тебя искал! — радостно сказал он Даш­темиру.

— Вот как?

Наверное, Даштемир понял, как ждал Сайбун этой встречи. Он улыбнулся в ответ на его улыбку.

— Хочешь, сходим ко мне? — спросил Даш­темир.

Сайбун кивнул: еще бы, конечно!

Он шел по улице рядом с Даштемиром и был счастлив. Пусть все видят, какой у него сильный и мужественный друг! Он Сайбуна в обиду не даст!

Жил Даштемир в одноэтажном саманном доме. Напротив дома стоял длинный ветхий сарай с пока­той толевой крышей. Сайбун обратил на него вни­мание только потому, что на двери сарая была намалевана смешная рожица с подписью: «Даш­темир».

В комнате их встретила старушка в темном платке, надвинутом на самые глаза. При появлении Даштемира она почтительно встала. Даштемир кив­нул ей. Старушка подвинула стул Сайбуну, тихо сказала: «Для гостя» — и бесшумно удалилась.

Сайбун огляделся. Слева стоял большой дере­вянный сундук, справа — кровати. Стола не было. Его заменяли широкие подоконники двух окон; эти подоконники были соединены между собой до­сками и образовывали очень удобный верстак.

Чего только не было на этом верстаке! И пуза­тый приемник какой-то незнакомой, должно быть, иностранной марки. И тисочки — совсем новень­кие, будто только сейчас приобретенные в магази­не. И фотоувеличитель. И моточки медной и сталь­ной проволоки. И связки ключей. И несколько на­стольных часов в футлярах...

— Вот, я обещал тебе часы, — вспомнил Сай­бун, вытаскивая из кармана будильник и протяги­вая его Даштемиру.

— Разбирал? — спросил тот, ловко действуя отверткой. — Интересно...

Он снял заднюю крышку, высыпал на ладонь колесики и винтики, всунутые в футляр Сайбуном, и принялся внимательно рассматривать металли­ческую сердцевину, в которой кое-где еще видне­лись детальки.

— А части все тут? — спросил он у Сайбуна.

— Все. — Сайбун вздохнул. — Хотел его со­брать, да не сумел.

Даштемир усмехнулся.

— В каждом деле выучка нужна, — сказал он. — Смотри! — Он стал называть части будильни­ка, притрагиваясь к ним маленькой отверткой. — Балансир. А вот это — упорное колесико, оно свя­зано со звонком...

Разговаривая с Сайбуном, он присел к верста­ку, минут десять или чуть больше поковырялся в механизме, нанизывая колесико на колесико и кре­пя их винтами. Затем удовлетворенно хмыкнул, за­смеялся.

— Пошли, пошли! Как миленькие!

Он поглядел на свои наручные часы, перевел стрелки будильника, ровняя время, и протянул бу­дильник Сайбуну.

— Бери. Теперь будут работать, как... — рассме­ялся он снова, обнажая ровные зубы. — Как часы!

Но Сайбун не рассмеялся вместе с Даштемиром. Он был растерян. Как это — бери? Значит, Даштемир не принял его подарка?

— Я их тебе насовсем принес... — попробовал он объясниться.

— А я их тебе насовсем возвращаю! — Даштемир продолжал скалить зубы. — Бери! Отнеси до­мой и поставь на видное место. Мама спасибо ска­жет. Только не говори дома, что был у меня... По­нял?

Сайбун и сам не заметил, как сунул будильник обратно в карман, как очутился на улице. Он по­стоял во дворе, глянул на дверь сарая, увидел смеш­ную рожицу с надписью: «Даштемир» — и, еще не осознав всего, что произошло, направился до­мой.

Кажется, все устроилось! И часы будут дома, и дружба с Даштемиром не нарушилась. И все-таки Сайбуну было обидно, грыз его какой-то маленький червячок. Ну почему Даштемир отказался от его подарка, почему не взял часы?

РАССКАЗ ПАПЫ

Вечером Сайбун осмотрел ласточку. Ранка на боку совсем зажила, только царапинка осталась.

Жила ласточка в ящике. Чтобы ей было светло, Сайбун выпилил в нем несколько узких окошек. Ласточке тут нравилось. Во всяком случае, уже второй день она прохаживалась по дну ящика, слов­но настоящая хозяйка, и пила воду из блюдечка. Изредка она даже пела: «Чир-чир-чиррук!»

«Скоро совсем выздоровеет, — решил Сайбун, — тогда и выпущу на волю».

Но, откровенно говоря, расставаться с ласточ­кой ему не хотелось: привык он к ней.

Настроение у Сайбуна — лучше не надо. Во-пер­вых, он сказал маме, что не отдал часы Даштемиру, а сам починил их. Во-вторых, он нашел книгу, которую еще неделю назад дала ему классная руко­водительница Ольга Васильевна.

Книга эта раньше куда-то запропастилась, и Сайбун не очень-то жалел об этом. Неинтересная. Правда, Сайбун сделал такой вывод потому, что принялся за нее с предисловия.

Теперь предисловие он пропустил, и книга вдруг оказалась интересной. Говорилось в ней о том, как во время гражданской войны красные пар­тизаны Дагестана сражались с деникинцами и бан­дами имама Гоцинского.

Маме опять нездоровилось, болело сердце, и она пораньше улеглась спать. А Сайбун все читал и читал.

Никто не мешал ему восхищаться смелыми, ли­хими партизанами. Как здорово они дрались с врагами! Как смело шли в бой за власть Советов! Да, если б Сайбуну повезло, и он родился в то пре­красное, грозное время, он бы тоже дрался с белы­ми и был настоящим героем!

Увлеченный чтением, он не заметил, как при­шел отец. Сегодня отец работал в вечернюю смену.

— Ты что не спишь? — спросил он, заглянув к Сайбуну.

— Читаю. — Сайбун остановился, словно на­ткнулся на стену. — Папа, знаешь, а часы ходят! — Он не решился сказать, что починил их не он.

— Неужели? — Отец взял в руки будильник. — И правда, ходят! Видно, руки у тебя мастерови­тые. Как у меня... — Отец вздохнул. — Обидно мне порой, что упустил я свое время, не учился. А то бы большим человеком стал...