Рапсодия под солнцем

— Согласен, — уверенно и спокойно. И тут же вопрос второму брачующемуся:

— Ниррай, согласен ли ты любить и заботиться в здравии и в болезни, в радости и в печали, поддерживать, быть верным и уважать семейные узы отныне и до конца дней своих?

— Да… — тихо и, впервые с момента церемонии, смотря Аману в глаза. И куда более громко, уверенно: — Да, согласен!

— Властью, данной мне людьми и богом, объявляю вас супругами. Да будет так!

И всё вокруг вновь взрывается аплодисментами, и нежный поцелуй, и ладонь, сжимающая мою, и всхлип сбоку… Всхлип? Оборачиваюсь и изумленно смотрю на Мила, активно делающего вид, что это и не он расчувствовался, хотя глаза влажно блестят. Но его ото всех закрывает Мур, тоже в поцелуй утягивая, а на дорожке Аман подхватывает своего царевича на руки и под звон колокольчиков относит к машине, тоже пряча свое сокровище ото всех. Но это ненадолго, ведь нас ждут банкет и продолжение официальной части, и черт знает что ещё. По счастью рядом со мной Аш, сзади Бали и все… Ой, кажется я об этом уже не первый раз сегодня думаю. Хороший день. И церемония. Хотя, уверен, наша будет ещё лучше.

***

Ниррай

— Нам пора, — шепчу в губы, но даже не предпринимаю попыток выбраться. Мы лежим в машине: Аман накрыл меня собой, навалившись и забив на то, что впереди ещё минимум четыре часа официальной части, и что мятые костюмы — явно не то, в чем следует показываться на людях, и целует, целует, целует, не давая ни мгновения задуматься или хоть немного переварить произошедшее. Полное ощущение, что я в кино, что все это не со мной, что я отделился от своего тела и наблюдаю за всем со стороны. И лишь эти поцелуи, и горячие руки, что забираются под рубашку, сжимают и гладят, лишь они придают толику реальности этой странной иллюзии.

— Знаю… Но я так рад. Как дождаться вечера?..

И снова целует с такой жадностью, с таким азартом и страстью, будто и не жили мы все эти месяцы вместе, будто ещё вчера не ночевали в одной кровати, будто только сейчас у него и появилась возможность до меня добраться.

— Чувствуешь? Ты чувствуешь, как что-то изменилось, — шепчу, поймав маленький перерыв меж поцелуями, и провожу по прикрытой рубашкой пояснице. Я не знаю… мне думалось, что брак обязательно должен что-то изменить, но я… как любил его, так и люблю. Как доверял, так и доверяю. Разве что теперь с полным правом могу называть его моим. Мужем. Но что это изменило?..

— Я чувствую счастье. Отныне мы связаны не только незримо, но и по документам. Мы теперь семья и… нет, мы и раньше были, но теперь все официально. Я просто радуюсь.

— То есть до этого ты со мной счастлив не был? — вскидываю брови в возмущении и пихаю его коленом в ляжку. Водитель там, наверное, прифигел нас ждать уже, но мне надо выяснить!

— Охренел ты, что ли, совсем, мой царственный супруг?! Я с тобой всегда счастлив, просто теперь еще один пункт добавился.

— Врешь же, — прищуриваюсь. Знаю, что не всегда, а периодически. Уж слишком часто я его выбешиваю, прям до трясучки, когда руки ходуном ходят и прикурить не получается. Аман же, за это ягодицу мою сжимает и говорит, уверенно и торжественно, как у алтаря:

— Всегда, Ниррай.

И я уже сам целую его, с силой в себя вжимая. Потому что я тоже. Всегда. Теперь — всегда!

***

Мур

— Фух! — выдыхаю, заваливаясь на диван новопостроенной беседки. Теперь их на острове больше пяти, но эта самая часто посещаемая: рядом с пляжем и тут аж три широких лежанки, чтобы на всех хватило. — Наконец-то!

Рядом плюхается Мил, ко мне прижимаясь, а я тянусь к толику за бокалом с бордовой жидкостью. Мил весь день какой-то слишком тихий. Хотя такие сборища, как сегодняшний банкет, его обычно радуют: свежий воздух, музыка, танцы. Раньше он чувствовал себя как в своей стихии, а сегодня весь вечер ко мне жмется. Целую макушку, и тут на диван напротив плюхается наша лихая троица: Аш, Ирс и Бали, которого «детки» под белы руки и принесли. Самый странный союз из всех, что я видел. Чтобы морально смириться с тем, что достаточно сдержанный дядя всерьёз сошёлся с этими двумя, мне понадобилось месяца четыре. Процесс облегчило то, что мы с Милом бываем на острове нечасто — работа отнимает львиную долю времени, да и тут ребята почти постоянно чем-то заняты, поэтому можно делать вид, что я ничего не замечаю… Увы, сегодняшний банкет расставил все точки над «и». Увидеть свою маму, танцующую с отцом Ниррая, и этих троих в обнимку… Кажется, мир перевернулся.

