Рапсодия под солнцем

— Всегда за, Мур!

Целует меня, а я под ягодицы ладони запускаю и, подхватив его на руки, взлетаю. Можно было бы и тут, но… я люблю нашу спальню. И Мила. А ещё у нас там теперь окна панорамные. Да и одним заходом я сегодня точно не ограничусь…

***

Мил

Два года спустя…

На душе отстойно. Я даже не врубаюсь, куда именно лечу, чувствую лишь холодный ветер, что хлещет в лицо все сильнее. Мур рядом, молчит, давая свыкнуться с новостями.

Почему именно сегодня? Почему не в предыдущие разы? Мне ведь могли об этом сказать раньше, но…

Я не понимаю, что чувствую сейчас. Эмоции словно вырвались из тела и бурлят где-то автономно от меня, потому что внутри пусто и темно.

Стоя в окружении «кошек», что отслеживают каждое наше движение, я уже по взгляду на мать всё понял, наверно поэтому, когда она открыла рот и выплюнула мне в лицо обвинение в убийстве брата, я не удивился. Сохранив показную невозмутимость, я даже что-то ответил, но не помню что.

На лоб садится снежинка, и я понимаю, что закоченел. Настолько, что даже ее не чувствую. Резко остановившись, хватаю Мура и прижимаюсь к нему. Под нами бушуют темные воды, волны хлещут о черные камни, но это всё не важно — я утыкаюсь носом в шею Мура, тут тепло, даже обжигающе горячо.

— Мил… Посмотри, какое чудо.

Приходится вытащить нос из теплого местечка, а затем и совсем развернуться, чтобы увидеть, о чем он говорит. Смотрю — на вершине неприступной скалы приткнулась маленькая церквушка. Она чуть покосилась от времени, но выглядит и правда завораживающе. Старинная, деревянная и очень искусно сработанная. Даже отсюда видно причудливое кружево наличников и поблескивающую влагой «чешую» черепицы, изящные завитки балясин «гульбища» и прочие красивости неизвестного мастера.

Мур берет меня за руку — его ладонь крепкая и горячая — и тянет вперед и вверх, я послушно следую за ним.

Мы приземляемся у крыльца, и я сжимаю руку сильнее. Интересное стечение обстоятельств. Пока я пытался свыкнуться с мыслью, что убил брата, высшие силы неведомым образом завели нас туда, куда мы обычно не добирались. Дверь поскрипывает. Мы заходим внутрь, здесь тихо и светло. Куда ни посмотри — отовсюду, со стен, за нами наблюдают лики святых, подсвеченные лампадками и свечами, коих тут без счета.

Мужчина в темном одеянии, чья кровь пахнет цветочным медом, поворачивается и всего на миг удивляется, увидев нас, но тут же добродушно улыбается и приветствует.

— Здравствуйте, отец. Можно ли провести обряд венчания?

Он отвечает согласием. Все происходит удивительно гладко и быстро для того, кто еще не собрал себя в единое целое. Батюшка укладывает священную книгу на аналой и, когда мы подходим ближе, встав, куда велено, начинает напевно читать. Я не вслушиваюсь, я смотрю в самые любимые глаза и не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Тут нет наших близких, тут вообще никого, кроме нас. Никаких электронных подписей. Вообще ничего. Только мы и священник, что согласился совершить венчание. Соединив наши жизни и души.

Глаза Мура смотрят в мои так же безотрывно, и под этим теплым, лучистым взглядом я отогреваюсь, собирая себя. Он беззвучно шевелит губами, и я читаю по ним:

— Я люблю тебя.

И да, это так. Я чувствую это каждый день. Это как невидимый плед, что всегда и везде обнимает меня. И я его люблю. Всегда любил и всегда буду. Это истина, которую никто не сможет разрушить.

Повисает тишина, на которую я даже не сразу обратил внимание, а потом его губы касаются моих, и меня словно наполняет сама жизнь. Эмоции распирают изнутри, и я отвечаю на поцелуй, ощущая, как по щеке бежит слеза. Всё же я нюня. Зато счастливый! Очень счастливый. Потому что мы с Муром вместе и нет ничего важнее этого!

У самого выхода я останавливаюсь перед стилизованным под старину терминалом для пожертвований. Сумма, что вбиваю на панели, слишком щедра для случайных посетителей, но и слишком мала для переполняющего меня счастья, прикладываю браслет, экран мигает и пиликает. Взнос принят.

Я утаскиваю Мура обратно в небо, чтобы отлететь подальше и впиться в губы. Нам и разговаривать сейчас ни к чему. Я просто радуюсь. Теперь мы едины душами, осталось слиться телами. Чуть отстранившись, я заглядываю в любимые глаза, чтобы прочесть в них то же самое — желание, счастье и бескрайнюю, бесконечную любовь!

***

Аш

Спустя век…

— Все же для меня самой вкусной была кровь Бали. Помнишь ее вкус? — спрашиваю, поправляя волосы Ирса, которые после валяния в номере на втором этаже маленького отельчика, стоят дыбом. Теперь они светлые. Вот вроде давно их не красил, а я все никак не могу привыкнуть, руки так и тянутся.

— Смутно. Больше ощущения. Такого больше ни с кем не было. И чего мы не заморозили хоть немножко? Я б понюхал. Интересно, она действительно такая классная, как помнится, или мы просто были слишком молоды?

— Уверен, что он был особенным. Может, когда-нибудь мы и найдем еще кого интересного. Надо просто поискать получше. Я иногда скучаю по тем временам на самом деле. Было весело таскать его.

— Ага. Особенно, когда он выгораживал нас перед полицией! Помнишь, такой серьезный был, важный, будто он тут все и решает, и самый сильный.

Я теснее прижимаюсь к Ирсу и оставляю поцелуй на губах. Да, было время… Чего мы только ни творили… Одна порнофотосессия на городской достопримечательности, куда людям хода нет, чего стоила.

— Еще немножко, и я утащу тебя обратно в номер, а маньяк-лягушатник так и останется не пойманным.

— И мы не спасем мир в очередной раз? Нет, я не могу этого допустить! Разве что отложить спасение, на чуть-чуть…

Ирс сжимает мою ягодицу, и я довольно улыбаюсь и трусь об него, наплевав на то, что мы уже на улице, и пусть проулочек совсем маленький и безлюдный, все равно нас могут увидеть. А когда я уже готов снова утащить Ирса в укромное место, дверь позади хлопает.

— Птенчики мои, вам что, мало было? — От родного голоса по спине бегут приятные мурашки, и я, довольно муркнув, разворачиваюсь и сигаю на шею высокому и самому сильному вампиру из нашего трио.

— А нам всегда хочется! — И игриво прикусываю мочку этой серьезной скалы.

— Сначала дело, потом десерт! — Меня шлепают по попе, и я с наигранным огорчением вздыхаю, утыкаясь носом в шею. Увы, аромат больше не такой сильный, как когда-то, да и кровь больше не дурманит голову, но все равно это — Мечта!