Раненая ласточка

Сайбун отворачивался. Он нарочно заводил раз­говор с кем-нибудь из ребят, не торопился выйти, и Нине приходилось идти одной.

Ребята уже разошлись, когда Сайбун вышел из школы.

Как раз напротив школы был магазин канце­лярских товаров. И Сайбун не успел сделать десят­ка шагов, как из магазина выглянул Даштемир. Он позвал Сайбуна согнутым пальцем.

— Здравствуй! — воскликнул Сайбун, встре­тившись глазами с Даштемиром.

— Ну, герой, как дела? — спросил тот.

Сайбун пожал жесткую широкую руку Даштемира. Он сразу заметил в нем перемену: одет в ком­бинезон и большие рабочие ботинки, из кармана торчат кусачки, на щеке след машинного масла. «С работы, наверно», — решил Сайбун.

— Дела идут нормально, — ответил он своему старшему другу. — Помнишь, я подобрал ласточку в парке? Вылечил я ее и отпустил на волю...

— A-а, помню, помню, — безразличным тоном заговорил Даштемир. — Слушай, я ведь к тебе с де­лом. Поможешь мне?

— А как? — загорелся Сайбун.

— Как — это я тебе потом скажу, — продолжал Даштемир. — Главное, чтобы у тебя охота была. По­можешь?

— Конечно! — воскликнул Сайбун. — А ты с ра­боты?

Он задал этот вопрос не случайно. Ему давно хотелось спросить, где работает Даштемйр. Если на заводе — это хорошо. Ведь отец у Сайбуна тоже на заводе работает.

— Да, брат, с работы. Давал план, — ответил Даштемир. — Работаем, стараемся, крепим своим трудом социалистическое отечество... Я, сэр, не по­следний человек на производстве — отличают меня. Каждый месяц премии получаю!

— Ты комсомолец?

— Да еще какой! Я всем комсомольцам комсо­молец!

Сайбун невольно отвернулся. Все-таки странно разговаривает Даштемир. Вроде бы серьезно, а вро­де бы нет.

— А ты вступил в комсомол? — спросил Даштемир.

— Нет еще. Я пока в пионерах...

— А почему галстук не носишь? — Даштемир усмехнулся, ощерил белые зубы и произнес: — «Красный галстук на груди! Ты с такими не шу­ти!..» Вот какие я стихи знаю!

— Я тоже много стихов знаю, — сказал Сайбун.

Но Даштемир, казалось, и не слышал его. Он нахмурил лоб и, серьезно глядя на Сайбуна, ска­зал:

— Так о чем же мы? Да, о пионерах... Так вот, пионер во всем должен быть первым — в учебе, в труде. Во всем! Понял?

— Я давно это понял, — недовольно ответил Сайбун.

Непонятно, зачем Даштемиру повторять слова, которые Сайбун сто раз слышал? Их все говорят: учителя, вожатый Расул. И признаться по чести, они давно уже не трогают Сайбуна.

— Понял? — переспросил Даштемир. — А мне кажется, если и понял, то не все. Ну вот, например, этот самый... который у тебя ласточку хотел от­нять... как его зовут? Хрипун?

Сайбун кивнул.

— У него настоящее имя есть — Хамид...

— Хрипун или Хамид — все равно, — продол­жал Даштемир, по-прежнему серьезно глядя на Сайбуна. — Он тебя в страхе держит, издевается над тобой. А ты терпишь... Разве это по-пионерски?

Ах, вот к чему вел свой разговор Даштемир! Что правда, то правда: Сайбун побаивается Хами­да. И нет в этом ничего удивительного. Хамид старше Сайбуна на полтора, а может, и на два го­да. Вон какая дылда. И Сайбун гораздо ниже Хами­да. И руки у него не такие большие, и мускулов меньше. Притом еще по-честному разговаривать с Хамидом нельзя: чуть скажешь ему правдивое слово, он в драку лезет...

