Рапсодия под солнцем

— Можешь. У меня появится отличный повод для шуток. Насколько нужно быть неуверенным в себе и своих способностях, чтобы ревновать к лошади?

— О, я очень не уверен к себе. Она же тоже тебя катает! А вдруг она еще и красивее меня?

— Конечно красивее. И ты точно не умеешь так фыркать.

Я фыркаю, пытаясь изобразить коня, ну или хотя бы лошадь, но, естественно, похожего мало.

— Зато, — я переворачиваю нас, меняя местами, и, съехав чуть пониже, заглядываю в его глаза. — Она точно не умеет делать так.

И целую его. Мне надо. Мне очень-очень это нужно. Я буду шутить, хоть на голове ходить, если он захочет, но только если смогу постоянно его целовать. Это для меня сродни воздуху для человека, сродни крови для вампира.

Ниррай отвечает мне, обнимает, забирается под порванную, грязную футболку, чтобы провести рукой по коже, а стоит мне оторваться от его губ, спрашивает:

— Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы я научился быть счастливым?

— Помню.

— Ты научил. Сейчас я счастлив как никогда, — и целует меня, целует. Я тоже с тобой счастлив, царевич.

— Мы грязные, — сообщаю ему, будто он сам этого не заметил, когда и этот поцелуй заканчивается. — Пойдем поплаваем?

— У меня есть гидрованна. Она пускает разноцветные пузыри.

— Ну и чего ты молчал? Нам срочно нужно туда.

— Дверь с Пегасом. Найдешь? — улыбается с вызовом, а я чмокаю его в нос и поднимаю нас, чтобы рвануть на поиски этой двери.

— Вот они, святая святых — царские хоромы, — комментирую я, зайдя в небольшой холл, что скрывался за той самой заветной дверкой.

— Я люблю этот дом. Больше, чем другие… Но у меня редко бывает возможность провести тут больше двух-трёх дней.

— Это место чем-то важно для тебя? — я миную холл и попадаю в спальню с выходом к беседке, и через нее уже в ванную, где ставлю царевича на пол.

— Да. Тут мне не снятся кошмары, — отвечает Ниррай и, включив воду, чтобы ванна набиралась, принимается раздеваться. Следую его примеру. Ниррай, обнажившись, вытаскивает из шкафчика еще одну бутылку виски и уже с ней залезает в джакузи, и я за ним, чтобы тут же приобнять его. Воды еще мало, поэтому мы сидим в полупустой ванне, но так плевать на самом деле сейчас на все постороннее.

Ниррай нажимает кнопочку на приборной панели, и включается тихая музыка, а следом и первые разноцветные пузырьки появляются.

— Тут ведь есть кухня, и я могу на ней что-нибудь приготовить?

— Теоретически. Я там ни разу не был. Но ты здесь можешь делать что хочешь. Весь остров принадлежит мне.

— Я обещал тебе показать разницу в еде. Попозже… или завтра, обязательно этим займусь.

Ниррай тыкает пальцем в пролетающий вверх оранжевый пузырик, и тот лопается.

— У тебя есть что-то, что ты всегда хотел сделать, но постоянно откладывал? — спрашивает, и я задумываюсь, начиная перебирать в голове варианты. Пока я раздумываю, Ниррай льнет ближе ко мне и начинает сгребать к нам пену.

— Жить. Откладывал свою жизнь. Сначала с братом остался в детском доме, он маленький, потом пытался что-нибудь придумать, чтобы его вылечить, а потом чтобы вытащить из того «янтарного» дома. Да и теперь у нас не особо спокойно. «Кошки» всякие, похищения. Вот только сейчас и живу, кажется. Никуда не бегу, ничего не делаю, не обдумываю, просто нахожусь там, где хочу быть, и с тем, с кем хочу. А ты?

— Если что-то хотел, я обычно сразу это делал. Теперь вот, думаю, ну по-любому же что-то забыл. Но нет. Не вспоминается. Решил тебя спросить.

Ниррай отпивает виски, и я сцеловываю алкогольную капельку с его нижней губы.

— Значит, пора придумывать новые хотелки. Давай думай, говори все, что приходит в голову. Сейчас что-нибудь отыщем.

— Сейчас я хочу кое-что. Да, определенно хочу, — и легким движением руки, а точнее ноги, перебирается на мои колени, отставляя бутылку на бортик. Очень интересное желание. Необычное. Я улыбаюсь и обхватываю его за бедра, а он меня сразу же целует. И это желание я очень сильно хочу исполнить.

Оторвавшись от моих губ, Ниррай сдувает волосы с моего лба и хмыкает, сообщая:

— Грязнуля!

— Ты тоже, — и еще раз чмокнув его, сдвигаю нас ближе к крану, чтобы цапнуть оттуда душевую лейку. — Придется сначала помыться, чтобы исполнить твое желание.

Тыкаю кнопку, проверяю температуру и только после поливаю водой Ниррая. С его волос текут грязноватые струйки от строительной пыли, уверен, у меня будет не лучше, и когда мы выберемся из ванны, вода будет уходить в слив чернющая. Отмыв его голову, проделываю то же и с собой, после чего выключаю воду, вешаю душевой шланг на место и принимаюсь за изучение флакончиков со всякими гелями. Ниррай, поняв причину моей заминки, подает нужный и, открыв его, я ощущаю запах персиков.

— Я думаю, что в том кафе, в котором мы сегодня были, в нужный сезон пахнет как этот шампунь. У нас сегодня прям персиковый день.

— Сходи туда потом и вспомни этот момент, — говорит и целует меня. Ну и правильно, потому что я не знаю, что на это сказать, не уверен, что у меня будет это «потом», и даже если будет, я вряд ли захочу хоть что-то сделать или куда-либо пойти. Кажется, что когда он уйдет, во мне умрет человек, а сердце просто испепелится, не выдержав этого.

Ниррай забирает у меня шампунь и, капнув себе на руки, проходится по моим плечам. И плевать, что шампунь предназначен для головы, я готов хоть средством для мытья посуды помыться, если он сейчас этого захочет.

Отлипнув от его губ, я тоже беру себе порцию шампуня и принимаюсь за его волосы.

— Спасибо, что разрешил провести с тобой этот отпуск.

Ниррай отвечает мне поцелуем, и я перебираюсь пенными руками с его волос на шею, а следом и на плечи. Будем очень персиковые.

Мы так и моем друг друга, целуясь. И плевать, что вокруг цветные пузырики и пена, да и вообще на все. Самое главное, что он со мной сейчас и целует так, словно тоже запастись этим хочет. Надеюсь, он не делает это ради меня.

А когда мы уже все в пене отлипаем друг от друга, понимаем, что сидим в грязной воде. Приходится в срочном порядке спускать воду и, ополоснувшись, выбираться, чтобы вытереть друг друга одним большим полотенцем.

Ниррай сразу же отправляется в спальню, и я любуюсь им сзади, голым, красивым, но надолго меня не хватает, и, сцапав его, я падаю вместе с ним на мягкий матрас, тут же целуя.

Стук в дверь отвлекает нас от интересного занятия, и я вздыхаю. Не из-за того, что так увлекся Нирраем и умудрился пропустить приход человека, а из-за того, что нам помешали.