Раненый камень

* * *

«Растет ребенок плача» — есть пословица. Но если плач ребенка слышу вдруг, Так больно сердцу моему становится, Как будто горы в трауре вокруг. Я помню, как детей беда военная Гнала в крови, средь выжженных путей. Мне кажется: рыдает вся вселенная,— Когда я слышу плачущих детей. Перевел С. Липкин

ВОСПОМИНАНИЯ

Да, у меня воспоминаний много. Они — как ливень, что стучит в стекло. Какая ими пройдена дорога? Откуда их сегодня принесло? Да, много у меня воспоминаний. Они — как книга, что держу в руках, Как журавли — мои односельчане. Что скрылись над аулом в облаках. Их много. Вот на ослике впервые Проехал я. Вот в речке голубой Ловлю форелей слитки дорогие. Вот день, когда вступил я в первый бой. И женщин голоса, глаза и лица, И добрые и злые. И снега. И смерть друзей в боях. И вьюга злится И горько тлеет пепел очага. Еврейка-девочка живьем зарыта Фашистами в могилу. Но глаза Открыты. И трава росой облита. О, эта с кровью слитая роса! Мои воспоминания. Раскрою Их, словно книгу. Вот мои дела, Дурные — и хорошие порою: Не ангельскою плоть моя была. Не я, а жизнь писала эту книгу,— Как нужно было жизни, а не мне. Здесь вечно всё и всё подвластно мигу, Здесь ночи и рассветы в тишине. Здесь горечь смерти. Бытия услада. С чего воспоминания начать? Так поступать велела жизнь. Так надо. На всем — ее рука, ее печать. Припомню ли ту ночь, когда впервые Я с девушкой пошел на свет луны? Припомню ли дороги фронтовые. Когда, израненный, пришел с войны? Но матери, что так была нужна мне, Я дома не нашел. Огонь погас В отцовском очаге. Я сел на камни Немые и заплакал. Был приказ,— Нет матери, соседей нет в селенье, Вдали, в степях, мне близкие сердца. И я себе казался в то мгновенье Надгробьем над могилою отца. И снова иногда я каменею, Как вспомню обезлюдевший аул,— Как будто черною бедой моею Снег, белый снег там, за окном, блеснул! Я принял все, что принесло мне время, И вместе с временем я шел вперед. Другим на плечи не взвалил я бремя, Я ночью знал, что день взойдет, взойдет! Перевел С. Липкин

* * *

В мой легкий день я буду вспоминать Пиры, где я плясал, и песен звуки. В мой трудный день я буду вспоминать Твое лицо и руки. В мой легкий день я буду вспоминать Вином пиров наполненные чаши. В мой трудный день я вспомню только мать И горы, горы наши. Перевел С. Липкин

* * *

Всегда, мой друг, наглядна высота. Она — как жизнь. И видишь утром рано: Одна вершина светом залита, Другая — в сизом мареве тумана. Бок о бок кружат по одной горе Печаль и радость — вечные тропинки. Справляют на одном дворе поминки, Играют свадьбу на другом дворе. Зеленая и желтая трава, Мед и полынь, затишие и грозы. Исчез бы смех, когда б исчезли слезы. Жизнь по своей природе такова. Перевел Я. Козловский

* * *

Следы ранений на камнях видны, А в душах человеческих — сокрыты. Своей не замечаем мы вины, А в грех чужой стреляем, как джигиты. Скалы холодной раненую грудь Бинтуют предрассветные туманы. Когда б ты смог мне в душу заглянуть, Еще одной не наносил бы раны. Перевел Я. Козловский

* * *

Когда глядите сквозь листву ольхи Вы, лежа на спине у самой речки, То кажется, что небо постирали И, подсинив, повесили сушить. Но если вы прищуритесь, то сразу Оно и синим станет и зеленым, Как мальчика счастливого глаза, Которому в реке по пояс солнце. Я сквозь листву ольхи гляжу на небо. Зеленое оно и голубое. Мне хорошо от мысли, что таким Его увидят и мои потомки. Перевел Я. Козловский

* * *

Качаешь ты грустно гнездо позабытое, Бьет тебя ветер, как будто клюкой. Дерево, дерево, снегом покрытое, Как ты стоишь в крутоверти такой? Как выживаешь ты в пору студеную? Все от колючего снега бело. — Мысленно буйную шапку зеленую Я надеваю, когда тяжело! Перевел Я. Козловский

