Рапсодия под солнцем

Чуть подталкиваю Мура к балке, что подпирает крышу и, вжавшись в него, говорю:

— Я никогда не забью на тебя, и если ты уйдёшь, буду искать. Так что не издевайся над человеком и не бегай от меня по свету. Да и вообще, я теперь твоя еда, так что меня нужно держать при себе.

Я не понимаю пока, как не ревновать, но если тут всё без чувств, то, получается, и ревность бессмысленна.

— Мил, ты не еда. Ты — часть меня. Даже не сравнивай, — Мур прижимает меня сильнее, и я, довольный этим ощущением крепкого тела и сильных рук, просто накрываю его губы своими, целуя. И ты моя часть, Мур.

А нацеловавшись, я чуть отстраняюсь, чтобы усмехнуться и спросить:

— Тебе не кажется, что прямо сейчас нам прям необходимо стать ближе близкого?

Мур не понимает и приподнимает брови, а я медленно стекаю вниз, не прерывая зрительного контакта. Надеюсь, мне никакая бабулька не успеет надавать веником, если просечет, чем занимаются в ее беседке.

— Мил, ты же говорил, что не можешь больше…

— Это тогда, а щас очень даже… — говорю и дурацкие штаны на завязочках, из той квартиры, пытаюсь развязать. Кто вообще в здравом уме покупает себе такое?! — Мне очень срочно нужно проверить нашу связь. Закрепить результат.

Мур выдыхает шумно и вырывает на хер эту веревку к моей радости. Правильно, зачем она нам? Без нее явно лучше. Сразу же целую под пупком, стягивая штаны ниже.

— Тебе необязательно так под меня подстраиваться. Мил, я тебя и без этого люблю.

— Люби меня с этим, Мур, — провожу языком по крепкому, явно уже ко всему готовому члену и снова поднимаю взгляд. — И я не подстраиваюсь. Я хочу сделать тебе минет и… И что-нибудь еще. Связь нужно проверять. Постоянно!

Обхватив рукой член у основания, я направляю его и погружаю головку в рот. Ну что, ты мне еще хочешь что-нибудь сказать, Мур? А то давай поговорим. Но Мур уже ничего не говорит, он, прислонившись к столбу, придерживается за него рукой и тихонечко постанывает, когда я вбираю глубже. Всё, Мур, никакой ревности — ты мой, я твой, и мы будем кайфовать вместе.

Часть 3. Почему он не отвечает?..

Аш

Я понимаю, что со стороны все выглядело ужасно и что это расстроило Ирса, чего я делать вообще не хотел, но все вышло само собой. Просто, глянув на него, я вспомнил то, что было и… Я не хочу повторения с ним, хотя мне все понравилось… Это просто абсурдная ситуация!

Я выбегаю следом за Ирсом и нахожу его в моей спальне. Он поворачивается ко мне, когда я прикрываю за собой дверь, и говорит:

— Извини, я просто забыл… что-то.

— Ирс, прости. Дурацкая ситуация получилась. Наверное, надо было тебе рассказать…

— Нормально все, — перебивает меня. — Я просто… да ничего.

Я сокращаю расстояние между нами и, подойдя, беру за руку, утягивая в сторону кровати, на которую усаживаю и его, и себя.

— Давай поговорим?..

Ирсан кивает, рассматривая свои коленки, а я, выдохнув, говорю:

— До тебя у меня было два половых партнера и так вышло, что ты обоих видел. С Луком мы встречались долго, а с Муром вообще не встречались. Так получилось, просто… Я тогда не знал, что наши особенные укусы влияют и на нас тоже.

— Аш, тебе совсем не обязательно это все мне рассказать. Не за что оправдываться, даже если их больше, или если там все не просто так. Ты… Ты прости, что я тогда наговорил. Ну там, в доме у сакуры.

— Я не обижаюсь. Все нормально. Ирс, я очень не хочу, чтобы ты расстраивался. Да, ситуация глупая, и я не оправдываюсь, я хочу дать тебе понять, что хочу быть с тобой. Ты мне нравишься. Очень. И мне с тобой весело. И хорошо. Хорошо тоже очень.

