Расколовшаяся Луна

– Ах да. Особая магия Колина. Я думаю, он сделал так, потому что Паулю нужно было увидеть это, чтобы поверить, не так ли? Пауль?

Я повернулась в его сторону и похлопала по голове. Он не ответил. Его лицо побледнело, и после нескольких секунд он спрятал его в ладонях, как будто больше никогда не хотел показывать нам.

– Эли ... О Боже ..., - прошептал он.

– Эли, я не хочу портить тебе настроение, но кто выиграл?
– встрял голос Тильмана между нашем братским общением.
– Колин на нашей стороне или всё-таки нет? Он победил Францёза? Потому что если нет, тогда ...

Моё отрезвление было как ледяной дождь. Я начала дрожать, и мне пришлось присесть, потому что мои ноги подкосились, но слабость продолжалась недолго. Я всё ещё чувствовала себя чистой, как никогда в жизни, уравновешенной и окрылённой, но мой мозг заработал на один очень ясный момент чётко и надёжно. Где Францёз?

В конце коридора зажурчал смыв туалета. Потом Джианна начала громко чистить зубы и полоскать горло. Если она во всём этом несчастье думала ещё и о гигиене полости рта, то не так уж плохи были у неё дела.

Да – кто, собственно, выиграл сражение? И что это был недавно за странный акт? Колин что, атаковал меня? И я как раз изменялась и поэтому чувствовала себя такой сильной и спокойной? Может, я уже была на стадии метаморфозы?

Колин ответил на мой вопрос. Потому что если бы метаморфоза уже началась, то я, безусловно, услышала бы, как он идёт. А так я испустила громкий крик, когда он внезапно появился перед нами в окне. Он, должно быть, как и Францёз, вскарабкался по стене дома вверх, и, при всём уважение, Колин выглядел лишь незначительно лучше, чем он.

Тильман и Пауль, испугавшись, отошли в другой угол комнаты, Пауль полз, как маленький ребёнок, Тильман быстро, как ласка. Только я осталась стоять.

– Ты тоже был красив, - сказала я нежно, не понимая, чем он заслужил эту нежность. Недавно он пытался превратить меня в месиво. Задушить. Утопить. Почему я чувствовала себя всё ещё прекрасно? И почему я любила его - даже сейчас, когда его белая кожа была пронизана бесчисленным количеством фиолетовых прожилок и обтягивала истощённо его угловатые скулы? Его глаза лежали так глубоко в глазницах, что в них больше не мог отражаться свет. У зрачков был цвет старой золы. Голубоватая пена собиралась в уголках рта. С рычанием, похожим на хрюканье, он обнажил свои зубы. Дёсны были чёрными.

– Колин, что ... что с тобой?
– Он казался тяжело больным. Я знала, что Мары не могли заболеть. Но он не был здоровым. Нисколечко.

– Пошли Тильмана к нему. И сопровождай его, - проник его голос в мою голову, не бархатистый и чистый, как обычно, а совершенно обессиленный и тревожно злой одновременно.

Я повернулась к другим. Джианна стояла возле Пауля. Она всё ещё была зеленовата, и казалось, будто обдумывает исчезнуть ещё раз в туалете. Что лучше всего - больше никогда оттуда не выйти. Пауль гладил её, с отсутствующим видом, по взлохмаченным волосам. Его понимание смешалось с глубоким отвращением. Но сомнения в глазах больше не было. Мары существовали. О, и как же они существовали.

– Эли, - сказал он медленно.
– Отойди от этого ... этого ... Иди ко мне. Немедленно. Эли!
– Я проигнорировала его, а вместо этого, помахав рукой, подозвала к себе Тильмана. Но Пауль попытался ещё раз.
– Эли, он истязал тебя, иди сейчас же сюда или клянусь, я убью его ...

– Ты не сможешь, Пауль, - уговаривала его Джианна шёпотом.
– Ты же видел, что он сделал с ней ... Не провоцируй его. Эли!
– крикнула она, дрожа, но стараясь говорить разумным тоном учительницы.
– Иди к нам, мы убежим. Он того не стоит. Пнуть женщину в живот ...

Мой взгляд заставил её остановиться - мой и Колина. Она, испугавшись, опустила веки и начала грызть нижнюю губу. Пауль снова хотел что-то сказать, но я опередила его.

– Пожалуйста, заткнитесь, хорошо?
– набросилась я на обоих.
– У нас для этого нет времени! Вы хотите, чтобы Францёз поднялся наверх и всех нас прикончил? Нет?

Они покачали головами, Джианна поспешно, а Пауль больше угрожающе, чем соглашаясь. Я снова обратила внимание на Тильмана, который в ожидании стоял рядом со мной.

– Теперь твоя очередь, - передала я приглушённо дальше, что только что получила от Колина.
– Ты должен спуститься к Францёзу. Почему, собственно?
– Я вопрошающе повернулась к Колину. Он опустил свои ресницы и прислонился, не двигаясь, к стене рядом с окном.

– Нам нужно проверить. Доказательство.
– Это больше был не голос, только мрачное, агрессивное рычание. Если бы другие могли его слышать, то убежали бы.

– Ну, класс, - вздохнула я. Этого я не могла передать дальше. После всего, что они, должно быть, видели, они не отпустят Тильмана. Я посмотрела прямо на него.
– Ты идёшь со мной?

– Конечно, - ответил он лаконично.

– Нет. Нетнетнетнет!
– прогремела Джианна.
– Оставайтесь здесь! Пожалуйста! Только не к монстру, там, внизу! И я не хочу оставаться здесь без вас с этим монстром! – Она, всхлипывая, указала на Колина, который задом поднялся по стене вверх и в странно выгнувшимся положении прилип к потолку. Его волосы, жужжа, извивались вокруг самих себя.
– Посмотри!

– Смотри, - прошипела я предупреждающе.
– Он медитирует.
– Рот Джианны открылся.

– Медитирует?
– повторила она ошеломлённо.
– Ты шутишь? Пауль, скажи ты тоже хоть что-то!

Но Пауль только смотрела на нас молча, и это меня не удивляло. Для него было слишком много информации разом. И нельзя забывать и того, что четверть часа назад он чуть не перешёл через Иордан.

– Откуда ты вообще знаешь, что вам делать? Он ведь вовсе не говорит, - добавила Джианна сорвавшимся голосом.

– Я слышу его в моей голове, - ответила я спокойно.
– Я слышу его мысли. Я чувствую, чего он хочет.

– Она действительно может это делать, - подтвердил Тильман также спокойно.

– Я этого не понимаю, - запричитала Джианна.
– Ты чувствуешь, чего он хочет, да? Ты всё это время боялась, он хотел убить тебя ...

– Откуда ты это знаешь?
– перебила я её резко.

– Ах, Боже мой, Эли, я это видела! Уже тогда, когда он привёз тебя на стоянку возле порта! Ты была такая странная. Ты его боялась!

– Мои чувства были всё это время верными, - ответила я упрямо, хотя моим словам не хватало никакого логического основания.
– Они и сейчас верны.