— Ну как вам? — интересуется довольный Ирсан, со стоном наслаждения скидывая вечерние туфли и закидывая ноги на колени Бали.

— Классно! Весело и красиво. А у шампанского пузырики такие щекочущие. Как-то так я все и представлял… — оживленно вещает Аш, но под конец тушуется, не договорив. Представлял что? Свадьбу брата? Или свою? Или свою, но не с Ирсаном?

Ирс весь подбирается, видимо, обдумывая то же самое, но Аш накрывает его ладонь своей и поясняет:

— Я тогда был человеком и тебя не знал. Но я об этом думал, не в таких масштабах, конечно, но что-то похожее. С тобой у нас все будет иначе — как мы оба того захотим. Ладно?

— А как ты хочешь теперь?.. — И вот вроде просто так, невзначай, спрашивает, а по глазам видно, насколько для него это важно.

— В поле. Причем ближе к осени. И непременно в венках из одуванчиков или колосьев пшеницы. Мы бы смеялись и танцевали. А потом — раз! и ливень стеной!

Аш смеётся, а Ирсан удивлённо брови выгибает:

— Дождь? Зачем?

— Не знаю. Само как-то. Хочу целовать тебя под дождем и чувствовать себя самым счастливым.

— Тогда я в сторонке с зонтиком постою, — добавляет Бали, на что прежде беззаботно улыбающийся Аш потрясенно глазками хлопает и на Ирса пялится. Да уж, неудобно вышло, разговор-то о двоих шел…

— Мил, а ты бы какую церемонию хотел? — Пытаюсь соскочить со скользкой темы.

— Главное, чтобы с тобой.

— Значит, все же хочешь? — уточняю, и рука моя, что до того гладила его бок, замирает. В ожидании.

— Я с тобой хочу всё. — И целует коротко, и тут из особняка доносится громкий, протяжный стон Ниррая. Я старался не вслушиваться — все же первая брачная ночь у ребят, но этот настолько чувственный, что мурашки у всех. Утыкаюсь носом в волосы Мила и шепчу, чтобы только он слышал:

— Сейчас хочешь?..

— Сейчас я хочу просто обнимать тебя. Мы все успеем, Мур. У нас куча времени.

Не уверен насчёт «все успеем»… хоть мы и стали почти бессмертными, все же «почти» никуда не делось. А на днях нас ждёт вторая за этот год встреча с «кошками» для передачи новой версии Заков. В тот раз все прошло хорошо, молча и без эксцессов. Но что-то будет на этот? Или на работе? Или…

Очередной стон, на этот раз Амана, и я сжимаю Мила крепче, пряча и взгляд в его волосах. Успеем. Обязательно все успеем.

— Это так красиво, что просто невозможно тут оставаться, — жалуется Ирс, поежившись. — Аш, а пойдем, мотнемся… Да хоть куда?

Аш, словно того и ждал, хотя у него со слухом хуже, чем у нас, подпрыгивает, вставая, и, протянув обе руки, утягивает обоих своих… парней? Партнёров? Хрен знает, как это назвать, и, махнув нам на прощание, троица удаляется, а я, как-то облегчённо выдохнув, отставляю бокал на столик, чтобы обнять Мила обеими руками. Но меня опережают — он сам перетекает ближе и обнимает, утопая в моих объятиях.

— Что с тобой, Мил? Ты сегодня такой тихий…

— Церемония впечатление произвела. Не ожидал, что я такой ванильный нюня.

— Просто в душе ты — романтичный лютик, а не колючка, которой хочешь казаться, — хмыкаю, и провожу носом по шее, вдыхая любимый аромат. — Нежный, ласковый и ранимый котенок.

— Почешешь за ушком? — Полуобернувшись, и в глаза смотрит. А в них лукавые смешинки пляшут — заигрывает со мной, кошак мой.

— Только если помурлыкаешь. И чур со стонами! — И, куснув за мочку, руки вниз, к бёдрам, веду, чтобы с наслаждением под край штанов забраться.