— Я не расстраиваюсь… Я, просто… — Ирс глубоко вздыхает и смотрит в мои глаза. — Со мной что-то ненормальное творится. Будто я стою на краю обрыва, одновременно и взволнованный, и напуганный. При этом я ощущаю себя самым счастливым человеком в мире, будто разучился грустить. Улыбаюсь и улыбаюсь. А ещё это как приключение, словно я стал легким, как воздушный шарик, и мне беспрестанно хочется прикасаться к тебе, смотреть на тебя, слушать, целовать, и… Меня это и радует, и пугает. Кажется, если вывалю все эти ощущения на тебя, ты у виска покрутишь, зарекаясь вообще когда-либо со мной общаться.

Улыбаюсь и поглаживаю его руку, что так и покоится в моей.

— Я не буду крутить у виска, Ирс. Не бойся со мной говорить, я тебя пойму. И мне тоже с тобой все это хочется. Тебе раньше кто-нибудь нравился?

— Я… Ох… — Ирс проводит по лицу рукой, а потом утягивает меня на кровать. Он нависает надо мной, упирая руки по обе стороны от моей головы, а я смотрю в его глаза-звездочки и легонько улыбаюсь. — Были люди, что нравились внешне, и парни, и девушки. Но это как картинка в сети — полюбовался и пролистнул. Я и тебя воспринял поначалу как эту картинку, очень-очень красивую, но далекую, ненастоящую. Какой смысл мечтать о фотографии, если у тебя никогда не появится возможности с этим человеком пообщаться? Да и видел я, что тебя, как и большинство людей, я подбешиваю. А когда почувствовал, что ты тоже хочешь, что ты не картинка, как те, другие, что за этим образом скрывается совсем другое, более глубокое и прекрасное, мне показалось, что проваливаюсь в бездну, без возможности спастись.

— Ты боишься, что потеряешь себя? Мы умеем летать, Ирс, и даже, если ты сам не сможешь, я тебя вытяну наверх. Ну или попутешествуем в бездне. Я там никогда не был.

— Нет, Аш, ты не понял. Я боюсь вернуться в «нарисованный» мир, — Ирс наклоняется и целует меня, на что я с радостью отвечаю. Он это делает как-то иначе, не так, как раньше, и у меня от этого внутри все ликует. Мне так хорошо, даже просто вот так целоваться. Не отпущу его ни к каким «картинкам».

Обнимаю его, прижимаю к себе, чтобы почувствовал, что я здесь, с ним, что очень даже настоящий. Глажу его по спине и…

Я замираю, не пойму. Звук какой-то, словно к нашему дому что-то быстро-быстро летит, явно неживое, а потом свист, очень похожий на тот, что был в той квартире. И я не думаю, а перехватываю Ирсана крепче и, подорвавшись, вылетаю прямо через закрытое окно.

Взрыв оглушает, лишая слуха, мы падаем на землю, и на нас сыплется что-то, а еще жаром обдаёт, да так, что не уверен, уцелела ли шевелюра.

Кашляя, разлепляю глаза, и вижу, как полыхает наш дом над головой у бледного Ирса. Что с ним? Он живой, но сильно побледнел. И я спросить даже не могу, потому что себя не слышу, вообще ничего не слышу.

Аккуратно выползаю из-под него и сразу замечаю торчащий из ребер штырь, что раньше был нашим флюгером. У меня от страха даже пальцы подрагивают, но я знаю, что если не вытащить, то будет хуже, больнее. Рана-то в любом случае уже начала исцеляться, а штырь мешает.

Глажу его по плечу, пытаясь через это действо передать, чтобы потерпел, что сейчас все наладится и, обхватив железку двумя руками, выдираю, отбрасывая в сторону. Ирс выгибается от боли, и я тут же глажу его по голове, по плечам, боясь пока трогать спину.

Пока Ирс приходит в себя, а его бок заживает, к нам подбегает Мур, придерживая штаны одной рукой. Я поднимаю на него взгляд, вижу, как он шевелит губами, но совсем ничего не слышу и не понимаю, чего он хочет. Поняв, что ответа от меня ждать не стоит, он убегает куда-то за угол, а я осматриваю спину Ирса, рана напоминает о себе лишь темным пятном, уже заросла. Поэтому я осторожно переворачиваю Ирсана и, взяв его на руки, иду следом за Муром. А с той стороны все еще хуже… Стена обвалилась, и я чувствую, что там где-то мой брат и Ниррай.