ВСАДНИК

Гремит Чегемский водопад… Спешит дорогой горной Скакун, как двести лет назад, И всадник в бурке черной. Уходят времена коней, И спорить невозможно — Быстрей машина и прочней И более надежна. Не думайте, что я чудак, Что я всего хулитель. Автомобилям я не враг, Я сам автолюбитель. Но всаднику гляжу я вслед, И в этот миг, быть может, Сын горца, сам на двести лет Я становлюсь моложе. Спешит джигит. Себя всего Он отдает дороге. Как прежде, он и конь его Здесь и цари и боги. Летит огонь из-под копыт. Летят ветра навстречу, Как белый снег, башлык горит, Закинутый за плечи. Перевел Н. Гребнев

* * *

Умеет выбрать истинный стрелок Мгновение, чтобы спустить курок, И золотом зовется не молчание, А мудрость слова, сказанного в срок. Нередко, кто от истины далек, Выхватывает лезвие не в срок, А слово мудреца — всегда до времени В холодных ножнах дремлющий клинок. Перевел Я. Козловский

* * *

Пора, несклонные к добру, Вам у деревьев брать уроки. Они в полдневную жару Нам дарят тень на солнцепеке. Сочны их добрые плоды, Чьей зрелости известны сроки. Давно пора, как ни горды, Вам у деревьев брать уроки. Садимся к доброму костру, И вновь тепло нам лижет щеки. Пора, несклонные к добру, Вам у деревьев брать уроки. Куда, мой друг, ни бросишь взгляд, И в океане и на суше, У равнодушных, говорят, Из камня вытесаны души. Неправда! Я кремень беру, На свет родиться искра рада. О вы, несклонные к добру, Вам у камней учиться надо! Перевел Я. Козловский

* * *

Дороге в грудь спокон веков Стучали осликов копытца. Сегодня снег над ней клубится И слышен грузный шаг быков. Красна калина на снегу, И я, в плену былой тревоги, Забыть след волчий на дороге И пятна крови не могу. Перевел Я. Козловский

ПРОДАВЩИЦА МОЛОКА

С утра на улице морозит, И хоть девчонке нелегко, Девчонка молоко разносит, И пахнет лугом молоко. Ей открываю двери вновь я, От всей души благодарю. И слышу: — Пейте на здоровье И вижу на щеках зарю. Снежок похрустывает тонко, Привычно город льнет к горам, Где трудится с утра девчонка И учится по вечерам. В житейской радости и грусти Она чиста, как мало кто, И уж такая не допустит, Чтоб лили воду в молоко. Я перед ней бываю грешен, Журчит в стихах моих когда Для яблонь больше и черешен Необходимая вода. Нет меж напитков равноправья, Но, поднимая высоко Стакан граненый, я во здравье Пью вспененное молоко. Перевел Я. Козловский

Я МОГ БЫ СРАЖАТЬСЯ В МАДРИДЕ

Я мог бы сражаться в Мадриде И пасть за Гренаду в бою. И солнце, пылая в зените, Смотрело б на рану мою. Я мог бы сражаться в Мадриде И грудью на камни упасть, Чтоб только над Кордовой видеть Свободного знамени власть. Я мог бы сражаться, я б встретил В Мадриде последний рассвет: Лик мужества ясен и светел. Чужбины для подвига нет. Я отдал бы все без отказа, Там жизнь бы свою завершил — И благословенье Кавказа Дошло б ко мне с древних вершин. Я мог бы в Мадриде сражаться: Везде, негасимый, горит Свет мужества, волн и братства. Я мог бы стоять за Мадрид. Перевел М. Дудин

* * *

Кто может выгоде в угоду Кричать о том, что ворон — бел, Тот не поэт и не был сроду Поэтом, как бы он ни пел. И тот, кто говорит без риска, Что плох хороший человек. Пусть даже не подходит близко К святой поэзии вовек. За правду голову сложить Дано не каждому, но все же Героем может он не быть, Но быть лжецом поэт не может. Перевел Н. Гребнев

* * *

Ремесло особой метою Метит мастеров своих. Вы не смейтесь над поэтами, Над отчаянностью их. Тропы тонкие, как лезвия, Нелегко идти скользя, Глубока река Поэзия, Брода в ней найти нельзя. Горный тур, не зная робости, Через камни и снега Не боится прыгать в пропасти, Выставив вперед рога. И с поэтами случается, Что — не ради громких слов — В пропасти они бросаются, Не щадя своих голов. Перевел Н. Гребнев