Расклад мадам Ленорман

– Почему она сбежала?

Бруклин поставил локти на стол и оперся на сжатые кулаки.

– Она не сбежала.
– Тихо ответил он.

Макмайер издал громкий смешок.

– То есть, нам с доктором Рудетта показалось и она сейчас в больнице?

Бруклин поморщился с брезгливым презрением к сарказму журналиста.

– Ты передергиваешь. Она не сбежала. Это не тюрьма. Она может прийти и уйти, когда ей удобно. Поэтому она просто ушла.

Макмайер повел бровями и потер свои ощетинившиеся челюсти.

– И сделала это ночью, никого не предупредив.

Бруклин опустил руки на стол, и журналист заметил его жилистые, худые, серые кисти, с тонкими, будто высохшими пальцами.

– Она не обязана ни перед кем отчитываться.

Макмайер протяжно втянул воздух, но промолчал, понимая, что спор бесполезен.

– Ее отец волнуется.
– Попытался надавить он.

Бруклин злорадно рассмеялся, привлекая внимание посетителей бара, в котором они остановились.

– Ее отце волнуется?
– Повторил он, сквозь хохот.
– Угомонитесь. Вы либо плохо знаете ее отца, либо пытаетесь меня надурить.

Он стал моментально серьезным и хмурым.

– Ее отец волнуется только за то, чтобы правда, которую, как я понимаю, знаем мы с Вами, не всплыла наружу.

Макмайер прищурился. Его глаза стали хитрыми и темными. Он не доверял Бруклину, но понимал, что парень, очевидно, знает даже больше, чем профессор Штейн. И чтобы вытащить из него эти знания нужно доверять, или, по крайней мере, сделать вид, что доверяешь.

– Тем не менее, он ищет ее.

Бруклин фыркнул.

– Естественно! Он же боится, что она...

На этом парень осекся и широкими глазами уставился на журналиста, пытаясь, понять насколько много тот знает.

– Говори.
– Заверил его Макмайер, но Бруклин продолжал молчать.

Макмайер раздраженно пробурчал что-то себе под нос.

– Штейн думает, что Мелисса убийца.
– Сказал он, тем самым давая Бруклину почву для последующего рассказа.

Бруклин дернулся от безразличной интонации Брэдли, которому было важно просто узнать все, что знает он.

– Она не убийца.
– Сказал он.

Макмайер сдержал улыбку, ожидая подобного ответа.

– Тогда кто?

Бруклина прошиб пот. Он снял тюбетейку и наклонил голову над столиком. Макмайер буровил его непроницаемым взглядом и терпеливо ждал.

– Я не знаю, но это не Пол и не Мелисса.

– Пол? Пол Рейс?
– Уточнил Макмайер.

Бруклин осклабился.

– Почему ты думаешь, что это не они, если ты не знаешь, кто?

Бруклин смял тюбетейку в руках и, теребя, нервно, заикаясь, с тяжелыми, долгими, паузами договорил:

– Мне достаточно того, что я знаю своих друзей.

Макмайер отвел глаза и почесал подбородок.

– Ты сегодня провел ночь с Мелиссой?
– Спросил он, отвлекаясь от прямого разговора.

Бруклин кивнул.

– Куда и когда она ушла?

Парень пожал плечами, искренне удивляясь почему девушка его не предупредила.

– Я не знаю, ты же видел, я спал.

Макмайер хмыкнул, закусил губу и задумчиво посмотрел вдаль.

– Куда она могла пойти?

Бруклин расправил тюбетейку и надел ее на голову.

– К отцу. Она любит его, хотя и ненавидит тоже. Ее чувства к нему давно смешались, как наркота с ее же кровью.

Макмайер резко вздохнул и хлопнул по столешнице.

– Наркотики!
– Воскликнул он.
– Где она брала наркотики?!

– Роберт. Боб. Друг Анжелы.

Макмайер разочарованно выдохнул. Все островки, на которые он так надеялся, утонули в болоте. Все покрылось тиной и только бульканье мертвых свидетелей громом раздавалось в руинах его расследования.

– Слушай, я люблю Мелиссу, но не собираюсь втягиваться в эту грязь. Ищи ее сам и освободи меня от такого бремени.

Бруклин поднялся на ноги и, поправив тюбетейку, махнул рукой:

– Мне пора!

Макмайер хотел его остановить, но тут раздался телефонный звонок, и Бруклин, воспользовавшись заминкой, сбежал.

– Да!
– Ответил журналист.

– Мистер Макмайер, - тихий голос Штейна вернул внимание Макмайера, - Мелисса вернулась. Приезжайте.

Звонок прервался, и журналист удивился столь предсказуемого результата. Теперь нужно было правильно распределить ресурсы. Он уже обдумывал, какие вопросы задаст, когда ловил такси.

***

Официантка в баре спокойно подливала Питеру рюмку за рюмкой, ни о чем не спрашивая и не пыталась лезть в душу со своими нравоучениями. За три года работы в подобных заведениях она уяснила одну простую мысль: если человек хочет пить, не в твоих правилах ему мешать.

Марлини бросил пиджак на соседний стул, закатал рукава рубашки и ослабил галстук, который теперь болтался ниже ремня брюк.

Его глаза стали туманными, руки уже не слушались и он уронил несколько рюмок.

– П-прости-те, - заикаясь, произнес он.

Официантка спокойно поставила рюмки назад и налила виски.

– Ничего.

Она обмерила мужчину пытливым, опытным взглядом, который мог безошибочно угадать все: от профессии до причин алкоголизма.

Марлини поднял на нее красные, влажные глаза, заполненные непролитыми слезами.

– Хотите узнать почему я пью?
– Начал он диалог, потому что от молчания уже устал.

Он сам настоял на том, чтобы Оливер ухал домой и оставил его одного сегодня, но теперь очень скучал по "жилетке", которая бы его выслушала.

– Если хотите, - с показным безразличием, ответила девушка.

Марлини фыркнул.

– Никому нет никакого дела.
– Он засмеялся, сам не зная чему.

Девушка пристально посмотрела на него и выждала несколько секунд, чтобы заговорить:

– Не все хотят делиться тем, что у них на душе, мистер...

– Марлини.
– Добавил агент.
– Но лучше просто Питер.

Официантка улыбнулась.

– Просто Питер. Так Вы хотите рассказать что-то?

Марлини посмотрел на висящие над баром бокалы, сверкающие в желтом огне ламп, и подкатил пустой стакан.