Рапсодия в тумане

Причем я даже не понял, когда именно меня отпустило. Видимо, эмоции стали выравниваться, и я прихожу в норму, становясь самим собой. Да, я всегда был эмоционален, но не до такой степени, чтобы постоянно реветь, как маленький.

— Ты мне тоже. И у тебя потрясные крылья, я влюбился в них с первого раза, еще там, в лаборатории. Да и твоя жажда жизни заразительна.

— Если что, обращайся, я и тебя могу заразить, — улыбаюсь я. — А мы тут в таком месте красивом, я сделаю для тебя фотки. Уверен, ты оценишь. Мы, правда, пока никуда не ходили, но, надеюсь, завтра я вытащу брата погулять.

Разговор с Нирраем подходит к концу, и я прощаюсь, сказав, что буду ждать от него звонка.

А дома цветастый носится по моей комнате от одной фотографии к другой и цепляет нитки, то встает на цыпочки, то наклоняется. Естественно, Аман задумчиво пялится на его голый зад, который то и дело показывается из-под края футболки.

— Умник, ты соблазняешь моего брата? — спрашиваю, опешив, потому что никак не ожидал чего-то подобного. Взрослый, здоровый мужик вообще-то вот тут сидит и все видит. Он проверяет его выдержку?

Цветной смотрит на меня, выражая крайнюю степень изумления — понятно, он даже не заметил, что бегает тут, сверкая ягодицами. Потом переводит взгляд на Амана и, ойкнув, тянет край футболки вниз.

— Если когда-нибудь на тебя просто так накинутся, не удивляйся, это точно будет не просто так, — говорю я и, присев рядом с братом, пихаю его в плечо, чтобы перестал плыть.

Стушевавшийся парень резко бодрится и заявляет с наездом:

— Так не пяльтесь, и все! — и, забив на наше существование, продолжает в том же духе — бегать по комнате.

— Ну, смотри сам, тебе же потом с ним на одной кровати спать, — сказав, я поворачиваюсь к брату и говорю уже ему: — Ниррай ни о чем таком не в курсе, он проверит и даст знать, так что ждем.

— Значит, буду спать с тобой. Или в ванной, — задумчиво прокомментировал Цветной, вставая на цыпочки и меняя фотографии местами.

— Со мной не надо, спасибо. Ты не в моем вкусе.

— Отлично. Значит, точно с тобой.

Закатываю на это глаза. Не буду я с ним спать.

— Как он? — все же спрашивает Аман, делая вид, что это просто светская беседа.

— С ним все в порядке. Но вообще-то, ты можешь позвонить ему сам, тебе никто не запрещал.

— Не могу, — упирается Аман и переводит взгляд на чудика.

Ну да, будем от себя бегать, правильно. Только потрахушки Ниррая из мыслей не выбьют. Если бы это так работало, в мире бы не было людей с безответной любовью.

Любовь убивает, если предмет твоих грез держит тебя в клетке, как дикое животное, и на обед кидает какого-нибудь зверька, а еще показывает тебя всем и разрешает тыкать палкой, от которой больно.

Чудик отходит в центр комнаты и довольно любуется фотографиями и ниточками, что идут от одного снимка к другому, правда, не у всех эти самые нитки есть.

— Нитки — это переселение из тела в тело, правильно? — предполагаю я. — А там где просто фотографии, ты об этих людях ничего не узнал.

— Да. Красные нитки, это те люди, в ком я уверен. Оранжевые — значит, этот человек купил это тело, но не знаю для кого, так как человек еще жив. Желтые — мои подозрения в том, что у человека было несколько переселений. Вообще не факт, что они так делают, но, мне кажется… Потому что, глянь, вон зеленые. Это те, кто переселился и уже умер, после переселения. Вот от них и веду желтыми к тем, в кого, возможно… А белые — те, кто исчез.

— Мама, — говорит Аман, смотря на фотографию молодой голубоглазой брюнетки. От снимка оранжевая нитка тянется к другой женщине. А от нее, но уже желтая, к девушке.

— Это как-то слишком… — говорю, разглядывая фото мамы. — Похоронил близкого родственника, попрощался, а потом, через какое-то время встречаешь его на улице.

— Маловероятно… Сейчас! — говорит чудной и начинает лепить стикеры с датами рождения и смерти на фотографии. И становится понятно, что тела используют по прошествии сорока лет.

— Это прям целая система и длится это все явно давно, — говорю задумчиво. — С одной стороны, понятно. Богатые люди отваливают бабки и живут долго, уверен, узнай об этом простое население, многие начнут брать кредиты, чтобы тоже продлить свой век. Но это как-то… мерзко. Тела, которые носят как одежку. Ты каких целей сам добиваешься? Собрал информацию, напишешь об этом, а дальше что? Информация сенсационная, но пропустят ли ее, и не сделаешь ли ты хуже, не повысишь ли спрос на данную покупку?

Цветной теряется, явно не продумав эту тему, и говорит:

— Я… Я просто хотел вывести на чистую воду тех, кто ворует людей в моем районе. А потом все как-то завертелось…

— Надо все обдумать получше. Не сделаешь ли ты хуже тем, что обнародуешь эту информацию, и не захотят ли тебя потом самого убрать. Возможно, это все выйдет просто на новый уровень, и тела, умерших от ДС будут забирать от родственников с подписью и вознаграждением. Также можно попробовать рухнуть всю систему, но все используемые мертвы, претензий ноль, только моральная сторона вопроса, поэтому в итоге получаем обозленных богачей, которые не смогут переродиться, а деньги толкают людей на многое. Будут брать новые тела и не ждать кучу времени. Изобретут что-то похожее. Кто-нибудь вообще в курсе, почему больных ДС так много, и откуда пошла эта болезнь?

Юный соблазнитель Амана закусывает нижнюю губу, о чем-то задумываясь.

— Даже не думай, — снова пихаю я брата, который, повернувшись, одаривает меня хмурым взглядом. Да, я все вижу и все понимаю. Не надо трахать чудиков.

— Мне кажется… мне кажется, что ДС заражают специально. Я не уверен, но… — вздыхает Цветной и снова мучает свою нижнюю губу. — Я об этом все дни думаю. Составил график заболеваемости по годам. Потом географическую привязку сделал. Большинство заболевших или их родственников живут или жили когда-либо в Монтре. Есть и те, кто издалека, но их мало… Допустим, в Селржиане всего два-три заболевших в год, тогда как в Монтре каждый месяц от ДС умирает около десяти человек.

— Каким образом? Люди бы заметили, если бы, допустим, после похода в больницу, через месяц узнавали, что у них приобретенное ДС. Возможно, влияние климата, у нас там частые туманы или еще что-нибудь. Да и вообще болячка из новых, что после переломного момента в истории к нам пришла… Может, как раз оттуда все и идет?

— Если даже я, покопавшись в интернете и в новостях, смог прийти к выводам, что почти все заболевшие из Монтре, думаешь, это не выяснили врачи и ученые? Если дело в тумане, можно же просто вывезти из города людей, сказав всем, что он небезопасен. Каждый месяц умирают люди… а кто-то смотрит на это и наживается. Как о таком можно молчать?