— Ну отвечай: по-пионерски это? — повторил свой вопрос Даштемир. — Я думаю, нет, — сам же ответил он.

«Верно он говорит, — пронеслось в голове у Сай­буна. — Если б я был настоящим пионером, я бы ни за что не отступил перед Хамидом. Ведь правда на моей стороне! Вот я и должен за нее бороться!»

— Хочешь стать сильным и ловким? — спросил Даштемир. — Чтобы никого и ничего не бояться? Хочешь, а?

— Хочу, — неуверенно сказал Сайбун.

Он больше всего на свете хотел стать сильным и ловким. Как Даштемир, например. Но разве это легко? Чудес на свете не бывает!

Он пристально посмотрел на Даштемира. Шу­тит он или на этот раз говорит правду? Может, есть у него какой-то секрет и с помощью этого секрета Сайбун станет сильным и ловким? Вот было бы здо­рово!

— Я тебе помогу, так и быть, — сказал Даште­мир. — Но если уж я возьмусь тебе помогать, ты меня должен слушаться во всем. Как отца. Как бо­га... — Он рассмеялся. — Как пионервожатого. До­говорились?

— Договорились! — воскликнул Сайбун. — А когда ты начнешь меня учить?

— Ишь какой нетерпеливый! Всему свое время. Потерпи, браток. Сначала будет тебе испытание. — Даштемир поднял вверх палец, измазанный машин­ным маслом. — Знаешь, как берут людей на рабо­ту? С испытательным сроком! Вот и у тебя будет испытательный срок. Не бойся, маленький, всего-то несколько дней...

— Ладно, — согласился Сайбун. Он был готов на все, лишь бы Даштемир действительно помог ему стать смелым, ловким, сильным. — Я любые испы­тания выдержу! Могу даже с сегодняшнего дня на­чать.

— А больше тебе ничего не надо? — спросил Даштемир, и губы его скривила знакомая неприят­ная усмешка.

«Он смеется надо мной! — с обидой подумал Сайбун. — Эх, нелегко с ним!»

Только Даштемир уже не смеялся. Взгляд его был серьезен. И это успокоило Сайбуна.

— Надо, — сказал он. — Я хочу... велосипед!

— Велосипед? — Даштемир хохотнул. — Что ж тебе отец не купит?

— А знаешь, сколько стоит велосипед?

— Ну сколько?

— Рублей сорок!

Даштемир усмехнулся. Он усмехнулся так, словно мог каждый день тратить сорок рублей и покупать велосипеды.

— Папа сказал, — продолжал Сайбун, — если буду учиться на пятерки — купит.

— Так. А ты учишься на пятерки?

— Трудно учиться на пятерки, — признался Сайбун. — Не получается у меня...

— Значит, не видать тебе велосипеда как соб­ственных ушей! — засмеялся Даштемир. — Ха-ха-ха!

— Ничего, — сказал Сайбун, злясь на Даштеми­ра за его смех, — ничего, вырасту и сам куплю. Полугоночный. А захочу — и гоночный.

— Не горюй, браток, — серьезно заговорил Даштемир. — Слушай меня внимательно: будет у тебя велосипед. Хоть полугоночный, хоть гоночный. Найдем с тобой и сорок рублей, и сто сорок — толь­ко захоти! Ты, я вижу, парень с головой, а трусость твою мы собьем. Постой-ка, — Даштемир остановил­ся около телефона-автомата, — позвонить надо. — Он опустил монетку, набрал номер. — Галя? Это ты? Даштемир, собственной персоной... Ах, вот как? Ладно. Ну мы же договорились. Хорошо. В семь? Хорошо. Оревуар, дорогая. — Он повесил трубку. Потом снова бросил монетку и снова на­брал номер. — Тома? Привет! Даштемир... Конеч­но. Увидела бы ты меня сейчас — со смеху умерла! Подожди...